Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов

знамение, угадать, что и кому хочет сказать Посейдон. Через день, когда море успокоилось, морской зверь исчез, оставив людей в замешательстве. Тирские маги истолковали непредвиденное событие как благоприятное для себя знамение: чудище появилось, когда македоняне применили против них корабли. Повелитель морей проявлял недовольство…

Следом случилось не менее важное событие. Одному влиятельному гражданину Тира приснился сон, будто бог Решеф — у греков, Аполлон — намерен покинуть города. Невероятная новость разнеслась вмиг, узнали жрецы и посоветовали приковать статую Решефа золотыми цепями к алтарю. Кто-то из тирян вспомнил, что при закладке Тира под городские стены закопали урну с костями младенца, отданного в жертву Решефу. Не из-за жестокости, а по обычаю — предки желали отдать божеству самое ценное, что есть у человека — жизнь невинного младенца. Сейчас враг хочет взять Тир. Решеф снова требует жертв…

Совместно со жрецами тиряне долго спорили и объявили, что в повторении обряда нет необходимости. Предки приносили в жертву малолетних детей из знатных семей в исключительных случаях. Всё обойдётся! Чем уповать на богов, лучше готовиться к отражению врага.

* * *

Александр тоже видел сон; на щите резвится козлоногое существо — сатир. Хотел поймать, сатир увёртывался и убегал; и всё-таки поймал его. Прорицатель Аристандр истолковал:

— Ты видел вещий сон. С финикийского, «сатир» означает «са тир», что означает «твой Тир».

До конца труднейшей семимесячной осады остался один день, когда Александр призвал союзный флот атаковать тирские корабли и заставить их вернуться в гавань. Вслед ворвались суда с македонскими пехотинцами, которые сумели высадиться с переносными штурмовыми лестницами и закрепиться на узкой прибрежной полосе. К берегу подходили новые суда, высаживали новые группы воинов с луками; они осыпали защитников стрелами, не давая опомниться. По звуку трубы начался общий штурм Тира.

Сверху на эллинов безнаказанно обрушивались груды камней и потоки нечистот, кипящего масла, нефти и жидкого горячего битума. Раскалённый на щитах песок западал в щели нагрудных панцирей, за одежду, сжигал тела. Человек впадал в неистовство от ужасной боли. Металлическими крюками тиряне зацепляли части осадных машин, повреждали их и переворачивали, повреждали близко подошедшие корабли, убивали, ранили или захватывали нападавших воинов. Огромные серпы на подъёмных кранах подрезали канаты таранов, делая их беспомощными, бесполезными…

Неустрашимые жители Тира умело защищались от стрел и летящих камней щитами и кожаными мешками, набитыми водорослями, чем смягчались удары. Швыряли во врагов на осадных башнях особые трезубцы с привязанными верёвками. Попав в щит, тянули обратно, оставляя нападающих врагов беззащитными, или набрасывали крепкие верёвочные сети, опутывали и притягивали, затем убивая или сбрасывая на землю. Чем неистовей наступали македоняне, тем храбрее защищались жители города. Их оправданное упорство приводило Александра в ярость; ещё не взята ни одна стена, а его армия несла большие потери.

Приходилось уповать на богов, одаривая щедрыми приношениями. А они не отзывались… Если так дальше пойдёт, придётся отступиться и уйти, приняв позор…

При следующем наступлении македонян небо неожиданно потемнело. Над городом нависла тяжёлая туча… Удивительно, что на остальном пространстве солнце продолжало высвечивать. Раздались громовые раскаты, и вдруг люди с изумлением увидели, как туча разверзлась, а в образовавшуюся прореху высыпали пять серебристых шаров величиной с голову; от каждого исходило громкое шипение. Шары медленно перемещались, как парусные лодки по воле ветров, замерли над городской стеной… Не соображая, что происходит, люди замерли, охваченные страхом. Внезапно один шар со страшным треском, шипя искрами, обрушился на участок стены. Рядом ударил второй шар, следом остальные шары ударяли в одно и то же место. Стена не устояла, несколько камней вывалились из кладки; обломки с шипением, видимо, от жара, падали в море… Оглушающее громыхание и яркие вспышки молний дополняли жуткую картину…

Александр первый пришёл в себя. Он догадался — вот она, воля богов! Радостно воскликнул:

— С нами Зевс Громовержец!

Его услышали эллины и тиряне. Но если первые воодушевились, осознав знамение, другие упали духом… Воины Александра, стряхнув оцепенение, бесстрашно бросились в образовавшуюся чудесным образом дыру. С удвоенной яростью ринулись на приступ, неся смерть ошеломлённым защитникам Тира.

* * *

Под сокрушительными ударами тарана рухнула другая стена. Пехотинцы проникли в пролом, захватили крепостную башню, а оттуда растеклись по городским кварталам. Царь, не изменяя привычке, бежал впереди наступающих; рубился мечом, колол копьём, прокладывая дорогу сквозь обороняющихся защитников, обозначая их трупами. Штурм постепенно перешёл в затухающие схватки местного значения.

В гавань вошли македонские корабли, высадили остальных пехотинцев. Ни одно судно, союзное Тиру, не смогло прорваться на помощь, как не мог вырваться из гавани ни один тирский корабль. Сопротивление в городе постепенно затихало и к вечеру совсем замерло. Затем началась настоящая бойня.

Шесть тысяч защитников, оставшихся в живых, попали в плен, а потом их всё равно закололи мечами. Убивали всех, кроме тех, кто успел укрыться в храмах. Царь Тира Азимильк и вельможи тоже нашли спасение в храме, потом были пощажены. Тридцать тысяч человек стали рабами, проданы на невольничьих рынках Средиземноморья. Александр повелел снять золотые цепи со статуи Решефа-Аполлона, порубить на куски и раздать войску в виде жалованья. Более всего оказал щедрость каждому воину штурмового отряда, кто остался в живых; их оказалось немного. Потом совершил жертвоприношение на алтаре Милькара-Геракла, исполнил то, чего не смог семь месяцев назад. В это время мимо города строем проплыли союзные корабли, с которых доносились победные возгласы. После исполнения обряда в храм притащили осадную машину, оставили в дар, как напоминание тем, кто вдруг осмелится препятствовать намерениям македонского царя.

Уходя из Тира, армия Александра проходила по дороге, по обеим сторонам которой установили две тысячи деревянных крестов с распятыми жителями Тира. Сзади уходящей колонны пылал город, подожжённый по велению царя.

Но уже через три года по его распоряжению Тир возродился и стал одним из крупнейших торговых центров в Восточном Средиземноморье.

ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Прежде чем оставить униженный и разграбленный Тир, царь устроил в нём угощение армии с состязаниями атлетов, греческих поэтов, музыкантов и певцов. Ставились спектакли, греческие трагедии, а среди прочих блистали Афинодор и Фессал, известные актёры в Греции и Македонии. Победителям вручались призы; зрители отметили Афинодора предрекали первое место, а царь решил иначе — предпочёл Фессала, друга юности, наградив почётной лавровой веткой, «дерева Аполлона». Афинодора царь не обидел, вручил мешочек с золотом. Праздник завершился лампадодромией — красочным зрелищем бега воинов по ночному городу с горящими факелами.

Для Александра и военачальников под огромным навесом установили отдельные столы с ложами. Царь вспомнил традицию отца, пировать на поле сражения после победы.