Возвращение в Египет - Владимир Шаров

Едва подрядчики из ангелов убедятся, что от прежней розни не осталось и следа, все души вновь лишь частицы миропорядка, в котором ни одна не может сказать, где кончается она и начинается другая, они разберут их по объектам.

Дядя Ференц – Коле

Расчетливый, тароватый хозяин Собакевич, продавая Чичикову мертвые души, снабдил каждую всем, без чего впоследствии Николай Федорович Федоров никогда бы ее не воскресил.

Дядя Юрий – Коле

Один прожил жизнь шулером, мошенником, другой просто торгуясь до посинения, везде искал маленького прибытка, и некому было растолковать, что на самом деле они, не жалея сил, забыв о сне и отдыхе, колесили по стране, отбирая работников для строительства Небесного Иерусалима. Когда Собакевич, объясняя Чичикову достоинства душ, которые ему продает (Степан Пробка, хороший плотник; честный, непьющий, кирпичник Милушкин и другие), заламывает несусветную цену – это потому, что за его спиной стоит Господь и шепчет: «Не продешеви. Мертвые для тебя, для Меня эти души живые. И для Империи, коли за них исправно платятся подати, Империи, которой управляет Мой наместник на земле, они тоже живые».

Дядя Юрий – Коле

Души, что скупает Чичиков, мертвые для нашего мира и живые для мира горнего. На Синае, когда Моисей спустился с горы Хорив со скрижалями Господа, народу было велено строить Скинию Завета, подобная работа ждет и их. Пусть в купчих они поименованы не Аминодав и Иуда, а Максим и Еремей; пусть в России не растет дерево сикким – всё равно они естественное, со всех точек зрения правильное продолжение пути, который начался переходом через Красное море.

Дядя Артемий – Коле

Душа умершего не отлетела, всё еще здесь не привычные нам сорок дней, а до следующей «ревизской сказки». Государство есть источник жизни. Своими соками оно питает каждую душу. Пока за тебя вносятся подати, пуповина не перерезана.

Дядя Ференц – Коле

В 1861 году Александр II освободил крестьян от крепостной зависимости. Дорога, которую он для этого выбрал, не понравилась многим. Возможно, Чичиков был из тех, кто пытался обследовать другой путь – более мягкий – и прошел по нему достаточно далеко. Гоголевская поэма свидетельствует: пока наместник Бога на земле считает крестьянскую душу живой, взимает за нее подать в казну, она и без воскресения, в сущности, бессмертна. Кроме того, для помещика дать такой душе волю – дело во всех смыслах и выгодное, и богоугодное.

Дядя Степан – Коле

После «Мертвых душ» я стал по-иному думать о жизни. Человек в лоне империи – часть целого, отпеванием и похоронами ничего не кончается.

Государство еще долго будет тебя держать, не отпуская в смерть. Щедро наделяя пажитями и сенокосами.

Дядя Евгений – Коле

Только ревизор, посланный Верховным судией, решает, жив ты или уже нет. «Ревизские сказки» – российская книга жизни. Если твое имя вписано в нее, какие могут быть сомнения? А то, что не работаешь на своего помещика, разве это смерть для христианской души?

Дядя Ференц – Коле

Конечно, государство – прагматик и о подобных вещах не задумывается. Все-таки, если и когда душа человека отпета, тело предано земле, оно продолжает, как за живого, требовать за него подать – это есть отрицание смерти, бунт против Высшей силы.

Дядя Януш – Коле

С другой стороны, понимаю негодование властей. Оценить принадлежащие империи души всего в два с полтиной – кощунство.

Дядя Ференц – Коле

Чичиков в школе – наш период первоначального накопления капитала. Отсюда и такая экономия.

Дядя Януш – Коле

Всё равно два с полтиной за православную душу – настоящий позор. Тем паче цыганить, выманивать их бесплатно. Оттого Чичиков как был жуликом в первой части поэмы, так им и остался.

Дядя Святослав – Коле

Согласен с Янушем: продаваться за два с полтиной, тем более идти и вовсе задарма для православной души стыд. Добавь, что в поэме ясно сказано, что они принадлежали работящим, богобоязненным людям, которые при жизни сторонились греха. Понятно, что и в Горнем мире при строительстве Небесного Иерусалима от них будет много пользы. Каждая такая душа не просто хороша, она бесценна, настоящему хозяину с ней и за миллион было бы жалко расстаться. Но, может, всё дело в том, что Чичиков – приятный человек, и другие помещики, показывая свое к нему расположение, свою щедрость, задаривают его от чистого сердца?

Коля – дяде Ференцу

Есть основания считать, что сюжет «Мертвых душ» подсказан Гоголю не Пушкиным. В Петербурге в тридцатые годы между чиновниками III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии широко обсуждалось дело дворянина Алексея Ивановича Чичагова, племянника флотоводца и морского министра Павла Васильевича Чичагова. Как известно, после войны с Наполеоном старший Чичагов был заподозрен в сочувствии к врагу, вследствие чего подал в отставку и навсегда уехал из России. Сам Алексей Чичагов тоже был морским офицером, в знаменитом Наваринском сражении командовал одним из линейных кораблей (любимый цвет чичиковского фрака – наваринского дыму с пламенем, как и сходство фамилий, конечно же, неслучайны).

Не получив во всех отношениях заслуженного адмиральского чина, Алексей Чичагов в свою очередь вышел в отставку и поселился в унаследованном от бабки поместье Рождествено Орловской губернии. Здесь меньше чем за год он, точно как Чичиков у Гоголя, скупил у окрестных помещиков несколько сот мертвых ревизских душ на вывод и для их «испомещения» получил от казны почти тысячу десятин земли по притокам Самары, речкам Молочная и Кисельная, рядом с поселением немцев-штундистов.

Дело вскрылось, и Чичагов был обвинен в мошенничестве. На суде он своей вины не признал. Твердо стоял на том, что купленные крестьяне при жизни мучились, голодали, и теперь, когда срок их земных испытаний кончился, заслужили лучшей доли. Уже приведенный к присяге, Чичагов утверждал, что давно склонился к мысли, что Рай переполнен, оттого берут в него с таким разбором, и решение прирезать к Царствию Небесному большой кусок заволжского чернозема казалось ему, с какой стороны ни посмотри, правильным и богоугодным. Чичагов просил судей обратить внимание, что действовал он не абы как: предварительно выяснил, что места за Волгой хорошие, для крестьян воистину райские, вдобавок штундисты, когда он рассказал о своих намерениях, показали ему земли, к поверхности которых близко подходят подпочвенные воды, оттого им не страшны сухие ветры – в тех краях, как известно, они весьма часты.

Впрочем, доводы Чичагова были оставлены без последствий, и он, невзирая на прошлые заслуги, лишен всех прав состояния и сослан на жительство в Сибирь, в Иркутскую губернию, где до самой кончины, последовавшей 28 марта 1879 года, проживал в деревне Малышево на Ангаре. В Сибири Чичагов написал несколько работ, которые до сих пор чтимы частью бегунов и вообще, по-видимому, не прошли для России бесследно. Боевой офицер, он не был сторонником вечного бегства от зла и в одной из книг подробно рассмотрел стратегию, тактику, разные способы построения бегунских кораблей, когда они наконец снимутся с якоря и будут готовы вступить в сражение с флотом врага рода человеческого. В другой книге со сделанными вручную десятками схем и чертежей разбираются связь и взаимодействие бегунских кораблей, все возможности увеличить их скорость, маневренность, устойчивость, главное же – тоннаж, что позволит не только спасти тысячи и тысячи новых праведников, но и, ввязавшись в сражение, взять на абордаж корабли противника, в итоге одержать над ними решительный верх.

Часть приемов из тех, что предложены, весьма оригинальна. Так, в книге есть описание сети, сотканной шагами бегунов, умело забрасывая которую, кормчие без каких-либо потерь смогут захватывать в плен вражеские корабли. Последняя ее глава очень помогла наметившемуся союзу между староверами и народниками, близкими к Герцену. На тканье пелены, которой Дева Мария должна была укрыть Русь от греха, был необходим еще не один год, а пока суд да дело, Чичагов предлагал дружественным подпольным революционным группам для своих нужд использовать ячейки ее основы, или утка.

Коля – дяде Петру

Прототипом Чичикова был небезызвестный Чичагов. Тот еще в 1822 году в Орле, во время выборов губернского дворянского предводителя, объяснял собравшимся, что крепостные в его имении два года бунтовали, отказывались тянуть барщину, задерживали оброк. Прежде приходской священник отец Николай много жаловался, что, сколько он ни объясняет пастве, что Господь милостив, спастись может каждый, достаточно без воровства отрабатывать повинности, вносить подати и правильным порядком сдавать рекрутов, тогда после смерти тебя ждет Рай небесный, ему не верят. Не понимают, как может быть так, что в Раю кто-то вечно, причем не требуя взамен ни денег, ни работы, будет их кормить. Кроме того, крестьян смущает, что люди мрут и мрут, а Рай всё не переполняется. В общем, они решили, что в Горнем мире места для них нет и от этого даже перестали ходить в церковь.