«Петля анаконды». Как заставить Евразию сдаться - Хэлфорд Маккиндер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Относительно торговли не следует забывать, что при океаническом ее способе, хотя и относительно дешевом, обычно товар прогоняется через четыре этапа: фабрика-изготовитель, порт погрузки, порт выгрузки и товарный склад в пункте продажи, в то время как континентальная железная дорога ведет прямо от фабрики-производителя на склад импортера. Таким образом, посредническая океанская торговля ведет, при прочих равных условиях, к формированию вокруг континентов зоны проникновения, чья внутренняя граница грубо обозначена линией, вдоль которой цена четырех операций, океанской перевозки и железнодорожной перевозки с соседнего побережья равна цене двух операций и перевозке по континентальной железной дороге.
Российские железные дороги протянулись на 6000 миль от Вербаллена на западе до Владивостока на востоке. Русская армия в Маньчжурии являет собой замечательное свидетельство мобильной сухопутной мощи, подобно тому как Британия являет в Южной Африке пример морской державы. Конечно, Транссибирская магистраль по-прежнему остается единственной и далеко не безопасной линией связи, однако не закончится еще это столетие, как вся Азия покроется сетью железных дорог. Пространства на территории России и Монголии столь велики, а их потенциал в отношении населения, зерна, хлопка, топлива и металлов столь высок, что здесь несомненно разовьется свой, пусть несколько отдаленный, огромный экономический мир, недосягаемый для океанской торговли.
* * *
Социальная революция не изменила отношения России к великим географическим границам ее существования. Для наших нынешних целей будет достаточно корректным сказать, что территория СССР эквивалентна Хартленду во всех направлениях, кроме одного. И чтобы отграничить это исключение – исключение поистине великое! – прочертим прямую линию, примерно в 5500 миль длиной, с востока на запад – от Берингова пролива до Румынии. В трех тысячах миль от Берингова пролива эта линия пересечет реку Енисей, текущую от границ Монголии на север – в Арктический океан. На восток от этой великой реки в основном лежит глубоко изрезанная страна гор, плоскогорий и (межгорных) долин, почти сплошь из конца в конец покрытая хвойными лесами; я буду называть ее «землей Лены» («Леналенд») по главной ее примете, великой реке Лене. Эта земля не входит в Россию-хартленд. Россия «земли Лены» объемлет пространство в три и три четверти миллиона квадратных миль, но с населением лишь около шести миллионов человек, из коих почти пять миллионов обосновались вдоль трансконтинентальной железной дороги, от Иркутска до Владивостока. На оставшейся части этой территории имеем в среднем свыше трех квадратных миль на каждого обитателя. Богатые природные запасы – лес, водная энергия и полезные ископаемые – все еще практически не тронуты. К западу от Енисея лежит то, что я описал как «Россию-хартленд», – равнина, простершаяся на 2500 миль с севера на юг и на 2500 миль с востока на запад.
Простейший и, пожалуй, самый эффективный способ представить стратегически значимые параметры российского хартленда – это сравнить их с такими же параметрами Франции. Но в случае с Францией исторический фон составит Первая мировая война, а в случае с Россией – Вторая мировая война.
Подобно России, Франция – компактная страна, одинаково протяженная в длину и в ширину, но не столь удачно округленная, как хартленд, и потому имеющая, пожалуй, меньшую территорию в пропорции к длине той границы, которую надо защищать. Ее всю, за исключением северо-востока, обрамляют море и горы. В 1914–1918 гг. у нее не было враждебных стран за Альпами и Пиренеями, а флот Франции и ее союзников господствовал на морях. Французская армия и союзные силы, развернутые так, чтобы перекрывать открытый северо-восточный участок границы, были, следовательно, хорошо защищены с обоих флангов и имели надежный тыл. Те стратегические «ворота» на равнинном северо-востоке, через которые столько армий, подобно приливам и отливам, изливались в страну и из нее, имеют в ширину 300 миль между Вогезами и Северным морем. В 1914 г. линия фронта, упираясь в Вогезы как в точку опоры и вращения, была повернута назад, к Марне. На исходе войны, в 1918 г., она развернулась вперед, но точка опоры осталась неизменной. Хотя за четырехлетний отрезок времени этот эластичный фронт гнулся и проседал, он не был прорван – даже несмотря на великий германский штурм весной 1918 г. Таким образом, вполне подтвердилось, что внутри страны было достаточно пространства и для глубокой обороны, и для стратегического отступления. Однако, к несчастью для Франции, ее основной промышленный район приходился на тот ее северо-восточный сектор, где завязалась нескончаемая битва.
Россия воспроизводит в основных чертах паттерн Франции, но в укрупненном масштабе и с границей, открытой на запад, а не на северо-восток. В тылу у нее – огромная равнина хартленда, подходящая и для глубокой обороны, и для стратегического отступления. А еще дальше эту равнину замыкает на востоке природный крепостной вал, образуемый «недоступным» арктическим побережьем, пустошами земли Лены за Енисеем и горной цепью от Алтая до Гиндукуша, за которой и Гоби, и тибетские, и иранские пустыни. Эти три заграждения – широкие и весьма вещественные, далеко превосходящие в своем оборонном значении те побережья и горы, которыми окаймлена Франция.
Правда, арктическое взморье уже более не является недоступным в том абсолютном смысле, в каком это выражение было в силе до самых последних лет. Караваны кораблей, подкрепленные могучими ледоколами и самолетами, разведывающими водные проходы между массами плавучего льда, уже проложили торговые маршруты рек Оби и Енисея и даже самой реки Лены; но вражеское вторжение через огромное пространство приполярных льдов, через мшистые тундры и таежные леса Северной Сибири представляется почти невозможным ввиду советской воздушной обороны наземного базирования.
* * *
Завершая сопоставление Франции и России, рассмотрим относительные величины некоторых параллельных данных. Россия хартленда четырехкратно превосходит Францию по населению и четырехкратно – шириной открытого сектора границы, но двадцатикратно – площадью. Итак, открытая часть границы вполне пропорциональна российскому населению; и чтобы совладать с шириной советского развертывания, гитлеровская Германия была вынуждена разжижать свой более ограниченный человеческий потенциал менее эффективным контингентом, привлекаемым ею из подвластных стран. Но в одном важном отношении Россия начинала свою вторую войну с Германией не в лучших условиях, чем те, что были у Франции в 1914 г.: как и у Франции, ее наиболее развитые сельское хозяйство и промышленность лежали прямо на пути захватчика. Вторая пятилетка должна была исправить это положение дел, – окажись только германская агрессия отсрочена хотя бы на пару лет.
