Терминальное состояние - А. Норди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Продолжайте. – Александра вздернула голову, сцепившись взглядом с Танатом. – Я смотрю, вы неплохо меня изучили.
– Мы знаем, что ваш муж, Мирон Бранат, будучи одной из шишек в Совете Альянса, пытался замять постыдные факты о ваших самоубийствах.
Слова Таната словно ледяной водой окатили Александру: она надеялась, что никто не узнает о ее тайном стремлении достичь смерти.
– Вы пять раз пытались покончить с собой, – продолжал Танат, наблюдая за реакцией Александры. – Разве это не иронично? Вы промываете мозги подрастающему поколению, но при этом сами только и думаете о том, как бы поскорее сдохнуть.
– Может быть, мне просто скучно? – возразила Александра, но тут же осеклась, когда поняла, что ее попытки оправдаться перед Танатом выглядят беспомощно и глупо.
– Александра, вы – первый бессмертный человек в истории, – спокойным тоном проговорил Танат, словно не обратив внимания на ее реплику. – И вы помните времена, когда жизнь неизбежно сменялась смертью.
– Это время навсегда ушло. – Голос Александры дрогнул.
– Я так не думаю. У нас есть шанс восстановить равновесие. Вернуть гармонию.
– Устраивая теракты? – фыркнула Александра. – Массовые самоубийства? Вы ведь знаете, что все это бессмысленно.
– Вы тоже это знаете, но это вас не останавливает. – Танат чуть подался вперед, и складки его рясы шелохнулись. – В отличие от вас, Александра, мы не стыдимся наших устремлений. Мы хотим покончить с Вечным миром. Вернуть в него смерть.
У Александры закружилась голова: в словах Таната крылось то, о чем она так долго мечтала, но не решалась признаться. Ей осточертел этот мир, и она жаждала разрушить его до основания – вместе с собой.
– Посмотрите, до чего мы докатились. – Танат развел руками, и Александра невольно обвела взглядом полумрак, окружавший пятачок света. – Человечество всегда мечтало о бессмертии. Мы думали, что вечная жизнь станет залогом новых свершений и покорения космоса. Но что получилось на деле? Мир погряз в пороках. Мы задыхаемся друг от друга. Нас так много, что мы не знаем, куда бежать и где спрятаться – и прежде всего от самих себя.
– Но благодаря наногенам ранее смертоносные регионы теперь доступны для обитания, – словно на автопилоте возразила Александра: она не верила своим словам, но это были те самые фразы, которые она произносила во время выступлений, и ей было интересно, как ответит на них Танат. – Ледяные поля Арктики и Антарктики, болота Сибири, жаркие пустыни – жить теперь можно везде, и человечеству не нужен космос. Вы сами, по слухам, скрываетесь на островах за Полярным кругом. О пропитании можно не думать: наногены поддерживают тело в функционирующем состоянии…
– Но это привело лишь к росту числа анабионтов, – с мягкой улыбкой перебил ее Танат. – Точно так же, как выросло число эскапистов – тех, кто ищет забвения в бесконечных наркоманских трипах. Сама мысль о смерти теперь под запретом, поскольку может пошатнуть устои, по которым существует человечество – по крайней мере, та его часть, что живет в Альянсе. Впрочем, в чем смысл говорит об этом? Вы и так прекрасно все знаете.
– Давайте ближе к делу. – Александра вздернула подбородок. – Что вы от меня хотите?
– Я предлагаю вам окончательное решение. – Улыбка погасла на лице Таната: он говорил серьезно, и каждое слово падало в пространство словно камень, брошенный в воду.
– Почему именно мне?
– На протяжении ста семидесяти лет вы были символом начала Вечного мира. – Танат зловеще улыбнулся, и по его голограмме пробежала едва заметная рябь. – Теперь вы станете знамением его конца.
* * *
Слова Таната пробудили воспоминания. Потоком мутной воды они хлынули в мозг, и образы прошлого возникли перед глазами…
Александре семь лет. Она ставит свечку у иконы святого в полутемной церкви, сокрытой в тенистой роще недалеко от дома. Воздух наполнен запахом ладана. Рядом стоит мама, ее карие глаза светятся теплом и нежностью. Она держит на руках малыша двух лет, Виктора – младшего брата Александры. Подходит папа – взгляд как всегда суровый, сосредоточенный, – крестится у иконы и ставит свечу. А потом улыбается маме, Виктору – и Александре…
Она родилась в религиозной семье. Детство Александры было наполнено верой: ежедневные походы в церковь, заставленная иконами квартира, молитвы по утрам и вечерам, занятия в воскресной школе.
Когда Александре исполнилось шестнадцать, родители взяли ее на паломничество в монастырь, затерянный далеко на севере. Вместе с другими прихожанами церкви они затемно отправились в путь на арендованном автобусе. Ночью прошли дожди, а на утро ударил первый октябрьский морозец: ухабистая дорога, изгибами рассекавшая стылый лес, напоминала стекло. Водитель вел автобус аккуратно, и не было его вины в том, что случилось дальше: на очередном крутом повороте со встречной полосы вынесло огромный бензовоз.
Александра с родителями сидела в конце салона – их подбросило вверх и вперед, когда с громким скрежетом автобус врезался в бак бензовоза.
Лежа на полу с рассеченной от удара головой, Александра слышала вопли, но не могла потом вспомнить, кричала ли сама. Кажется, мама лежала рядом и, корчась от боли, сжимала ее руку, а потом что-то громыхнуло – как будто над головой взорвался фейерверк, – и пламя заполнило салон автобуса, пожирая и живых, и мертвых…
Позднее кто-то из врачей сказал Александре, что паломникам очень повезло (если можно назвать везением гибель сорока трех человек): авария произошла недалеко от города, и вертолеты спасателей быстро доставили раненых в больницы.
Александра находилась при смерти: переломы позвоночника и рук, ожоги всего тела и дыхательных путей, множественные порезы и травма глаз не оставляли шансов на выживание. В бессознательном состоянии ее госпитализировали в Центр экстренной медицины, где совсем недавно в рамках экспериментального проекта группа ученых синтезировала наногены и теперь подбирала тяжелых пациентов (как говорили медики – «уходящих») для испытания нового вида терапии.
У Александры не было других родственников, она осталась сиротой, а потому спустя несколько дней, когда ее состояние стабилизировалось, и врачи уладили все юридические тонкости, началось лечение: тонкая игла проткнула вену, и серого цвета раствор, кишащий микроскопическими механизмами, влился в кровоток.
Первой генерации наногенов потребовалось сто сорок восемь часов, чтобы полностью восстановить организм Александры. Врачи были ошеломлены результатом. Столпившись возле койки, на которой лежала очнувшаяся после искусственной комы целая и невредимая шестнадцатилетняя девушка, они не могли поверить своим глазами – как и не могли представить, что спустя сто семьдесят лет последнее поколение наногенов – одиннадцатое по счету – будет
