Терминальное состояние - А. Норди

class="p1">Склонив голову в притворной благодарности за аплодисменты, Александра скользнула взглядом в сторону тощего, но его место пустовало. Она не заметила, как он ушел.

* * *

Полуденное солнце загнало тень под ноги: Александра стояла у служебного входа Института Трансгуманизма, с отрешенным видом нажимая кнопку на пульте дистанционного вызова беспилотного ховера, оставленного утром на парковочной площадке Института.

Перед Александрой пролегала магнитотрасса, над которой с тихим гулом проносились ховеры жителей города. За дорогой раскинулся аккуратный парк. Посреди его центральной аллеи возвышалась скульптура – гигантская раковина моллюска-долгожителя Arctica islandica, ставшего символом Трансгуманистического Альянса.

Ожидая, когда прилетит ховер, Александра задумчиво наблюдала за тем, как блики яркого солнца отражались на медной поверхности колоссального изваяния. Опустив взгляд ниже, она заметила человека, сидевшего у основания статуи. У него было бледное, словно восковое лицо с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Тело, сокрытое мятой одеждой, напоминало безвольный манекен с раскиданными руками и ногами.

Александра сразу поняла, кем был человек, лежавший на земле. Их называли анабионтами – людьми, добровольно отказавшимися от пищи и воды для того, чтобы рано или поздно достичь смерти. Но это было невозможно: наногены переводили организмы аскетов в состояние анабиоза и поддерживали в них жизнь на минимальном уровне, необходимом для функционирования органов и систем. Такое положение, вероятно, могло длиться вечно: самый «старый» анабионт, известный ученым, находился в вегетативном состоянии сто сорок семь лет.

Александра знала, какого это: несколько лет назад, расставшись в очередной раз с Мироном, она провела три года в лачуге на берегу Баренцева моря, пребывая в добровольном анабиозе. Она надеялась, что наногены оставят в покое ее истощенное тело, позволив ему умереть. Но этого не произошло. Время тянулось мутной рекой, превратившись в бесконечную череду света и тьмы на закрытых веках, когда день и ночь сменяли друг друга. Александра не спала: она просто неподвижно лежала на ржавой койке с панцирной сеткой, ощущая, как холодные проволоки впиваются в истонченную кожу. Она не испытывала ни голод, ни жажду. Ей не хотелось спать. Она была куском плоти, в котором вечно теплилась жизнь. В один день, окончательно осознав бессмысленность анабиоза, Александра просто встала с койки: наногенам потребовалось около получаса, чтобы перевести ее организм в полноценное функциональное состояние.

Глядя на анабионта, развалившегося возле статуи, Александра задумалась, как он там оказался. Аскеты могли передвигаться по собственному желанию, и этот мужчина, скорее всего, намеренно улегся у символа Трансгуманизма, тем самым демонстрируя презрение к сложившейся системе. Все больше граждан Альянса выбирали анабиоз или же совершали бесконечные самоубийства в тщетной надежде когда-нибудь достичь заветной цели – смерти.

Занятая мыслями о кризисе идеологии, с которым столкнулся Альянс, Александра не заметила, как с громким рокотом перед ней опустился старый грузовой ховер. В следующий миг поднялась его дверца, и двое мужчин в черных костюмах и вязаных балаклавах, закрывавших лицо, выскочили из темного нутра машины.

Александра не успела даже вскрикнуть, когда один из них наставил на нее пистолет с глушителем, и черная вспышка испепелила сознание.

* * *

Александра открыла глаза и, сфокусировав затуманенный взгляд, осмотрелась. Она сидела на стуле в полутемном помещении, напоминавшем подвал старого дома: с потолка свисала тусклая лампочка, по стенам змеились трубы с облупившейся краской, воздух вонял пылью и плесенью.

Голову разрывало от пульсирующей боли, словно в череп вогнали сверло. Александра осторожно дотронулась до лба, с которого струйкой стекала кровь. Пальцы коснулись небольшой округлой раны: входное отверстие от пули. Затем Александра провела ладонью по затылку, нащупав на нем углубление с влажными развороченными краями: пуля прошла навылет. Очевидно, мозг уже восстановился (иначе Александра вряд ли смогла бы соображать), и теперь шла регенерация костей и кожи.

С легким зудом затягивались раны на лбу и затылке, боль в голове постепенно утихала. Александра прикрыла глаза, терпеливо ожидая, когда закончится репарация поврежденных тканей. Она знала по личному опыту, что полное восстановление организма после огнестрельного ранения занимало около часа.

Александра услышала, как скрипнула дверь. Через мгновение в желтом конусе света появились двое мужчин в темных одеждах. Одного из них Александра узнала: это был тощий человек с крысиным лицом, который задавал неудобные вопросы на ее лекции в Институте Трансгуманизма.

– Прощу прощения за наши варварские методы, – сказал он с кривой улыбкой. – Впрочем, вы прекрасно знаете: выстрел в голову не причинил бы вреда.

– Могли бы просто пригласить меня прокатиться. – Александра дотронулась до головы: на коже лба не осталось и следа от раны.

– Мы не были уверены, что вы согласитесь, – вмешался второй похититель – темнокожий, мускулистый, с тяжелым взглядом из-под мощных надбровных дуг.

– Зачем весь этот спектакль?

Тощий переглянулся с подельником и, наконец-то перестав улыбаться, ответил:

– Кое-кто хотел бы с вами поговорить.

Похитители отступили в полумрак, и в конусе света возник невысокий коренастый мужчина, облаченный в длинную черную накидку, напоминавшую монашескую рясу. Он не отбрасывал тени, и Александра догадалась, что перед ней спроецировано голографическое изображение – настолько четкое и безупречное, что отличить его от реального человека можно было только по едва заметной цифровой ряби, изредка пробегавшей по виртуальной проекции.

У мужчины было широкое лицо с раскосыми глазами, а его лысый череп покрывали татуировки в виде концентрических кругов. Александра вспомнила, что это был древний символ смерти, известный еще со времен неолита: такие круги, нарисованные на стенах гробниц первобытных людей, символизировали погружение в воды небытия.

– Здравствуйте, Александра, – сказал мужчина спокойным, немного певучим голосом, словно давно привык говорить не спеша и обстоятельно. – Вы наверняка меня узнали.

– Танат, – не веря своим глазам, проговорила Александра.

Никто не знал его настоящего имени. Танат был главой запрещенной в Альянсе террористической организации «Ванитас», члены которой преследовали одну цель – подрыв устоев и идей Трансгуманизма. Танат и его сподвижники находились в международном розыске. Они тайно перемещались из одного города в другой, раз в год устраивая теракты в День Провозглашения Бессмертия. Грядущий праздник (его собирались отмечать завтра) наверняка не стал бы исключением.

Методы Таната и его последователей были столь же фанатичными, как и их консервативные взгляды: они взрывали представительства Совета Альянса, похищали и убивали его членов, устраивали массовые самоубийства. Эти действия не приносили результата: Наноматрикс восстанавливал всех взорванных, застреленных и отравленных жертв «Ванитаса», словно издевательски отрицая конечную цель группировки Таната – достижение абсолютной и окончательной смерти.

– Я давно вас приметил, – оценив замешательство Александры, заговорил Танат. Он мог находиться в тысячах километров от нее, но даже на столь огромном расстоянии его голографический взгляд,