Ты за моим правым - Олег Русских

– Это слёзы, малыш. Это проявление чувств, а на них современное общество повесило ярлык отрицания.

Nw 280.1 прошёлся по комнате, вернулся в своё кресло.

– Когда-то давно, скажу тебе по секрету, детям разрешалось плакать, разрешалось хулиганить. Детям позволяли отличаться от взрослых, позволяли чувствовать то самое загадочное нечто. Но потом люди решили, что слишком опасно позволять всё это ребёнку, ведь потом нужно ещё много лет затрачивать на то, чтобы перевоспитать человека, чтобы загнать его в общий вольер, отучить его делать что-либо ещё кроме работы. Приходилось каждый день по нескольку часов подряд заставлять ребёнка следовать строго определённым правилам, приходилось ежечасно загружать в его память большие объёмы отвлечённой информации для того, чтобы переключить его в нужный режим. Нужный для общины, конечно, не для него самого… Это был долгий путь. Решили сделать проще: наложили запрет на проявление чувств. Попробуй-ка теперь засмейся на виду у всех – подмоченная репутация гарантирована, сразу вешают осуждение: «Он несерьёзный», «Не рекомендую иметь с ним дела!»

– Ну, а как жить с этим нечто, если в обществе оно никому не нужно?

– О, ты правильно сказал «жить». Устаревшее, забытое слово, которое можно найти разве что в старых словарях. Именно это нечто и позволяет жить, а не только исправно работать!

NW 280.1 снова улыбнулся, тем самым уже в который раз за вечер нарушив правило хорошего тона современного общества.

– Расскажу тебе ещё одну сказку…

Посылка от Уильяма

Ранним утром к дверям Марселя доставили большую посылку от его друга Уильяма.

Уильям жил за чертой города, и в понимании городского обывателя был отшельником. В кругу друзей его по-доброму называли чокнутым. Уильям недолюбливал телефонные разговоры, и уж тем более, видеозвонки. Любил писать письма и читать ответные.

«Если ты читаешь это, меня уже нет», – плеснули в лицо первые строчки сопроводительного письма. В письме указывалось, что Марселю принадлежит то, что находится в коробке со льдом. «Это клад, который изменит твой собственный мир», – писал Уильям.

Посылка представляла собой прямоугольную коробку, сколоченную из досок, по краям дополнительно обитую дощечками. Открыть её сразу не удалось.

После некоторых попыток отковырять прибитые доски, у Марселя появилось желание швырнуть коробку о стену, что, возможно, помогло бы её открытию.

– Кто так упаковывает посылки? Наверняка, сам Уильям, земля ему пухом.

Наконец, верхняя доска поддалась. Марсель заглянул внутрь и увидел овощи, какие-то продукты. Выложил их на стол. На дне посылки лежал куб льда, сквозь который просвечивалась тушка курицы. Под ней оказалось ещё одно письмо, упакованное в целлофан. Марсель извлёк его и прочитал:

«Дорогой Марсель! Ты можешь не притрагиваться к тому, что находится в посылке, или попробовать и навсегда измениться. Я знаю, о чём говорю. Почему, ты думаешь, меня считают чокнутым? Я посылаю тебе курицу. Вегетарианцы забьют тебя камнями, а мясоеды съедят тебя заживо, когда узнают кое-что о ней. Её зовут Клавдия. Она жила в просторном курятнике в своё удовольствие. Пушистым жёлтым цыплёнком гонялась по зелёной травке за бабочками-капустницами. Клевала выращенное естественным образом пшено. Гуляла по осеннему огороду, выкапывая из грядок вкусности, которые выбирала сама. Клавдию не кормили порошком, вызывающим ожирение и превращающим её мясо в яд. Я возился с Клавдией и её сородичами не потому что был вынужден делать это за гроши, а потому что мне нравится этим заниматься. Я люблю каждую свою животинку. Они родились у меня в доме для того, чтобы накормить меня, чтобы у меня появились силы сделать что-то хорошее для этого мира. И я благодарен им за это. Клавдия изменит твой взгляд на мир. Каким образом? Ты не поймёшь, пока не попробуешь. Я пробовал. И если тебе захочется написать о своих впечатлениях, пиши на указанный адрес. Я уже получил несколько писем от людей, которые мне дороги. Да, я не умер, это была шутка. Можешь написать и о своём возмущении тоже. Но курицу попробуй. Она бесподобна. Особые указания: варить её нужно в два раза дольше, чем ты привык варить химическую курицу. Ни в коем случае не используй приправу или соусы из супермаркета – не порти ни её тело, ни своё. Максимум, можешь добавить – соли и овощей. Вообще, эксперимент можно считать удавшимся, если ты на некоторое время откажешься от еды, которую предлагает тебе город. Особенно от приправ и соусов из супермаркета! Несколько дней ты сможешь продержаться на моей посылке. „Так мало еды!“ – воскликнешь ты. Но поверь мне, этого хватит. Клавдия творит чудеса. Твой друг Уилл».

– Чёртов сумасшедший.

Марсель оставил курицу размораживаться в раковине и отправился на работу.

Шагая по серой плитке узкого тротуара, рассчитанного строго на одного человека, Марсель о чём-то размышлял. Если бы его спросили о чём именно, он бы не нашёл что ответить. Мысли в голове роились всё время, но о чём они были – непонятно. Также с толку сбивал несмолкающий рёв проезжающего транспорта и реклама, орущая из динамиков на каждой автобусной остановке, перекрикивая одна другую.

«Интересно, деревья убавляли общий шум улицы или добавляли шуршанием листвы?» – пришла Марселю очередная незначительная мысль.

Когда-то в городе были деревья. Потом решили, что они зря занимают бесценное место. Деревья срубили, за счёт этого расширили парковки для машин и ещё больше сузили тротуар. Говорят, когда-то небо было синего цвета. И ещё росла трава. Зелёного цвета… Теперь в городе два типа цветных зданий: супермаркеты, полки которых пестрят яркой упаковкой еды, и бары, полки которых пестрят яркой упаковкой спиртного. Всё остальное – от асфальта до неба сливается в серую монохромию.

Марсель вошёл в серое высокое здание с прозрачными дверями.

«Так, выпить кофе и сконцентрироваться на работе», – была последняя его отвлечённая мысль после того, как он переступил порог офиса.

После окончания рабочего дня Марсель чувствовал себя потрёпанной тряпкой под ногами прохожих. Он возвращался домой обессиленный, без цели, без мечты. «Есть. Спать», – завис в его биокомпьютере вирус, который требовал выполнения озвученных условий, в противном случае грозил отключить весь механизм. Сегодня Марсель не был особенно уставшим – это было привычное состояние после каждого рабочего дня.

Из последних сил добрался до квартиры. Встал под душ. Вода смыла слой автомобильных выхлопов, и тело облегчённо вздохнуло всеми своими очищенными порами. Это придало немного сил, достаточных для того, чтобы дойти до кухни и приготовить поесть.

Марсель достал курицу из раковины, положил на стол. Птица из посылки отличается от той, которую он привык видеть в холодильнике супермаркета. Клавдия намного меньше и худощавее, цвет имеет неравномерный, на кожице отсутствуют привычные следы от пресса со шприцами. При оттаивании с неё не стекает вода в количестве равном её весу. И пахнет она по-иному, ничего похожего на запах лекарств или затхлости, какие бывают у птицы из супермаркета.

Поставив курицу вариться, Марсель пошёл немного полежать. Тело после рабочего дня находиться в вертикальном положении отказывалось. Мысли преобладали депрессивные, сил совершать лишних движений не было никаких. Впрочем, всё как обычно.

Марсель уже спал, когда раздался противный сигнал таймера, оповещающий о том, что плита отключилась. Повеяло приятным ароматом. Тело, пробудившись, потребовало еды.

Марсель отрезал кусочек курицы. Жестковатая. Обычно курица из супермаркета, помещённая в горячую воду, быстро разваливается сама, её не нужно пережёвывать. Эту же приходится придавливать зубами. А вкус…

«Это невероятно!» – всё, что мог выдать мозг Марселя.

Марсель ел курицу, которую до этого никогда в своей жизни не ел. Птицу из супермаркета для того, чтобы она обрела вкус и запах, принято обсыпать горстью приправ, состоящих из усилителей вкуса «идентичных натуральному», как пишут на упаковках. Эта же курица обладает своим собственным вкусом, даже кожица у неё имеет вкус, её тоже нужно жевать, и на вкус она будто слегка обжаренная. К своему удивлению, Марсель очень быстро насытился, несколькими кусочками и чашкой бульона.

Спустя два часа, по ожиданиям Марселя, ему зверски должно было захотеться есть, ведь так действует вся еда из супермаркета. Но прошло уже пять часов, и только тогда Марсель вяло подумал о том, что, пожалуй, можно немного перекусить.

«Может, Клавдия действительно особенная?» – с какой-то внутренней улыбкой подумал он.

Овощи из посылки казались точно волшебными – каждый имел положенный ему вкус и запах. Укусив яблоко, Марсель отметил, что в комнате разлился яблочный аромат, которого никогда не бывает во фруктах из супермаркета. Помидор и огурец, когда Марсель их нарезал и присыпал солью, не утонули на дне миски в море выделившейся воды, и тоже имели вкус и аромат. Картофель при варке имел рассыпчатую структуру, вкус у него был такой, что его хотелось есть безо всяких усилителей вкуса.