Анжелика и принц (СИ) - Кальк Салма

Анри вышел и распоряжался об обеде, Жан-Филипп попросил артефакт, чтобы сходить к себе проведать вчерашних пьяниц, а Анжелика во все глаза разглядывала обстановку и вид из окна. И то, и другое были весьма неплохими, то есть посмотреть было, на что. Сумку свою она не снимала с плеч.

- Располагайтесь, - Орельен кивнул на кресло. - Сейчас нам подадут обед, и мы поговорим.

Анжелика осторожно сняла с плеч сумку, обхватила её руками и села прямо на ковер возле стены. Посмотрела ещё - нет ли чего за спиной, неужели опытная во всяких тёмных делах?

- Анжелика, я прошу вас сесть в кресло. Возможно, у вас дома и принято сидеть, как у неверных, на ковре, но мы садимся на стулья или в кресла.

- У кого? - она опять взглянула исподлобья. - Кем ты меня назвал?

Орельен усмехнулся - но про себя.

- На полу сидят неверные. Мусульмане.

- Хачики, что ли? У вас они тоже есть? - дева подскочила, не выпуская из рук своего мешка с лямками, огляделась, осторожно села в кресло у стены.

- У нас нет, но я бывал там, где встречаются, - Орельен сел напротив неё.

Анжелика молчала и продолжала разглядывать гостиную - высокие канделябры, фрески на стенах, мелкие стёкла в окнах.

- Ты скажи, - вдруг начала она, - это правда, я не вернусь домой?

- Я не вижу возможности сделать это, - покачал головой Орельен.

- Ну и слава богу, - неожиданно сообщила она.

- Так ты хочешь домой или нет? - не понял он.

- Домой я не хочу никогда. Но это всё без пользы дела, потому что если я уйду, и буду где-то там ночевать, меня станут искать, и скорее всего, найдут. А здесь у вас меня никто искать не станет, и вообще обломится.

- Что сделает?

- Ну, не найдет.

- Если маг, то может отследить и найти.

- А у нас нет магов. Ни одного. Только в кино и в сказках.

- Так не бывает, - не поверил Орельен.

- Не, ну есть идиоты, которые утверждают, будто что-то там видят, рамкой смотрят и ещё по-всякому, заговоры читают и сыплют четверговую соль, я по телеку видела. Но это же херня для дураков, которые развесили уши и верят. А твой портал был по-настоящему, у нас так не бывает. Я ни разу не слышала такого, чтобы вот прямо можно было поверить.

- А мне поверила? - улыбнулся Орельен.

Эту смешную девчонку и впрямь удобнее называть на «ты».

- А хер тебя знает, - пожала она плечами. - Может, это крутые спецэффекты? Или мы вчера с Дюшей накирялись, чего не следовало, и теперь у меня глюки. Или я вообще сплю. А вы все мне снитесь. Или под наркозом. Стой, точняк, я же не дошла вчера до Дюши, - она что-то вспомнила, судя по тому, как схватила его за руку, а лицо её помертвело. - Блин, я же пошла в гараж, и помню, как дошла до дороги, и снег ещё шёл, не шёл - прямо валил. А потом... машина, что ли? Меня сбила машина, и я валяюсь в отключке? И мне привиделось вот это всё?

Орельен увидел, что Анри и вернувшийся Жан-Филипп внимательно их слушают.

- Снег я помню, - кивнул он.

- Ты что ли там был?

- Нет, я был с этой стороны.

- Постой, так я, наверное, ласты склеила! Вот потому у вас тут и оказалась! А у вас рай или ад? - зелёные глаза смотрели с некоторым ужасом.

- У нас грешная земля, - захохотал Жан-Филипп. - Населённая, правда, не только грешниками, а ещё праведниками и еретиками.

- Вы в Лимее, замке Роганов недалеко от Паризии, - Анри поклонился. - Это мой дом, и я приветствую вас в нём, госпожа Анжелика.

07. Жан-Филипп. Наследственный вопрос

Жан-Филипп де Саваж был старше и Анри, и Орельена, они познакомились при дворе. У него было больше титулов, чем владений и дохода с них, поэтому следовало очень тщательно выбирать себе друзей и покровителей. Анри де Роган выглядел вовсе не худшим из многочисленного выводка принцев - не жадный, не обманщик, не трус. Его воспитывали как большого влиятельного вельможу, поэтому он не суетился по пустякам, не принимал торопливых решений, о которых потом мог бы пожалеть, доблестно сражался с врагами престола и веры, и за все свои двадцать лет не попадал в неприятные истории - до самого последнего момента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В отличие от Жана-Филиппа, Анри всегда был единственным наследником своего отца -две его сестры и брат умерли во младенчестве. И никто никогда не сомневался, что он унаследует и земли, и титулы, да и в принципе там было, что наследовать. Когда скончался старый герцог Франциск, Анри уже шел девятнадцатый год, и он к тому моменту успел показать себя как военный, как командир, пусть и небольшого отряда, и как перспективный маг. Отчего бы не подружиться с таким достойным молодым человеком?

Сам Жан-Филипп был единственным сыном, но у него имелся выводок старших сестёр. Девиц нужно было пристраивать, и родители перекраивали материнское приданое и наследственные владения до тех пор, пока от всего имущества не остался только старый замок, построенный лет двести назад, и по тем временам считавшийся удобным и комфортным, и дом в столице. Более того, Жан-Филипп надеялся стать графом лет в сорок, не раньше, ибо отец отличался завидным здоровьем. Но увы, отца убили еретики -отказались подчиниться своему сеньору под тем смехотворным предлогом, что он, видите ли, запретил им собираться и петь свои молитвы на его землях. Впрочем, Жан-Филипп был почтительным сыном, и прослышав о такой беспримерной наглости, нагрянул домой, да не один, а с друзьями, и перебил заводил без малейших сомнений. Их тела развесили по деревьям на дороге, ведущей к замку, ради острастки для всех прочих.

Матушка была весьма рада видеть сына и горячо приветствовала его способ объяснить зарвавшимся, кто тут хозяин. Потому как нечего смотреть на соседей из-за гор - ни на восточных еретиков-гугенотов, ни, тем более, на южных еретиков-солнцепоклонников. Родились добрыми католиками - таковыми и следует жить и помирать. Она уже видела его в мечтах остепенившимся, женатым и лично стерегущим близкие горные перевалы от врагов, но Жан-Филипп никак не хотел оставаться дома. В свите Анри было намного веселее. Да и отвык он от дома, как стал в десять лет пажом, а после оруженосцем - так и болтался с тех пор по свету, и ему, страшно сказать, это нравилось. В замке остались матушка и её управляющий, а он отправился к Анри. И вовремя - там как раз завертелось такое, что без подмоги не обойтись.

Анри исполнял обязанности сеньора на своих землях уже почти два года, и король был доволен им, ну, или королевские советники и королева-мать, а это, считай, одно и то же. А полгода назад вдруг объявился младший брат его отца, которого уже лет пятнадцать никто живым не видел, и мёртвым тоже, и никаких слухов о нём не ходило. И этот самый Жиль де Роган затребовал себе если не титул герцога де Лимей, то часть владений и приличное содержание. Он утверждал, что в завещании его брата так записано, но никакого завещания не осталось, и Анри, как единственный сын, унаследовал всё согласно обычаю и волей короля.

Тот Жиль много лет назад отправился в путешествие на Восток, к неверным, и по слухам

- где-то там и сгинул. Во всяком случае, из всех, кто отправился вместе с ним, вернулся только один старый слуга, и рассказал, что остальные либо погибли, как его хозяин, либо в плену. Из плена спустя лет пять или семь вернулись двое - близкие друзья Жиля, но они ничего не знали о его судьбе. А Жиль-то был не так прост - могущественный маг, по слухам - практиковавший некромантию, кроме того - изучавший так называемых тёмных тварей, в которых верили живущие на Юге, у Срединного моря и его заливов еретики. Воротившись домой, он вёл себя, как самый обычный подданный его величества - разве что королю не глянулся, и во всей этой истории его величество был определённо на стороне Анри, которого знал с детства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом этот самый Жиль, судя по всему - пройдоха из пройдох, предоставил его величеству при свидетелях некий документ, якобы - то самое завещание. И в нём было сказано, что наследство делится пополам между его братом Жилем и его сыном Анри, а титул перейдёт к тому из них, у кого будет крепкая семья - жена и наследники, хотя бы один. Анри к тому моменту не был женат по молодости, но и Жиль не был женат тоже, кажется - ни разу в жизни. А на этот случай, как оказалось, в завещании есть соображение