Правдивая история Деда Мороза - Андрей Жвалевский

— Все будет! — только успевал кивать Сергей Иванович. — Всенепременнейше. Никого не обидим. Всех одарим.

И все дети сразу ему верили, потому что дядя Сережа никогда никого не обманывал. По крайней мере, никого из детей.

Жена даже упрекнула его, когда суматошный вечер остался позади:

— Что ж ты им наобещал? Как ты это все выполнишь?

— Ничего, Машенька, — Сергей Иванович выдохнул клуб пара, — что-нибудь придумаю. Еще год впереди. Да они все позабудут за год, дети ведь.

А сам еще долго лежал и смотрел в потолок.

До того долежался, что увидел вдруг на потолке птёрка. Птёрк сидел один-одинешенек и грустил. Увидев, что Сергей Иванович его заметил, птёрк приветственно помахал хвостом и выпустил из лапки какую-то искру. Морозов в ответ подмигнул и подумал: «А ведь я уже сплю».

Прошел год…

Из истории

Новый 1913 год почти не отличался от Нового 1912 года.

Все те же самовары да редкие автомобили.

И Санкт-Петербург был все тем же столичным городом. Открыли первую в городе световую рекламу. Провели первый матч по футболу между сборными Питера и Москвы (Питер выиграл!). Несколько роскошных дворцов построили. Несколько роскошных дворцов уничтожил пожар.

Игрушки по-прежнему мастерили вручную или в небольших мастерских.

А в общем — год как год.

И никто в России не догадывался, что наступает не просто 1913 год, а последний спокойный год в жизни империи…

Прошел год, но дети ничего не забыли. Просто непонятно, почему взрослые считают, что дети так быстро все забывают.

Нет, они забывают, конечно, всякую ерунду — как держать вилку или вернуться домой до темноты — но важные вещи они помнят очень крепко.

Еще за две недели до Рождества племянница Таня, дочь сестры Веры, отловила дядю Сережу, который пришел в гости, загнала его в угол и спросила:

— Ты про куклу не забыл?

— Куклу? — удивился дядя Сережа.

Что еще раз доказывает: это взрослые все забывают, а на детей сваливают. Таня терпеливо вздохнула:

— Ну куклу. Ты в прошлом году обещал. Большая, с меня ростом. Глаза закрываются, руки-ноги гнутся. И обязательно с сиреневыми волосами.

— А-а-а, припоминаю. Только волосы, кажется, малиновые?

— Это в прошлом году малиновые были, а теперь мне нужны сиреневые. Я же выросла, понимаешь?

Дядя Сережа понимал.

— Это я тебя проверял, — сказал он. — А так я все помню.

Таня недоверчиво скривила губки.

— Ничего ты не помнишь, — заявила она. — Я тебе на бумажке запишу.

И она тут же, не сходя с места, написала на бумажке, которую вытребовала у дяди Сережи: «Дѣвочка съ сиреневыми волосами!»

Судя по всему, Таня не стала делать секрета из разговора с дядей. Очень скоро все племянники — кто печатными буквами, а кто и каллиграфическим гимназическим почерком — написали заказы и вручили их Сергею Ивановичу.

Однажды вечером он разложил их на столе и принялся изучать.

— «Коник, на котором можно качаться»… Это легко… «Солдатики-гренадеры, как у Никитки»… Что за Никитка? Соседский, что ли? Ладно, разберемся…

Подошла Маша, обняла его за шею и поцеловала в макушку. Муж только потерся щекой и продолжил ревизию.

— Маш, — сказал он, — ты не видела нигде большую куклу, аршина полтора, и чтобы волосы сиреневые?

— А такие бывают?

— Конечно, — Сергей Иванович взял записочку в руки, помял ее… и вдруг кукла стала перед ним, как настоящая!

Точно так же, как давеча, перед прошлым Рождеством, увидел Сергей Иванович Наташину мечту во всех деталях: ее румяные щечки, нестерпимо синие глаза-пуговички, бантик рта, сиреневая копна волос и какое-то умопомрачительное платье. Платье было самым чудесным в этой картине: все блестящее, переливающееся, с ярким бантом, тонким серебряным пояском.

— Ух ты! — сказал Сергей Иванович шепотом.

— Увидел? — тоже шепотом спросила Маша.

— Да.

— Значит, есть такая кукла. И под елкой она непременно окажется.

Непонятно, с чего так сказала Маша. Надо было бы ей не поверить, посмеяться, а завтра помчаться по магазинам, но Сергей Иванович отчего-то знал: права его любимая жена. Через неделю именно ее найдет Таня под елкой.

Сергей Иванович поцеловал руку Маше и глянул ей в глаза. А Маша погладила его по голове и спросила:

— Ну, что там дальше?

Сергей Иванович взял следующую записочку и даже зажмурился — целый полк оловянных гренадеров, сверкая примкнутыми багинетами, явился его взору…

Сочельник Морозовы справляли как положено, посемейному, вдвоем. Маша напекла невероятное количество пирожков и с рыбой, и с кашей, были на столе и заливная рыба, и вареники с капустой. Стояла кутья из риса с изюмом, компот из сушеных фруктов и клюквенный кисель. А еще горячие, подрумяненные ватрушки с мармеладом.

Сергей Иванович, с трудом дождавшись первой вечерней звезды (пока она не появится, к застолью приступать нельзя, даже если пирожки остывают), ел и по традиции сокрушался:

— А вкусно-то как! А зачем столько? Пропадет ведь.

— Ничего, — говорила польщенная хозяйка, — что-нибудь придумаем.

На самом деле Морозовы все давно и хорошо придумали. Оставшиеся после рождественского ужина пирожки и ватрушки упаковывались в папиросную бумагу и разносились по племянникам. Те ели так, что родители диву давались: ничего не желают дети, только «тетьмашиного» угощения.

А племянники лишь закатывали глаза и требовали еще. Но «еще» не получали, потому что пирожки были под счет. Поэтому Сергей Иванович старался особо не налегать, а Маша с каждым годом выготавливала все больше — племянники все увеличивались в числе.

После ужина Морозовы — опять-таки по традиции — садились возле елочки, задували все свечи, кроме одной, и молча загадывали желание. Желание всегда было одно и то же. И каждый год оно не исполнялось.

— Ничего, — Сергей Иванович погладил жену по руке, — будет еще у нас с тобой маленький.

Маша, как могла весело, улыбнулась в ответ. Она понимала, что годы уже не те, не появится в семье Морозовых никакой маленький.

На следующее утро на рождественский утренник Морозовы пришли загодя. Уверенность, что все получится, никуда не делась, но логика инженера нашептывала Сергею Ивановичу: «А вдруг не выйдет? Вдруг не получится? Вдруг это сестра тогда так пошутила?» Но Сергей Иванович только сильнее стискивал локоть Маши, та улыбалась, — и все снова становилось просто и ясно. Кроме того, дядя Сережа решил подстраховаться, захватил с собой кое-какие подарки. Предчувствие предчувствием, но мало ли? Набрал игрушек, положил их в красный шелковый мешочек из-под лото, сунул в карман.

По прибытии, отчего-то стесняясь, сунул мешочек под елку, пока никто не видел. Вздохнул глубоко и пошел в детскую помогать няне ленивого Коли. Все дети уже были наряжены и причесаны, а увалень Коленька все еще натягивал чулки.

— А ты чего тут? — удивился дядя Сережа, входя в спальню Коленьки. — Все подарки уже разобрали.

Племянник ойкнул, рванул к двери в одном чулке, был изловлен и возвращен в руки няни. Его быстро одели, кое-как причесали и выпустили из рук, как выпускают в небо птиц на весеннем празднике. Коля бросился вниз с необычной для себя прытью.

И поспел вовремя. Как раз мама открывала двери гостиной и запускала детей к елке.

В этом году елка превзошла все предыдущие вместе взятые. Дворник Никодим еле втащил ее через парадное, потому что через черный ход она просто не влезала. Нижние ветки распушились на ползала, на верхних висели настоящие шишки. Ёлка была так красива, что дети даже не сразу решились ее потрогать, они ходили в благоговении вокруг, не смея поверить, что у них дома теперь будет такое чудо.

— Мамочка, милая, давай ее никогда-никогда не выбросим, — взмолилась Наташа.

Мама улыбнулась.

— Ладно, пусть недельку постоит, уж больно хороша…

На такую красавицу и игрушек потребовалось вдвое больше, чем обычно, да и наряжали ее целый день. Дети просто истомились ждать под дверью, когда же их впустят посмотреть на наряженную красавицу.

И результат стоил того. Ёлка была прекрасна!

— Не спешите! Все успеете! — мама старалась говорить спокойно и строго, но видно было, что самой не терпится посмотреть, что там, под елкой, в разноцветных коробках.

Сергей Иванович зашел в комнату, когда инспекция подарков была в самом разгаре. Дети уже рассматривали машинки, кукол, книжки и были, кажется, довольны, в меру визжали, в меру хвастались. Однако на дядю Сергея смотрели с ожиданием. Он огляделся. Ни одного из заказанных ему подарков не обнаружил. Ни гренадеров, ни чудо-куклы, ни даже лошадки-качалки. Сергей Иванович растерянно посмотрел на Машу, которая подошла сзади и взяла его за руку, как маленького потерявшегося мальчика. Она же ни в чем не сомневалась, и Сергей Иванович сразу успокоился. «Будет чудо, — подумал он, — несомненно, будет!»