По следам минувшего - Ирина Яковлева

Мезогипнус, обитатель саванн Америки, был одной из первых лошадей современного типа.

ГОЛАРКТИКА — ГЛАВНОЕ ПОЛЕ ЭВОЛЮЦИИ

Но все-таки главным полем эволюции в третичное время, особенно в середине его, была Голарктика — древний северный суперматерик. Здесь формируются и развиваются основные группы животных, населяющие Землю сегодня. А постоянные сухопутные мосты, связывающие Голарктику с Африкой, способствовали расселению этих животных и на экваториальном материке.

В ту пору, когда лошадь была величиной с фокстерьера и при каждом шорохе пряталась в заросли кустов, в Северной Америке жила птица диатрима. Была она выше самого высокого баскетболиста. Верой и правдой служили ей жилистые ноги, а зоркие глаза вовремя успевали заметить опасность или желанную добычу. Быстро мчится хищная диатрима. Не уйти от нее перепуганной лошадке.

Время шло. Климат становился все суше и холоднее. Поредели леса. Степи покрыли Землю. Древним лошадям все труднее было прятаться от врагов, и быстрые ноги стали их единственным спасением. Поэтому лошадка-гиппарион хоть и не больше пони, но уже легка и грациозна. Ее ноги и в голени, и в ступне достаточно длинные. Она может шагать более широко, а значит, и бегать быстрее своих предшественников. Сильно изменились и зубы лошадей. Теперь они могут справляться не только с мягкими растениями, но и с жесткой травой. Все это позволило гиппарионам стать настоящими путешественниками. По суше Берингии, которая время от времени поднималась из пучин океана и как надежный мост соединяла два континента, гиппарионы перебрались в Азию, заполонили Сибирь и Европу, добрались до Африки и расселились там. Остатки этих лошадей встречаются и в пустыне Гоби, откуда ее кости, черепа и целые скелеты привозят сотрудники Советско-Монгольской палеонтологической экспедиции.

У современника гиппариона — плиогиппуса — тело уже крупнее и массивнее. От его потомков и произошли современные лошади, зебры и ослы.

На примере развития лошадей интересно проследить, как когтистая лапа, которая служила и для передвижения и для хватания, за 60 миллионов лет эволюции превратилась в ногу с копытом. Итак, кондиляртр фенакодус, предок лошадей, — пятипалые лапы. Правда, первый и пятый пальцы уже несколько укорочены, а средний, напротив, слегка удлинен. Эогиппус, потомок фенакодуса, жил 50 миллионов лет назад. На передних ногах четыре пальца, а на задних по три. Мезогиппус жил 40 миллионов лет назад. На передних ногах по три пальца. Причем средний больше боковых, которые теперь уже едва касаются земли. Гиппарион жил 8 миллионов лет назад, у него всего один палец на ноге с роговым ногтем-копытом. Два других пальца так коротки, что не достигают земли. И наконец, современная лошадь. Известна примерно 1 миллион лет. От боковых пальцев остались только грифельные косточки. Эволюция сделала свое дело. Современная лошадь — прежде всего хороший и выносливый бегун.

Эти качества вовремя оценил человек. Лошадь теперь — домашнее животное. Если бы не это обстоятельство, то, скорее всего, на Земле не было бы такого количества лошадей. Они стали бы такой же редкостью, как зебры, если вообще не исчезли бы благодаря «стараниям» того же человека.

ОБЫЧНАЯ СВИТА ТРЕХПАЛОЙ ЛОШАДИ

Современниками трехпалой лошади — гиппариона были родичи слонов — мастодонты, саблезубые кошки, а также верблюды, свиньи, жирафы, олени и антилопы. Все вместе они составляли так называемую «гиппарионовую фауну», которая была особенно типична для Европы, Азии и Африки. Но пришло похолодание четвертичного периода, и эта фауна вымерла везде, кроме Африки, которая так и осталась жарким тропическим континентом. Там фауна эта постепенно превратилась в фауну современных саванн. Но несколько миллионов лет назад саблезубые кошки, мастодонты, странные жирафы и верблюды бродили по Украине, но Западной Сибири, по Кавказу и по Средней Азии — по всему огромному пространству от Англии, которая еще не была островом, до Тихого океана. Были в свите гиппариона и птицы: длинноногие истребители змей — марабу, степные дрофы и, конечно, страусы!

Скелеты страусов находят не часто, зато осколки их яиц в отложениях неогенового периода почти так же обычны, как черепки посуды в археологических раскопках. Но когда палеонтологи как следует изучили эти осколки, рассмотрев их под микроскопом, выяснилось странное обстоятельство: многие «страусиные» яйца оказались вовсе не страусиными. Хорошо просматривался совсем другой рисунок тончайших пор, благодаря которым «дышит» каждое яйцо. И этот другой рисунок каналов был известен знатокам. Его уже видели на скорлупе самых больших яиц в мире. Яйца эти до сих пор находят целыми в болотах острова Мадагаскар. Около восьми литров воды можно налить в такое яйцо. Оно крупнее, чем все известные яйца динозавра. А откладывала эти яйца уже вымершая птица-слон эпиорнис, существо с неправдоподобно толстыми для птицы ногами.

Эту птицу, видимо, еще встречали современники Синдбада-морехода, и именно она и ее яйца стали источником легенды о птице Рух.

Бескрылый эпиорнис — не страус. Он относится к особому отряду, который, по мнению специалистов, никогда не покидал Мадагаскара. Но осколки скорлупы сообщили совсем другое. Сказочная птица Рух гуляла по нашим степям в «свите» маленькой, но «перспективной» лошади-гиппариона.

ЛЕТНЕЕ УТРО 10 МИЛЛИОНОВ ЛЕТ НАЗАД

Раннее утро застало мастодонта на пути к водопою. Нестерпимый зной последних дней высушил ручейки и большие лужи. Река обмелела, и днем вода в ней нагревалась так, что совсем не освежала разгоряченное тело.

Мастодонт спешил. Над его головой неслышно скользнула летучая мышь, но он не заметил ее. Не заметил он и клыкастого поджарого зверя, высунувшего из кустарника серую свиную голову. Убедившись, что перед ним всего-навсего мастодонт, он тоже вылез на тропу чуть позади великана.

Лес просыпался. Гомонили птицы. В траве шныряли землеройки и мыши, пугая маленьких осторожных оленьков. Все чаще раздавались пронзительные крики обезьян.

Берег был пуст, и только на влажном песке остались глубокие трехпалые следочки — знак того, что здесь все-таки уже успели побывать гиппарионы. Мастодонт наклонил голову и с наслаждением втянул прохладную воду. Еще глоток. Еще. Он стоял в воде почувствовал, как прохладные маленькие волны подкатывали под его брюхо. Шлеп, шлеп и опять шлеп. Но вот шлепки стали беспорядочными. Мастодонт повернул голову к берегу. Прямо за его спиной спешил на быстрину носорог хилотерий, спасаясь от своего злейшего врага — разбойника саблезуба. Но сейчас грозный хищник даже не взглянул на хилотерия. Он был сыт, и только мучительная жажда пригнала его сюда в этот ранний час. Напившись вволю, саблезуб лениво отошел в сторону, растянулся на песке и закрыл глаза. Медленно, очень медленно, наслаждаясь водой и прохладой, побрел мастодонт к противоположному берегу мимо встревоженного хилотерия. Сначала в воде исчезли его ноги, потом тело и голова. Только короткий хобот, словно перископ, продолжал двигаться над поверхностью. Перебравшись на другой берег, мастодонт вылез из воды и побрел прочь сквозь густую зелень кустов.

ПАЛЕОТРАГУСЫ И ИХ РОДНЯ

Там же, где жили пугливые гиппарионы, паслись мастодонты, бродили хилотерии и поджидали добычу разбойники саблезубы, на опушках веселых буковых лесов, совсем таких, какие нынче растут у нас на Кавказе, жили жирафы палеотрагусы — дальняя родня наших пятнистых длинношеих современников. Но узнать в них жирафов было бы мудрено. Лошади — не лошади, жирафы — не жирафы. Шея лошадиная, а на голове рожки. Уши ослиные, а ноги полосатые, как у зебры.

Но еще нелепее выглядел родственник палеотрагуса — жираф сиватерий. Вот уж над кем природа помудрила всласть! Огромный буйвол с короткой шеей, с короткими и толстыми рогами, совершенно лосиными, и с длинными ослиными ушами. Сиватерий вымер, не оставив потомков, еще в самом начале третичного периода.

КОЕ-ЧТО О ВЕРБЛЮДАХ

История верблюдов начинается в середине третичного периода с маленьких четырехпалых жвачных размером не больше кролика. Сегодня палеонтологи уже достаточно хорошо знают, как постепенно изменялись формы их тела и увеличивался рост. В нашей стране историей верблюдов занимался академик Юрий Александрович Орлов. Еще в 1925 году он отправился в экспедицию на реку Ишим в Кокчетавской области, где надеялся найти кости третичных млекопитающих. И на берегу речки Ветекей, пересыхающем правом притоке Ишима, его ждала настоящая удача.

Юрий Александрович так рассказывает об этом большом событии: «Спустившись в извилистый овраг, по которому протекала речка, я пошел вниз по течению и на одном из поворотов остановился как вкопанный: в тесном обрыве берега, на глубине нескольких метров, виднелось множество раковин двустворчатых моллюсков, ослепительно белых на ярком солнце. Под обрывом лежали кости каких-то ископаемых млекопитающих, кое-где торчавшие из самого обрыва. Кости темные, окаменевшие и тяжелые, звонкие при постукивании друг о друга, уже по характеру своей сохранности должны были быть более древнего возраста. Да и по форме некоторые зубы и кости копытных явно не могли принадлежать млекопитающим четвертичного периода; млекопитающие третичного периода, притом различные, найдены!»