Хвост ящерицы. Тайны русского Кёнигсберга - Виктор Хорошулин

– Господин профессор, – подал голос педантичный архивариус Герхард. – Если вы намерены забрать эту книгу с собой, извольте отметиться в моём гроссбухе!

Вечером того же дня, поужинав и отдохнув в своей резиденции, Василий Иванович принялся писать отчёт императрице Елизавете Петровне. Так уж было у него заведено. В отчёте, среди прочих сведений, касающихся преимущественно хозяйственной деятельности, губернатор уделил большое внимание кёнигсбергскому университету. Он написал о том, как устроена Альбертина, что за науки в ней преподаются, какие учёные и по каким направлениям ведут в ней свои исследования. Парой слов обмолвился он о делах студентов, прибывших на обучение из России. Не забыл Василий Иванович упомянуть о прошении, которое подавал на Её Августейшее имя известный философ Иммануил Кант, и о том, что оно так и не дошло до адресата.

Потом задумался. Можно было бы найти место Канту и в одном из российских университетов. Раз хочет быть профессором, то пусть им станет… По его мнению, это бы подняло престиж российской науки…

– Захар, – позвал Суворов денщика. – Сделай-ка чаю, голубчик. Но сначала помоги мне снять кафтан… Да осмотри его, не ровен час, опять что-нибудь подсунули, черти…

Рядом на столе лежала та самая книга, которую рекомендовал ему профессор Майбах. Губернатору не терпелось полистать её. Но сначала нужно отписаться императрице.

А тут распахнулись двери.

– Ваше высокопревосходительство, – доложил адъютант генерал-губернатора поручик Иван Хитрово. – К вам – гонец из Санкт-Петербурга!

– От императрицы? – оживился генерал.

– Никак нет, ваше высокопревосходительство. От его сиятельства графа Шувалова.

– Зови.

Через минуту он уже вскрывал пакет, который гонцу строжайше было велено передать адресату лично в руки.

«Ваше высокопревосходительство, милостивый государь Василий Иванович, – писал глава Тайной Канцелярии Российской империи. – Очень надеюсь, что пребываете вы в Кёнигсберге в добром здравии и с честью выполняете все поручения нашей матушки, Пресветлейшей императрицы Елизаветы Петровны…»

«Ах, Александр Иванович, – подумал Суворов. – Всё-то вы о государственных делах печётесь…».

Граф Шувалов – действительный камергер, начальник канцелярии тайных розыскных дел, лейб-компании поручик, генерал-аншеф, сенатор, член конференции… Придя на смену Ушакову[12], он действовал теми же методами, что и его предшественник, наводя «ужас и страх на всю Россию»[13]. Кому ещё, как не ему, начальнику Тайной Канцелярии, заботиться о безопасности Империи и лично государыни?

«Александр Шувалов не сам по себе, а по должности, которую занимал, был грозой всего Двора, города и всей Империи; он был начальником инквизиционного суда, который звали тогда Тайной Канцелярией. Его деятельность вызвала у него, как говорили, род судорожного движения, которое делалось на всей правой стороне лица, от глаза до подбородка, всякий раз, как он был взволнован радостью, гневом, страхом или боязнью», – писала о нём великая княгиня Екатерина.

Положение графа Шувалова при Дворе было крепким. Оно ещё более усилилось в 1749 году, когда фаворитом императрицы стал двоюродный брат Александра Ивановича – Иван Иванович Шувалов. К тому же, к нему благоволил и сам наследник Пётр Фёдорович.

Граф сообщал, что учинил дознание и сыск по делу о тайных масонских ложах. «Сии ложи учредились и в Москве, и в Санкт-Петербурге. Они вовлекают в себя умных и образованных людей, дабы те нашли в масонстве своих тайных покровителей и руководителей, кои впоследствии будут диктовать свою волю этим людям, заимевшим к тому времени высокие посты в армии и при Дворе…»

Да, самым скверным было то, что среди этих «умных и образованных людей» состояло немало офицеров! Но то, о чём дальше сообщал ему Шувалов, было ещё более неожиданным и страшным!

«Король Фридрих, претерпевший несколько крупных конфузий от нашей армии и пребывающий оттого не столь в унынии, сколь во гневе и ярости, задумал вывести Россию из войны, замыслив злодейство против нашей Пресветлейшей императрицы. Он решил, что, буде, Елизавета Петровна умрёт, то на престол взойдёт Пётр III, с коим ему, Фридриху, станет сговориться куда сподручнее…»

Далее Шувалов писал, что масоны, к коим принадлежал и король Пруссии Фридрих II, задумали убить императрицу. С этой целью в масонскую ложу города Кёнигсберга «Три короны» прибыл тайный посланец, масон, маг и колдун, способный умертвить человека без помощи ножа или яда.

«Найдите достойного и надёжного человека, – закончил своё послание граф, – и тайно внедрите его в ложу сию. Пусть он обнаружит злодея, а тот, коли поедет в Санкт-Петербург, уж будет находиться под нашим неусыпным оком».

Суворов снял парик и только сейчас ощутил, как сильно вспотел. Книга под названием «Улыбка Люцифера» лежала перед ним, чужая, холодная и мрачная. Больших усилий стоило Суворову не сбросить её на пол.

«Так вот, значит, что… – подумал генерал-губернатор. – Стало быть, опасность угрожает нашей императрице. И исходит она отсюда, из Кёнигсберга… Из какой-то масонской ложи… Уничтожить сие осиное гнездо!..» Но, поразмыслив, решил, что разгром масонской ложи в центре Европы, где этих лож – как пескарей в Москве-реке, грозит нешуточным скандалом. А пока ещё идёт война… Тут можно не только лишиться союзников, но и настроить их против себя… Нет, тут следует действовать деликатнее… Прав граф Шувалов, надо разыскать злодея, запомнить его имя и лицо, а уж там, вблизи императрицы, всегда найдётся способ обезопасить её от козней Фридриха. А хорошо бы свернуть шею этому тайному посланцу ещё на пути в Санкт-Петербург…

– Неси чаю, Захар!

Но кого же откомандировать в эту чёртову ложу? Вокруг – достаточно преданных офицеров, прошедших огонь и воду, но не каждого пошлёшь… Тут мало одной храбрости и отваги, тут нужен тонкий ум и сметливость… Болотов? Нет, тот слишком уж философ. А здесь нужен не только храбрый и решительный человек, даже не тот, кто может трезво рассчитывать ситуацию и мгновенно принимать правильные, обдуманные решения… Тут нужен человек, обладающий интуицией, который может предвидеть развитие событий… Кто же он? Где и как его найти?

Глава 3.

У Елизаветы Петровны

Поздней осенью 1760 года, когда в порт прибыл очередной корабль из Франции, первой, кого оповестили об этом событии, как всегда, оказалась императрица. Она тут же послала на борт судна своих приближённых, чтобы придворные модницы (в первую очередь, госпожа Нарышкина, а во-вторую – госпожа Румянцева) не успели перехватить великолепные парижские ткани или косметику. К её удивлению, посыльные привели с собой немолодого, но весьма привлекательного француза, который, галантно поклонившись, доложил, что привёз большое количество мануфактуры для столичных красавиц. Имея рекомендации от известных поставщиков подобной продукции ко Двору Её Величества, он осмелился предстать перед Нею лично и предложить свои скромные услуги. С французским ювелиром и галантерейщиком следовал целый воз багажа. В сложенных тюках, помимо всего прочего, имелись лёгкие, пушистые парики, отличные тени для глаз и краски для волос, причём, много светлых с различными оттенками. Но, самое главное – француз привёз с собой ювелирные украшения.

Императрица разрешила поселиться месье Боку у неё во флигеле в Царском Селе, но при условии – никакой торговли временно не открывать.

– Сначала я сама присмотрю себе что-нибудь по вкусу, – добавила она, кокетливо улыбаясь. – А затем пусть выбирают другие…

– В свете вашей beauté et charme[14], – ответил француз по-русски, но с заметным акцентом, – любая из моих безделушек меркнет. Но, я надеюсь, что они воссияют в лучах красоты Вашего Величества! – И поклонился.

Елизавета Петровна милостиво улыбнулась. Она сама знала, что недурно выглядит.

– Я поставлю в известность о вашем прибытии посла Франции в России барона де Бретея.

Наряды императрица любила. Одних платьев у неё было более десяти тысяч, и каждое новое сидело на ней как нельзя лучше. На ювелирные украшения и красивые ткани дочь Петра смотрела с нескрываемым восхищением. А к драгоценностям Елизавета относилась трепетно.

Однако, не только гардероб, косметика и золотые безделушки интересовали императрицу. Её слово в европейской политике имело существенный вес и многие события, происходящие в России, так или иначе отзывались потом в Европе. Будучи настойчивой и бесстрашной женщиной, она привыкла добиваться успеха, преодолевая любые препятствия.

Военная кампания 1760 года не принесла сколько-нибудь существенных результатов. Берлин побывал в руках русских (правда, недолго), «Старый Фриц», как во всей Европе называли Фридриха II, был занят поисками денег на комплектование своей армии, численность которой за последние два года значительно сократилась. Русские войска перешли на «зимние квартиры». Казалось, ещё немного – и европейская бойня, названная впоследствии Семилетней войной, закончится. К слову – она уже надоела всем «до чёртиков».