Ойме - Алёна Моденская

с трудом, но разобрались, в чём дело. В ком дело. — Рыжий повёл бровями. — Пришлось придумать кофейную компанию. Но хороший кофе никому и никогда не помашет, правда?

— А почему вы приехали именно сюда?

— А те двое, что владеют черепом, здесь, — произнёс Квиле, откидываясь на спинку стула. — Прошло много лет. Многих, кто знал о черепе, уже нет в живых. Но лучше перестраховаться, поэтому те двое даже поменяли имена. Теперь они Главнов и Крутов. И будут продолжать безобразничать.

— Это плохо. — Лёка почесала за ухом. Фамилии она, конечно, слышала. Этих двоих знал весь город.

— Сынок одного из них сегодня давал здесь банкет, — сказала Марта, выпрямляясь. — В его сон мы и проникали.

— А вы…?

— Мой отец работал на них, а потом пропал. Ещё в девяносто втором, — жёстко сказала Марта. — Когда попытался просто уйти. Тело так и не нашли.

— Так может, он жив?

Марта только отмахнулась.

— Э… Я так и не поняла. Кто такая эта Аш..? — Лёка переводила взгляд с рыжего на его подруг.

— Ашназава? — подсказала Ламзурь, поворачивая в руке мандалу из перекрещенных палочек и разноцветных нитей. — Это сущность смерти и возрождения. Её культ почти исчез, остался только в праздниках вроде Чипамаде. Это «день засыпающего солнца», отмечается на осеннее равноденствие. В этом году, говорят, будет большой карнавал.

— А что это у вас? — Лёка кивнула на мандалу.

— Это для сёмве — похода по чужим снам. Палочки перекрестия — прямые проходы. Нити — лабиринт.

— Вроде ловца снов?

— Или Божье око, как тебе больше нравится. — Ламзурь передала мандалу Лёке. — Повесь дома у двери, чтобы плохое не входило, а хорошее не уходило. Бери, он не опасный.

— У вас голова горела, — вдруг выдала Лёка, вспомнив пламя вместо волос Квиле.

— Вот так? — изогнула бровь Яна. Голова рыжего вспыхнула, как костёр.

— Так, я просила здесь ничего не поджигать! — воскликнула Марта.

— Ладно-ладно. — Квиле провёл руками по волосам, и они снова стали просто рыжими. — Меня на самом деле зовут Прятолон. Но можешь звать нас Квиле, Яна и Лариса.

— А ноги? — выдавила Лёка, вжавшись в спинку стула после фокуса с огнём.

— А вот это самое сложное, — закивала Яна. — Волосы скрывать легко, а про его стопы я всё время забываю. На них даже ботинки не налезают.

Лёка наморщила лоб, пытаясь припомнить сложные имена. Рыжий закатил глаза, потом указал на себя:

— Квиле. Кви-ле. Это как Филипп. Так звали отца Марты. Яну ты, к счастью, запомнила. А это — Лариса. Ничего сложного.

Лёка кивнула. Наконец-то кто-то снова произнёс псевдоним носатой ведьмы снов, настоящее имя которой всё равно вылетело из памяти.

Яна положила ладони на стол и подалась вперёд:

— А теперь перейдём ко второму важному вопросу. Почему отвар на тебя не подействовал? Как тебя не выбросило из сна?

— Отвар, допустим, подействовал, просто нестандартно, — почесала длинный нос Лариса. — Вместо того чтобы уснуть, она стала нас понимать.

— А как она связана с нашим делом? — спросила Яна, и все разом посмотрели на Лёку.

— Э… я думаю, что никак, — развела руками Лёка и случайно задела чашку Яны. Та опрокинулась и покатилась по столу, оставляя за собой коричнево-кофейные лужицы. Хорошо, что скатерть уже сняли. — Я всё уберу.

Лёка сбегала за тряпкой и стала вытирать пролитый кофе. Увидев, что одна из лужиц приняла форму человеческой головы, усмехнулась.

— Что там? — спросил Квиле, не давая вытереть стол.

— Да вот лужа смешная. Как будто Ленин.

— Кто? — перепросила Яна, подавшись вперёд. — Где?

— Вот, — Лёка обвела рукой с тряпкой лужу, похожую на портрет Вождя мирового пролетариата.

— Хм-м, — протянула Яна, подвигаясь и наклоняя голову. И все остальные тоже сгрудились вокруг лужицы, как будто рассматривали нечто необычное.

— Почему ты решила, что это Ленин? — спросила Марта, сдвинув брови. Она в исследовании разлитого кофе не участвовала.

— Так я его вижу каждый день.

— Это как? — спросил Квиле. Из-за маленького роста ему пришлось залезть на стул с ногами, чтобы хорошо рассмотреть Ленина.

— Смальтовая мозаика на стене старого Дома культуры. Я живу рядом и хожу там каждый день. — Лёка наклонила голову. И правда, разлитый кофе собрался на столешнице прямо по контуру гладкой головы Владимира Ильича, собранного кусочками плитки на давно заброшенном ДК, обнесённом покосившимся синим забором.

— Дом культуры, — проговорила Марта, почёсывая бровь. — Раньше там был монастырь, потом от него осталась только церковь, а в советское время и её закрыли.

— Никогда этого не понимал. — Квиле насмотрелся на лужу, сел на место и откинулся на спинку стула.

Наконец все отодвинулись от разлитого кофе, и Лёка смогла протереть стол. Сбегала на кухню, оставила там тряпку, вернулась. Все как раз что-то тихо обсуждали, сгрудившись у центра стола. Когда вошла Лёка, замолчали.

— А вот скажи, у тебя в роду не было, скажем, колдунов? Или гадалок? — Квиле, скрестив руки на груди, чуть склонился на бок, рассматривая Лёку.

— Вроде нет. Хотя я не очень хорошо своих предков знаю. — Но тут перед мысленным взором Лёки промелькнула красивая женщина в ярком наряде. — Хотя моя прабабушка была цыганкой. Но это, наверное, не считается?

— Кто знает. Цыгане — они непростой народ. Вы много общались? — Лариса прикрыла глаза, будто спала на ходу.

— Вообще не общались. У неё вся семья погибла в войну, она росла в детдоме. Вышла замуж за моего прадеда, родила детей, а потом сбежала. Больше о ней никто ничего не слышал. — Лёка шмыгнула. Странное дело, когда она что-нибудь творила не по общепринятым правилам, а такое случалось весьма часто, ей всегда пеняли на цыганскую кровь и твердили, что она вся в прабабку, которую никто из ныне живущих родственников толком даже не видел.

— Всё равно она могла свой дар передать тебе. — Лариса так и сидела с закрытыми глазами.

— Какой ещё дар? — удивилась Лёка. Всю жизнь она считала себя бестолочью. Пожалуй, единственным её талантом была варка кофе. Ну, ещё косички неплохо плела.

— Кофе — это тебе не просто так, — подала голос Яна. — Кофе — это волшебный напиток, у него, если хочешь своя магия. Не каждому он открывается, и не каждый может его вкусно приготовить. Хотя вкус не главное, главное — приготовить так, как понравится конкретному человеку. Кофе — интимный напиток.

Лёка только хмыкнула. Она никогда не воспринимала кофе как что-то необычное. Стоп. А откуда они знают?

Задать вопрос Лёка не успела. Вернее, передумала спрашивать, когда увидела, как мазычи разом усмехнулись.

Глаза слипались, клонило в сон. Лёка широко зевнула.

— Ой. Извините.

— Да ладно, чего уж там, — махнула рукой Марта. — Можешь идти домой,