Хозяин Запретного леса - Евгения Оман

И на меня каждый раз волком смотрит. Будто чует что-то. Да только доказать ничего не может. Бабка сказывала, что он был древним старцем когда она еще в девках ходила. Он и мать мою не любил. Деревенских против нее настраивал. А ведь она просто пришлая была. Просто лес любила и всякую живность.

– Так и есть. Потому и нельзя тебе здесь бывать слишком часто. Этому стервятнику только повод дай. Погубит тебя. Или против меня будет использовать. Нельзя мне было тебя к себе подпускать. Да только поздно после драки кулаками махать. Что сделано, то сделано. Сам дурак.

– Ты и правда умрешь, если из лесу выйдешь? – Лесе так хотелось взглянуть ему в глаза, но она не решалась больше нарушать запрет.

– Не знаю, не проверял, – горький смешок. – И как-то не хочется. Ты уж извини.

– Что же нам теперь делать?

– Иди домой, – нежно поцеловал ее в макушку. – И постарайся хотя бы пару лун сюда не ходить. Даже близко к лесу не подходи. И от друида подальше держись, пока мой дух не выветрится. Водой ты его не смоешь, так что просто потерпи.

Шла домой, будто в воду опущенная. Он, как обычно, проводил ее до опушки. А у околицы ей встретился старый друид. Посмотрел недобрым взглядом, но говорить ничего не стал. Деревенские после праздника домой возвращались. Кто с речки, кто из лесу. И она среди них затесалась, будто и не уходила. Поздоровалась вежливо и дальше пошла. Он только вслед ей злобно смотрел.

Цок-цок. Цокают друг о дружку спицы. Тянется из клубка шерстяная нитка. Сидит в его объятиях, как в колыбели, и есть из его рук бруснику. По пальцам стекает алый сок. Словно кровь.

Две луны она в лесу не появлялась. На третью не выдержала, сбежала при первой возможности. Прихватила с собой работу. Чтобы вопросов лишних не задавали. Работы в поле уже закончились. Все по домам сидят, запасы на зиму заготавливают. Она, вот, носки вяжет.

Осенью дни коротки. Только проснулся, а уже и закат. По ночам бродит по земле Дикая охота. Ищет заблудшие души. После заката лучше из дома не выходить. Окна и двери закрыть на железные щеколды. Чтобы нечисть не пробралась.

– Тебе пора, – целует в макушку. – Идём, провожу.

Мягколапой рысью ступает рядом. Игриво бодает лобастой головой. Позволяет гладить пушистый мех. Он всегда провожает ее до опушки. И всегда в зверином обличье. То медведем обернется, то волком, то оленем. И долго смотрит ей вслед. До крови кусая покрытые брусничным соком пальцы, пытаясь унять свою жажду.

Зимой сложнее себя сдерживать. Чем длиннее ночи, тем сильнее его звериная сущность. И тем слабее странный внутренний запрет. Потому и гонит ее раньше срока. Не за диких зверей опасается и не за Дикую охоту. Те ее не тронут. Признают своей. За себя боится. Что однажды не сдержится и вцепится ей в горло.

Как бы отвадить ее до весны? Может не выходить на зов? Не показываться. Глядишь, тогда перестанет в лес ходить. Зимой долго на пеньке в ожидании не просидишь. Главное, чтобы опять глупость какую не выкинула. Как тогда, с порезанными руками. Она ведь упрямая.

Прошлая зима далась ему нелегко. Но тогда можно было держаться подальше. Или велеть не приходить несколько дней. Теперь так не получится. Замучает вопросами.

– Знал ведь, что горя с ней хлебнешь, – укоряет сам себя тихонько. – Теперь не жалуйся. Головой нужно было думать, а не сердцу волю давать.

Леся брела по пустой улице, размазывая по лицу слезы горькие. Уже седмицу он не показывался. Не выходил на зов, даже издали с ней не заговаривал. Неужто разлюбил ее? Или она его чем обидела по глупости? А ну как больше не появится? Как ей дальше жить?

– Здравствуй, девица-красавица! – на дороге возник добрый молодец, ученик отцовский в окружении друзей. – Чего закручинилась? Али обидел кто? Так ты только скажи, я ему мигом тумаков отвешу!

– Здравствуй, Радомир! – выдавила натужную улыбку. – Спасибо за заботу, но без твоей помощи обойдусь. Не сахарная поди, от слез не растаю.

Дружки Радомира дружно заржали. Парень глянул на них зло. Потом посмотрел на Лесю:

– Знаю я, чья помощь тебе нужна. Хозяина запретного леса. С нечистью связалась. Чем же он лучше нормальных мужиков? Или правду говорят, что в мать пошла? Та тоже с нечистью якшалась и чаровницей была.

Радомир давно на нее глаз положил. Да только безответно.

– Ты бы не артачилась, нечистивое отродье, – подошел вплотную, дыхнув в лицо жареным луком, ухватил пальцами за подбородок. – Может я и сохраню твою тайну. Коли порадуешь меня. Видать, миленку твоему ты больше не нужна. Нашел себе волчицу. Или медведицу.

С перепугу влепила ему пощечину. А потом коленом между ног двинула. И припустила к дому со всех ног. Не станет же он за ней гнаться через всю деревню? Не стал. На следующий день у околицы подкараулил и следом в лес пошел.

Тихо крался следом по тайной тропке. Вошел вместе с ней на полянку заветную. Слушал, как зовет она Хозяина лесного. А когда тот не явился на зов, вышел из тени.

– Я ж говорил, что не нужна ты ему больше. Нечисти верить нельзя. А вот мне вполне сгодишься. Я не привередливый, – надвигался на нее, заставляя пятиться к деревьям. – Где вы с ним любились? Что, прямо тут, как дикие звери?

Леся отступила к краю поляны. Уперлась спиной в дерево. Бежать было некуда. Звать лес на помощь нельзя. Это бы подтвердило слова Радомира. И он бы об этом всей деревне разболтал. Люди в деревне доверчивые. Да и Лесю не очень-то жалуют. Любой байке поверят.

Попыталась ударить, но на этот раз он перехватил ее руку. Сгреб медвежьей хваткой и повалил на землю. Сам сверху залез. Одной рукой к земле прижал, другой задрал юбку. Потом стал штаны развязывать. Коленом ей ноги раздвинул. Навалился всем телом, прижимая к земле. Пыхтит и хрюкает от нетерпения, словно хряк у кормушки. Леся и пошевелиться не в силах. Только кричать и может. Да зажмуриться от страха.

Сила неведомая оторвала от нее Радомира, подняла в воздух и швырнула об дерево. Тот со стоном упал на землю, тряся головой. Между ними стоял здоровенный разъяренный медведь. Шерсть дыбом, с клыков пена хлопьями свисает. Рык глухой над лесом раскатами грома разносится. Бросил взгляд на Лесю да и прыгнул на Радомира всей тушей.

Жуткий крик сменился булькающим хрипом. Летели во все стороны брызги крови