Учитель и Ученик: суперагенты Альфред Редль и Адольф Гитлер - Владимир Брюханов

Но этим не ограничиваются невнятности, сообщаемые (точнее — не сообщаемые) о Чедомиле Яндриче: удивительным образом вовсе отсутствуют какие-либо сведения о его возрасте — в том числе и в австрийских источниках. Все это заставляет подозревать определенную фальшь в разыгранной им роли.

Так или иначе, но поведение Чедомила не отличалось образцовостью: он слыл циником, стремился к удовольствиям, обожал дорогие рестораны и роскошную одежду, появлялся на ипподроме на дорогих местах, вел ночной образ жизни и часто невыспавшимся появлялся на службе. Делал денежные долги и прекрасно чувствовал себя в сомнительном обществе.[464]

Но младший его брат, Александр, значительно превосходил старшего своими пороками.

В 1907 году Александр окончил военную школу — тоже не указывается, какую именно (очевидно — начального уровня для получения офицерского звания), стал кандидатом в офицеры, а на следующий год, когда ему исполнилось 22 года, получил звание лейтенанта — по-довоенному, очевидно, подпоручика. Времена и порядки меняются: в свое время, напомним, Альфреду Редлю понадобилось четыре года для перехода в лейтенанты из кандидатов в офицеры.

Судя по всему, служба Александра проходила вне Вены. Александр получил хорошую должность в батальонной адъютантуре — так, надо полагать, именовался штаб батальона. Но более службы его увлекали азартные игры и проститутки. В результате из-за очевидной лени его выставили из адъютантуры на строевую должность.

Знакомые характеризовали его как злобного, лживого, скрытного и мстительного человека.

Как-то во время отпуска Александр познакомился с супружеской парой, вступил в любовную связь с женой и занимал деньги у ее мужа.

Затем Александр пробовал ухаживать за некоей девицей, намереваясь жениться. Но она отказала ему, предпочтя другого. Тогда Александр прислал к счастливому жениху письмо, порочащее невесту, подписав его чужим именем. Сличение почерков, однако, позволило выявить истинного автора.

В феврале 1912 года лейтенанта Александра Яндрича судил офицерский суд чести и приговорил к лишению офицерского звания и изгнанию из армии.[465]

Чедомил весьма сочувственно отнесся к злоключениям брата, посчитав его невинной жертвой и обвинив во всем его сослуживцев.[466] После этого братья и стали вместе жить в Вене.

Заметим, что при разборе дела Александра Яндрича едва ли привлекалась высококачественная графологическая экспертиза. Да и высококлассные эксперты по почеркам нередко ошибаются в выводах. А потому не исключен вариант, что кто-то другой постарался свести счеты с Александром, выставив его подозреваемым в этой грязной истории, что, разумеется, оказалось несложным. Не исключено, поэтому, что оба брата, по меньшей мере в данной ситуации, имели основания счесть несправедливым оскорбительное решение офицерского суда.

Александр Яндрич вдохновился затем на совершенно экстравагантные поступки: отправил прошения в Петербург и в Константинополь, предложив себя для службы, соответственно, в российской и в турецкой армии. В обоих заявлениях он выставлял себя ревностным приверженцем и поклонником своей будущей отчизны.

Обе просьбы были официально отклонены.

Но ответ из России сначала долго не приходил, а потом пришло письмо, приглашающее Яндрича в Петербург в качестве «корреспондента российской военной администрации». На время поездки ему была обещана оплата суточных — по 50 рублей в день; немалая, напоминаем, сумма: при начале службы в полиции Азеф и Малиновский получали столько же, но в месяц!

Александр согласился, но сообщил в Петербург, что не имеет денег на поездку. Тогда ему прислали в письме 200 крон. Он, однако, не спешил с отъездом. Тогда ему напомнили об этом и о состоявшейся присылке двухсот крон. Александр написал, что не получил таковых. Тогда ему прислали еще 600 крон.

Вот тогда-то, в середине лета 1912 года, Александр Яндрич и съездил в Петербург — и вернулся оттуда завербованным в российскую разведку.[467]

Для начала Яндричу поручили добыть план крепости Перемышль[468] — один этот эпизод исключает возможность того, что такие же задания давались и Редлю — хотя бы за десяток лет до этого!

Возможно, однако, и нечто совсем иное. Русские уже давно старались следить за этой крепостью, уточняли свои сведения о ней, и к 1914 году, как сообщает и Ронге, имели вполне удовлетворительные ее планы, попавшие к австрийцам уже в качестве военных трофеев.[469] Поэтому такое задание могло быть и тестом на надежность, предъявленным новому агенту. И тест этот оказался выдержан.

Затем Александру Яндричу поручалось добыть расписание движения военных поездов и многое другое.

Александр успешно выполнял задания заказчиков, прибегнув к помощи старшего брата — об этом свидетельствовали черновики донесений, отсылаемых в Россию, и записи в дневнике Александра, обнаруженные после ареста братьев.[470]

Сам факт обнаружения таких записей при аресте свидетельствует, вроде бы, о том, что братья Яндричи были форменными ослами — вопреки заповедям сыщика Сиднея Холла из «Большой кошачьей сказки». Тем не менее, за девять месяцев своей активной деятельности они получили от русских «свыше 20 тысяч крон», сколько в точности — австрийские власти не установили.[471]

Но тогда нужно поверить и в то, что ослами оказались и Редль (служивший, напоминаем, в Вене до октября 1912), и Ронге, если под носом у них могли происходить такие сюжеты, прокручиваемые дилетантами!

Вот в это последнее верится с трудом. И действительно, если первые шаги Яндричей совершались по сугубой инициативе заметно не мудрого Александра, то затем в их действиях проглядывает несомненное руководство австрийской контрразведкой.

В российских архивах сохранились сведения, переданные Яндричами полковнику Занкевичу.

Что же ценного могли поставить России один слушатель Академии Генерального штаба и другой — бывший лейтенант?

Разумеется — ничего существенного, и это подтверждает Михаил Алексеев, бесчетное число раз нами цитируемый: Яндричи поставили «ряд документальных сведений из неподлежащих оглашению учебников, принятых в австро-венгерской академии генерального штаба, а именно: курс военной географии (пограничный район Австро-Венгрии и России); организационные сведения по австро-венгерской армии (устройство артиллерии и снабжение ее огнестрельными припасами; средства связи; санитарная и ветеринарная служба; устройство тыла и обозов); укрепления Перемышля; служба дорог в военном отношении»[472] — это хорошо согласуется и с опубликованными австрийскими сведениями, за исключением одного пункта, который мы укажем ниже.

Все ясно: один из братьев чему-то когда-то учился и где-то служил; другой и теперь учился — прямо в Академии Генерального штаба, а потому мог притащить сведения из учебников, неподлежащих оглашению. Все это было, конечно, сущими пустяками, но и они тянули и на судебное наказание за нарушение секретности, и на какую-то оплату со стороны зарубежных разведок.

Сами Яндричи уже на суде над ними заявляли, что передавали русским исключительно плоды собственного воображения; их же самоцелью было выманить у русских деньги — порядка 20–30 тысяч крон.[473] Это, конечно, не совсем так в любом из возможных вариантов, но зато вполне характеризует масштабы и личностей братьев-изменников, и их реальных практических возможностей.

Гораздо большее удивление вызывает столь активное стремление российской разведки одаривать деньгами таких прохвостов. Или и в руководстве российской разведки также окопались заведомые ослы?

Но и это оказывается не так, а поведение российских разведчиков объясняется вполне оправданными фактами и соображениями.

Все без исключения источники австрийского и германского происхождения единодушно называют Чедомила Яндрича старшим лейтенантом.

Почти все без исключения российские источники называют его же полковником. Лишь Михаил Алексеев уклоняется от этого скользкого вопроса, никак не называя Чедомила по званию.[474]

Генерал Мильштейн, при всех указанных недостатках его «исследования», основательно покопался в архивах российской разведки и обнаружил там донесения «русского агента полковника Яндржека, работавшего в мобилизационном отделе австрийского генерального штаба»[475] — это, без сомнения, все тот же Чедомил Яндрич!

Чем же объясняется столь разительное расхождение сведений, осевших в архивах различных стран?