Темная сторона закона (сборник) - Алексей Макеев

– Ваша мама ее так и не простила?

– Она о Соньке даже слышать не хочет. Девки-то к ней на поклон ездили, объяснили, что матери они побоялись, вот и не вступились тогда за нее. Так что на них она зла не держит. Верка и сейчас к ней шмыгает.

– Ваша мама еще жива?

– Живехонька! И, ты только не смейся, за академиком Шестопаловым замужем. В санатории они познакомились, сошлись, а потом и расписались. Живут душа в душу. Кстати, вот они-то с Фимиными родителями и Веркой с Толькой Надьку с Любкой в аэропорту и провожали! Верка говорила: слез было! Мама все просила девок хоть на похороны ее приехать. Между прочим, Сонька с Генкой тоже в санатории встретились, и она вроде немного ожила. Интерес к жизни появился. Здоровьем своим занялась, поняла, что не все для нее закончено. Дай-то бог! Может, еще все и наладится! И Верка сердцем смягчится, и Надька с Любкой обратно вернутся.

– Не хочу вас расстраивать, но что-то не приходилось мне слышать, чтобы из Америки обратно в Россию ценные специалисты возвращались, – заметил Лев. – А что собой представляют мужья Сониных дочерей?

– Тебя ведь интересует, были они здесь или нет? – спросила она. – Ну, первый Веркин – пустельга, но красивый, Ирка, кстати, в него пошла. В квартире его бабки они жили, а сюда его Сонька и на порог бы не пустила – не верила ему, только из-за беременности Веркиной на этот брак согласилась. Так что если и был, то только в гостях, и всего пару раз. Второй у нее – Толька Аронсон, гинеколог, своя клиника у него. С характером человек, но под Веркину дудку пляшет, так что только в гости приходили, и все! Да и квартира у него своя большая. У Надьки муж – Фима Гольдберг. Родители – заслуженные врачи, в Москве известные, а он вот по их стопам не пошел. Ну, что о нем сказать? У него в башке одни программы да компьютеры, ничем больше не интересуется. В гости они, конечно, приходили, только он как сядет за стол, так смотреть противно: думает о чем-то непонятном, а сам не замечает, что ест, вот и старайся после этого. А Любка своих парней сюда не водила – мать запретила. Молодежь нынче ушлая пошла, еще сопрут чего-нибудь! А под замок здесь никто никогда ничего не прятал. Все!

– То есть никто из этих мужчин ничего тут спрятать бы не мог? – спросил Лев, и домработница кивнула.

Гуров задумался: то, что «ниндзюки» не оставили в доме никаких следов своего пребывания, говорило о том, что поработали специалисты экстра-класса, услуги которых стоят столько, что количество нулей теряется в далеком далеке, и просто так этих профи не нанимают. Что же в этом доме могло быть спрятано такое, что его находка с лихвой окупала любые затраты? Что это за бумаги? Лев вдруг понял, что совершил колоссальную ошибку, не включив антипрослушку. Эти люди, конечно, предупредили «бабку», чтобы она никому ничего не говорила, но не могли это не проконтролировать и наверняка установили где-то «жучок». Таким образом, они уже в курсе не только того, что она позвонила Геннадию Григорьевичу, но и слышали все, что она рассказала Гурову. Нужно было как-то, причем немедленно, обезопасить домработницу. Поскольку к Вере она категорически отказалась уйти еще вчера, чтобы не бросать дом без присмотра, Лев нашел другой выход из положения и попросил:

– Соедините меня с Геннадием Григорьевичем.

– Да вот тебе его номер, – достала свой сотовый домработница и, найдя нужный номер, протянула телефон Льву.

Гуров со своего телефона позвонил Тимофееву и, когда тот ответил, сказал:

– Геннадий Григорьевич! Это полковник Гуров…

Но тот не дал ему продолжить и рявкнул:

– Господин генерал-лейтенант!

Лев на это только поморщился, потому что обеими ногами наступил на те же грабли, на которых обычно «танцевали» другие – он и сам вот так же обрывал, бывало, собеседника, требуя, чтобы к нему обращались «господин полковник».

– Хорошо, – нехотя согласился он. – Господин генерал-лейтенант!

Но тут уже вмешалась Дарья Федоровна. Она властным движением выхватила у Гурова телефон и рявкнула в него не хуже генерала:

– Генка! Пень старый! Ты, твою мать, чего выкаблучиваться вздумал? Человек пришел с дорогой душой нам доброе дело сделать, а из тебя дерьмо поперло! Ты свой гонор окороти! Ты Соньке еще не муж! А если так себя вести будешь, то и не станешь никогда! Не хватало, чтобы ты еще меня, старую, заставил по дому строевым шагом ходить! Это ты когда-то был генерал, а теперь пенсионер! А он настоящий полковник! Вот и говори с ним уважительно! Иначе я тебя в следующий раз с крыльца спущу! Все ступеньки пересчитаешь!

Лев слушал ее и едва удерживался от того, чтобы не рассмеяться – вот такого начальственного разгона, причем не от министра обороны, а от домработницы, Тимофеев никак не ожидал. А может, и ожидал, потому что уже успел с ней познакомиться, да вот только не предусмотрел, что Гуров может при ней разговаривать. Дарья Федоровна вернула Льву телефон, и тот уже из чистой вредности сказал:

– Господин генерал-лейтенант!

Но Тимофеев опять его перебил, буркнув:

– Да ладно тебе! Ты по отчеству случайно не Иванович?

– Сын! – кратко ответил Лев, хорошо зная, что за первым вопросом непременно последует второй: а не сын ли он генерал-лейтенанта Гурова.

– Так, значит, я тебя еще мальчишкой помню, – обрадовался Геннадий Григорьевич. – Мы же с твоим отцом одно время вместе служили! Шустрый ты был, сообразительный!

– Говорят, и сейчас не дурак, – хмыкнул Лев и предложил: – Давайте к делу! Я выслушал Дарью Федоровну, все выяснил и пришел к выводу, что сюда пришли по ошибке. – Тут Дарья Федоровна вскинулась и возмущенно уставилась на него, но Лев так многозначительно посмотрел на нее, что она замерла, а потом понятливо покивала. – Как мы выяснили, в доме ничего не пропало и ничего не сломано, то есть ущерб никакой не нанесен. Следов взлома или какого-либо присутствия в доме посторонних лиц не обнаружено, поэтому даже незаконное проникновение сюда пристегнуть никак нельзя. Дарья Федоровна, слава богу, жива и здорова. Таким образом, искать этих людей нет никаких оснований, да и без толку, только время зря потратим. С таким же успехом можно ловить ветер в поле – это профессионалы наивысшей квалификации. Господин генерал-лейтенант, вы никому не говорили о том, что вам вчера рассказала Дарья Федоровна? Наш общий знакомый не в счет.

– Язва ты, Лева! – недовольным голосом отозвался тот. – Мог бы и по имени-отчеству обратиться. А вопрос задал глупый! Конечно, никому ничего не говорил! Я – человек военный, и что такое секретная информация, лучше тебя понимаю.

– Так вот, чтобы нам с вами не рисковать жизнью Дарьи Федоровны, я вам настоятельно советую и в дальнейшем никому, в том числе и Софье Абрамовне, ничего не говорить, а то поделится она этой новостью со своими приятельницами, и пошло-поехало. А уж в том, что сама Дарья Федоровна никому ничего не скажет, мы можем быть уверены – это же в ее интересах.

– Ну и слава богу, что все обошлось, – с облегчением вздохнул Тимофеев. – Теперь главное, чтобы Сонечку удачно прооперировали. Отцу привет при случае передай!

– Обязательно, – пообещал Гуров.

Когда он отключил телефон, Дарья Федоровна кивком показала на лежавшую на столе газету, на полях которой очень неумело было изображено какое-то насекомое, долженствовавшее обозначать «жучок», и Лев кивнул. В глазах домработницы появилось тако-о-ое злорадное выражение, что он не выдержал и усмехнулся, пытаясь понять, как она собралась мстить «интервентам»: ругаться матом с утра до вечера или во весь голос распевать русские народные частушки, изобилующие тем же матом, но жизнь тем медом точно не покажется.

– Ну, вот и все, – сказал он, поднимаясь. – Все обошлось, живите дальше спокойно, лечитесь и выздоравливайте! Если вдруг моя помощь потребуется, то звоните, не стесняйтесь, – и протянул ей визитку, потому что эта женщина очень ему понравилась. А еще она очень сильно напомнила ему вырастившую его Клаву, которая в их доме тоже считалась кем-то вроде домработницы, а на самом деле была главой семьи, и, когда умерла, они осиротели.

– Бог даст, не понадобится, – ответила Дарья Федоровна, но визитку убрала в карман. – Ну, пошли, провожать тебя буду – замки-то надо запереть.

Они медленно дошли до двери, Гуров надел куртку и совсем собрался было выйти, как она, поманив его пальцем, чтобы он наклонился пониже, зашептала ему в ухо:

– Я чего вскинулась-то? Вспомнила, что, когда на диване сидела и прислушивалась, краем уха услышала, как один парень сказал другому: «Ну, вот! И здесь пусто!» Ты уж прости, что сразу не вспомнила.

Услышав это, Гуров застыл – значит, эти профи обыскали не только этот дом, но и еще чьи-то, только в тех случаях хозяев не было дома, вот они ничего и не заметили. Кивнув Дарье Федоровне, показывая, что все понял, Гуров громко попрощался с ней и вышел. Постоял на крыльце, слушая, как за дверью гремят многочисленные запоры, а потом спустился к машине, сел и поехал на работу, думая по дороге: что же такое невероятно ценное ищут эти «ниндзюки»?