Стихи: про что-то, о чем-то - Никита Сергеевич Буторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пользу нищей старухи
На зеленой войне!
Безбашенный стук
Головы об стекло,
Сегодня поезд,
Но на завтра игла.
Дома всем хорошо
Пока в трубах есть газ,
Дома все не в себе
Когда в комнате газ,
И только крыса бежит
По нефтяной трубе,
А нам хорошо на нефтяной игле.
Комический смех
Для нафталиновых тушь:
Вчера помирали и сегодня помрем
За ильичный лик да кусок гуталина,
Встретим завтрашний день
В свете ядерного взрыва.
Жалко только машину,
Да вкусных харчей!
Так помирает азиатский приют:
Приюти собаку и тебя найдут,
Распнут и прибьют
На холодном столе.
Ложный друг заточенных ножей,
На земле нету света для угрюмых врачей.
Созидай, созидай, созидай -
Да помри
Унесенный в астрал,
Белорусский вандал.
К черту кожу
Чувствуешь мой страх?
Кровавый след,
Черствый стон -
Мир ловушка,
Ты в нем крыса:
Отрекись от дня,
О эта боль
Она сводит с ума.
Выстрел, выстрел, выстрел!
Нажми на блядский курок!
Убей, разори, уничтожь!
Сожги кожу дотла,
Не оставь лица!
Насилуй грабительскую душу,
Помни, демоны повсюду.
Кромешная тьма -
Тебе не сбежать от наказания,
Доверься контракту,
Скрепленному кровью:
Больше кошмаров!
Доиграй свою партию
И вышеби мозги нахуй
Огнь, огонь, огонь.
Ты не человек,
Ты чертов зверь!
Так сдохни в грязи,
Мирская тварь,
Твой смысл изгнан в ад
Догорать в котлах.
Очнись безумец -
Это давно твоя бытность,
В мире нет прощения,
Ты обречён на мучения.
Горло изодрано в кровь,
Ори сильнее!
Проклинай, ненавидь -
Тебя не услышат.
Твое сердце замрет,
Тогда и опрокинешь свое последнее слово
Мудацкий долбаеб
Город, побитая собака
Когда-то город, нынче
Гори огнем
Мой вечный город,
Огромный храм
Хранимый богом
Не устоял
В сражении с ходом
Беспощадного потока.
Он был прекрасен и величин
От оснований до эстрад -
Пленил своим могучим видом
Сотни впечатленных глаз,
Вселял в людей надежды,
Окрыляя их сердца
И карал жесткой плетью
Неповинные сердца.
Тут было место всем на свете,
Для каждого свой уголок.
Любые планы здесь посильны,
Невозможного здесь нет
Но то были иные годы,
Ушло то время волшебства.
Вседозволенные блага
Развратили сущность града
И разожгли огонь
Спаливший город весь дотла.
Парк
Мы с блядью гуляли по улице парка,
Под взором богов,
Под присмотром икон.
Такие простые, молодые ребята
С героиновой иглою рядом.
По нашим венам тек кайф,
По бедным венам плыл гепатит.
Нам ничего на свете больше не надо!
А в подворотне, что не далеко от парка,
Стреляли и выли бандитские залпы -
Там крови было не мало
И душ, что отправились к богу, не мало
В духовное царство,
За несчастные бабки…
А в скверу, на выходе с парка,
Побирался по бедности
Бывший учитель начального класса:
Голодный, худой, ютился с безногим ветераном.
Ветеран тот увидел горы Афгана
И со снарядами духов
Познакомился рано.
Они, как ни странно, распивали спиртягу,
Бодяжа несчастную сотню дождевою водой -
То ли от горя, а то ли от странного счастья.
Менты стремались, поджидая у парка,
Окончания вечернего блядства-
Стучали зубами, скалили непригожие рожи,
Проклинали судьбу,
Волыну держали на взводе.
Одни лишь деревья, удрученные поливной нуждой,
Тоскливо стенали в белесой ночи,
Не прекращая петь свою песнь
Пожелтевшей листвы.
За водкой!
Дверь из падика отворяется
Холодная серая улица воспаляется
Ее передернуло от смердящего запаха
Но не в первой с ней такое случается.
Хмурый и грязный,
С водочным амбре за пазухой,
Вкатывается в свет фонаря
Фигура не привлекательная.
Она, шарахаясь,
Вдоль стенки обляпанной,
Не твердой походкой
Держась еле за стену,
Уверенно преться до заворота злачного.
И на встречу фигуре несчастливой
Идут массы людей, не сказать, что уж больно счастливей.
На их лицах застыла усталость,
Гнев и боль, простая ненависть к брату.
Фигура истошно кричит в никуда,
Попутно пытаясь нарваться на драку.
Но кроме словца из когорты матерной,
Увы не получает желанного.
В принципе плевала фигура на обстоятельства,
Ведь представительство злачного рая,
Уж пред взором неясным почти что представилось.
И курсом прямым, не сбавляя шагов,
Не замечая, толкая случайных прохожих,
Ввалилась фигура
Броненосной кормой
В свой столь лелеянный порт.
Жизнью измотанной рожей
Женщина в теле
Встречает знакомую, такую же рожу.
Ни звука, ни слова,
Даже в глаза несмотря,
Она ленно привстала
Со своего стула-трона,
Сгоревшей во шрамах, пышной рукой,
С полки берет пол литра водки.
Зслышался звон копейных рублев
Они посыпались прямо на пластик,
Их сверху накрыла бумажка-купюра,
Номиналом в три сотни родных деревянных.
Рабочая схема!
Типично-обычная схема.
Фигура, с улыбкой, схватила свое,
Продавщица, не считая, деньги бросила в кассу.
Все при своем,
Чего еще надо?
Шарахаясь, вышло из магазина
Фигурное тело из мяса и в мясо,
Нетвердо, как по пути до магаза,
Так же зашагало оно до парадной,
Где в битве, сквозь слезы и пот,
Одержать ему велено, самою судьбой,
Тяжелую битву с лестничным всходом.
А после всего, грузно пасть на диван,
Залить нутро водкой
И мерно заснуть до похмельного утра
Или и вовсе больше не подняться с дивана.
Не спастись
Стонали собаки
В лучах подворотен,
Искали кинжалы,
По запаху крови,
Теплую струйку
Артерии в горле.
Город не спал,
Город спасался-
Бежал от оргазмов
Битвы нещадной,
Но заговор тихий
Был все так же в завесе.
Не смогли, не успели
Спасти свое тельце,
Сотни уснувших,
В мягких постелях.
Пылают навесы,
Трещат всюду стекла,
На улицах не слышно собачьего воя,
На улице слышен отныне лишь вопль,
Да звонкая песня-
Песнь меча обагренного кровью.
Потерянный, исчезнувший
Дело дня-
Смотреть на изрубленный двор
И слушать стуки мостовой,
Попивая напиток
В грустном колодце
Питерских окон,
Вспоминая поэтов,
Навечно пропавших,
Затерянных где-то во времени и пространстве,
Запрятанные собственным талантом
На окраины панельных городов-
Провинциальных или столичных
Без разницы.
Одинокому сумасброду
Хоть на марсе,
Но слова его так
