Фаворит. Сотник - Константин Калбазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Легкая пробежка на три версты, предложенная Иваном, также показала превосходство стрельцов. А затеянный на следующий день поход выявил и куда большую выносливость. За день они преодолели расстояние в сорок верст. Причем после этого были в состоянии вступить в бой, а не повалиться в изнеможении на землю, едва пройдя тридцатую версту. А и то, погода оставляет желать лучшего, грязи хватает. Такой переход не может даться легко по определению.
Как итог нашлись и положительные, и отрицательные моменты. Выступивший в роли третейского судьи Николай признал результат соревнований ничейным. Но, к удивлению Карпова, все же оказался человеком вполне прозорливым.
Десятник не смог состязаться в красноречии с де Вержи, расписывавшим превосходство преподаваемой им тактики. Тем не менее цесаревич отдал должное как скорострельности, так и точности огня новомодных стрельцов. Принял он во внимание и слова Ивана относительно их задачи выбивать как можно большее число врагов на значительном расстоянии.
Николай даже загорелся идеей создать новый полк. Но царь-батюшка уже косо поглядывал на сыночка из-за его потешных. Что уж говорить о новом полку. Правда, царь все же не смог устоять, когда Ирина попросила у него разрешения снарядить отдельную Измайловскую сотню на свои средства. Так сказать, создать личную гвардию. Любил Дмитрий Первый сестру, что тут скажешь. А еще ни мгновения не сомневался: случись – и она не задумываясь двинет тех стрельцов на защиту цесаревича.
Ирина же, с одной стороны, решила потрафить племяннику. Пусть тот в ней души не чает, лишним не будет. С другой – полюбовник ее и впрямь кое-что смыслил в военном деле. О том ей докладывал верный Матвей. Вот и посмотрит, а ну как и впрямь что дельное выйдет на пользу Русскому царству.
Снаряжение даже одной сотни оказалось делом весьма затратным. Шутка сказать, экипировка стрельца обходилась в пятьдесят рублей против двадцати для снаряжения в обычном полку. Причем это если давать ему в руки дорогую кремневую пищаль. С фитильной выходило двенадцать рубликов.
Иван ничуть не стеснялся в запросах и сбавлять даже не думал. А что такого? Если есть возможность оказаться под охраной сотни штыков вместо десятка, то отчего бы и нет? Тем более при яростной поддержке наследника. В связи с подготовкой к военному походу казна изрядно растрясла мошну семейства Карповых, так что серьезный заказ никак не помешает.
Ивана вполне устраивало, что, идя навстречу цесаревичу, княгиня решила ограничиться только одной сотней, пусть и увеличенного состава. Всего в новом подразделении по штату насчитывалось сто тридцать пять человек, из них шесть нестроевых, включая старшину.
Во-первых, подготовку сразу целого полка ему не потянуть. И вообще, из него полковник – как из свиньи балерина. Тут бы сотне ума дать. Тем более что предполагалось участие измайловцев в походе. А то как же, такие деньжищи отвалили и что, вот так просто позволить их проедать?
Во-вторых, мастерская – она и есть мастерская. Пусть и продвинутая, по нынешним меркам. Не управиться было Архипу до конца апреля. Уж больно крупные заказы на него свалились. А именно к этому времени планировалось выступление полков из Москвы. Ведь даже если позабыть о царевом заказе, смастерить нужно не только винтовки, но и иное снаряжение.
По здравом рассуждении и памятуя о полученном на Урале опыте, Иван отказался от вооружения бойцов карабинами. Все же в сегодняшние дни конница даже в европейских армиях все еще составляла существенную часть. А уж о татарах и говорить не приходится. Вот и получилась винтовка длиной полтора метра. Со штыком-тесаком уже выходило около метра девяноста.
Но карабины в сотне он все же оставил. Ими вооружались штуцерники и гранатометчики, по одному стрельцу на десяток. Первым было куда удобнее с укороченным вариантом, тем более в случае выдвижения на скрытые позиции. Вторым и без того приходилось носить по шесть гранат. Да и при метании массивная винтовка была слишком большой помехой.
Также карабины были на вооружении у сержантов, командовавших взводами, и у офицеров. Нет, понятно, что пищали в армии – это, по сути, оружие рядового состава. Но Иван придерживался иного мнения и считал, что командиры должны иметь в руках серьезное оружие, а не пару пистолетов, польза от которых только в ближнем бою и есть.
Сам Иван, кроме всего прочего, предпочитал иметь при себе еще и воздушку. Правда, та все время находилась в повозке и извлекалась оттуда только в случае появления неприятеля. Впрочем, об этом уже говорилось.
Помимо винтовки в снаряжение и вооружение стрельца входила саперная лопатка, выполняющая еще и роль топора. На ее изготовление шла самая настоящая сталь, причем хорошего качества. Не копеечное изделие, чего уж там. Да и в рукопашной очень даже действенное. Пусть пока никому из парней и не довелось ее использовать.
Кожаная портупея с тремя подсумками. В одном находились две гранаты. В двух других – полсотни патронов. Еще два десятка в газырях на груди. Эти исключали лишние движения при перезарядке и предназначались для скорой стрельбы. Также на поясе медная фляжка непременно с кипяченой водой.
За нарушение этого условия незамедлительно следовало наказание. Причем не только стрельцу, но и десятнику, которому придется надзирать за строевой подготовкой незадачливого подчиненного. Ну а тому зачастую обидно, поэтому он вовлекает в это веселье весь десяток.
Вещмешок, не имеющий ничего общего с известными здесь котомками с лямками из обычной веревки. Эти были продуманны и, хотя изготавливались из парусины, имели даже полумягкий каркас со стороны спины. С помощью нескольких кожаных ремешков крепилось различное имущество.
К примеру, четыре составные жерди длиной в локоть каждая. С их помощью можно было как устроить палатку, так и собрать легкую рогатку. Не сказать, что увязанное из них заграждение столь уж неодолимо. Но непременно заставит всадника остановиться и подставиться под выстрел или вынудит его отвернуть.
На вещмешке крепилась плащ-палатка из тонкой парусины. Ее пользу стрельцы уже успели прочувствовать на собственной шкуре. Еще бы. Ведь из нескольких кусков вполне возможно собрать самую настоящую палатку и переждать непогоду или поспать, укрывшись от пронизывающего ветра.
Не забыл Иван и про длиннополые кафтаны. Они тут в роли эдакой шинели. В поход-то выступали, когда еще было достаточно холодно. А летом куда их девать? Обрастать обозом? Вот уж не нужно такой радости. Поэтому собирался кафтан в скатку и крепился, огибая по верху все тот же вещмешок. С одной стороны, получалось громоздко. Зато с другой – скинул лямки, и тут же налегке в бой.
Ну и в довершение медный котелок, причем с крышкой и хранящейся внутри медной кружкой. Только эта пара предметов лишь по весу меди тянула на тридцать копеек. Но пользу их переоценить сложно.
Полная экипировка стрельца составляла полтора пуда. И с полной выкладкой он должен был за день преодолеть походным маршем добрых три десятка верст. Ускоренным – так все сорок. Тяжко, не без того. Но то было на тренировках. С выступлением же армии в поход стрельцы Измайловской сотни просто прохлаждались. Шутка сказать, за день им доводилось преодолеть всего-то десять – двенадцать верст.
Мобильность сотни в немалой степени увеличилась благодаря полевой кухне. Она существенно экономила время, так как пища готовилась, пока стрельцы были на марше. Впрочем, для этого похода ввиду его медлительности преимущество несущественное. А вот что имело поистине важнейшее значение, так это отсутствие у людей Ивана каких-либо кишечных заболеваний.
Все же централизованное питание, санитарные меры и регулярное наблюдение у лекаря сделали свое дело. Сегодня вся армия маялась животами. Едва ли не четверть воинов уже нашли свой конец в степи или, став жертвами болезней, отстали и угодили в полон. Измайловцы же полностью сохраняли боеспособность, и первые настоящие потери случились только сегодня…
Сборы получились недолгими. Не прошло и пяти минут, как вторая полусотня уже была готова продолжить движение. Молодые и ладные парни построились повзводно в походном строю в колонну по четыре и начали движение.
Молодость – вообще отличительная черта их сотни. Иван специально настоял на том, чтобы отбирать молодых и холостых. Нет, он вовсе не думал о том, чтобы не осталось обездоленных семей.
Если на то пошло, то он верил, что его сотня понесет самые скромные потери. Просто помнил, чем обернулся поход Голицына на Крым. Хотя его не отпускало ощущение, что в его мире тот вроде как случился пораньше. Ну да чему тут удивляться, другой мир – он и есть другой.
Ивана заботило иное. Молодых куда проще обучить и даже переучить, чем ломать ветерана. У него воинские ухватки уже въелись в кровь, а все новое встречает неизменный протест, основанный на многолетнем опыте. На Руси вообще с новым извечная проблема. Уж это-то в обоих мирах неизменно.