Вспомни, Облако!. Книга четвёртая. Рассказы об отважных пилотах всех времён и о тех, кого не отпустило небо - Владимир Казаков

«Мессер» проскочил и пошёл на второй заход. Стрельченко теперь неспешно мог спрятаться в облаках, однако и на сей раз не сделал этого – продолжал изводить врага на своей невзрачной машине.

Воздушная карусель закрутилась. На виражах немцу Стрельченко взять не удалось: фашист уступал в маневре. «Мессер» стал заходить сверху и клевать огнем тихоходный самолет с разных сторон. Тогда Стрельченко увел свою машину в облака. Но задерживаться там не стал, а снова вынырнул в чистое небо. Увидел гитлеровца на параллельном курсе. Почти рядом. «Не ушел, – подумал Стрельченко. – Самолюбивый попался фриц!»

Немец, довернув нос своего истребителя только ножным управлением, выпустил веер снарядов, но так поспешно, что они оставили след далеко от У-2.

«Злится фриц», – подумав так, Стрельченко ввел свою машину в пике. Немец, развернувшись с глубоким креном, с огромной перегрузкой ввел в пикирование и свою машину. Он поймал в перекрестье прицела хвост увертливого русского тихохода и дал залп из всех пушек и пулеметов. Такое количество выброшенного из стволов раскаленного металла разнесло бы на горячие пылинки У-2, если бы за мгновение до залпа Стрельченко не вильнул в сторону.

(сверху) Самолёт У-2, (снизу) фашистский самолёт «Мессершмитт-109

Увидев очередной промах, гитлеровец, видимо, рассвирепел, забыв, что охотится низко над землей. Будь иначе, он вывел бы из пикирования свой тяжелый истребитель. Но он по крутой траектории к земле продолжал сближаться с У-2. Почти над макушками деревьев Владимир Стрельченко рванул свой самолет вверх. Его маневр повторил и немец. И случилось то, на что рассчитывал советский лётчик: «месершмитт» задрал нос к небу, мотор взвыл на форсированных оборотах, но не смог вытянуть тяжелый самолет, преодолеть инерцию вниз, и… тот грохнулся на землю.

У-2, стрекоча слабосильным моторчиком, сделал круг над поверженным врагом. Штурман сфотографировал чадящий костер.

Приземлившись на своем аэродроме, Стрельченко доложил командиру полка о полете и передал разведданные для штаба армии.

– Так, говоришь, земля наша приняла фашиста?

Приняла, только не ласково! Ты, Владимир Игнатьевич, практически сбил «мессера». Он на твоем личном счету. Молодцы! Поздравляю!..

Вторым боевым орденом, орденом Красной Звезды, отважный лётчик был награжден 12 марта 1942 года.

Рассказ боевой подруги2

В мае 1943 года я прилетела на аэродром штурмового авиаполка. Меня встретили два капитана. Один из них – командир эскадрильи Иван Миронович Кухарев. Второй, чуть выше среднего роста, русый, голубоглазый, был в хлопчатобумажной гимнастерке цвета хаки, в галифе синего цвета, в брезентовых сапогах и синей пилотке. Он с добродушной улыбкой представился:

– Владимир Стрельченко.

Как положено, я приветствовала старших по званию, назвав свою должность, – младший техник-лейтенант.

В течение месяца я находилась в Волынцево, где лётчики учились летать ночью.

Как-то сразу обратила внимание на капитана Стрельченко. Он был прост в обращении с подчиненными, толково и коротко объяснял непонятное, руководил без суеты и крика, за что его уважали все. В то же время он был человеком с большим юмором и в короткие часы отдыха любил петь, знал великое множество песен, хорошо исполнял их.

Опытный лётчик. Имел 70 боевых вылетов на самолете Су-2. Его перевели в штурмовой полк на самолет Ил-2 и назначили командиром эскадрильи. А в июле 1943 года он стал штурманом сразу трех авиационных полков, практически штурманом дивизии.

За время переучивания на аэродроме в Волынцево мы с Володей сдружились, расставшись, стали переписываться, встречались при первой возможности.

Я работала техником звена в отдельной эскадрильи связи авиакорпуса, он летал с другого аэродрома. Я переживала за него, каждый день ждала весточки

Шло время. Володя летал на выполнение боевых заданий в одиночку и водил большие группы самолетов. К моей великой радости, возвращался невредимым.

Но в один из дней Володя не вернулся на свой аэродром. Об этом мне сообщили девушки из их полка. Я ночью добралась до них. Ждали известий с передовой. Утром сообщили, что капитан Стрельченко жив, а стрелок Коля Гаенко убит. Колю я знала хорошо – молодой красивый парень.

Что случилось с экипажем, Володя описал позже в письме к штурману, своему другу Михаилу Лашкину.

«…В октябре 1944 года на 1-м Прибалтийском фронте в одном из боевых вылетов я потерял один самолет.

Командир дивизии послал меня на У-2 найти этот самолет. Полетел со своим стрелком. Прилетел в район нейтральной полосы и стал искать где-то метрах в 500 от передка. Фронт проходил по ж. д. Витебск-Невель. На развороте я услышал пулеметную очередь. Стреляли с земли. Двигатель чихнул и заглох. Самолет упал в кустарник на нейтральной полосе, ближе к немцам.

К счастью, нас скрывали кусты и, хотя немцы стреляли по площади из минометов, в самолет не попали. А вот снайперы убили моего стрелка.

Ночь я пролежал рядом с мертвым другом, комсоргом полка Колей Гаенко, под огнем с обеих сторон. Утром пошел прямо в рост к своим, какое-то чудо пронесло меня через минное поле, как видно, родился в рубашке».

В деревне Лощица под Минском лётчики Володиного полка попали под бомбежку. Они были размещены в крестьянских хатах. Немецкие самолеты прилетели в полночь, высыпали бомбы.

Накинув реглан, сунув босые ноги в сапоги, Володя вышел из хаты посмотреть, что творится вокруг. Только отошел, как по другую сторону хаты взорвалась бомба. Стены развалились, начался пожар. Сгорели Володины документы, ордена и одежда.

Документы и ордена ему восстановили, форму выдали новую.

Володя понимал, что тревожусь я за него, стремился всегда успокоить. Часто, возвратившись с боевого задания, летел к нашему аэродрому. Покачает крыльями – значит все у него хорошо. Конечно, ему попадало за эти вольности.

Войну мы закончили вместе, помогая друг другу переносить все тяжести нелегкой жизни. В январе 1946 года зарегистрировали брак, и началась послевоенная, вроде мирная жизнь…

Штурмовик

Опыт штурмовки вражеских войск и техники Владимир Игнатьевич Стрельченко приобрел, летая еще на СУ-2. Но этот самолет был ближним бомбардировщиком со слабой броней, огонь в упор не выдерживал, да и сам был вооружен недостаточно для удара «воздух-земля».

В 1943 году Стрельченко переучился на Ил-2. Этот самолет-штурмовик по своим боевым качествам во время второй мировой войны не имел себе равных в мире.

Легендарный Ил-2.

Из воспоминаний фронтовика Л. А. Горного

«Знал я Владимира Стрельченко с момента, когда в начале 1943 года он, 24-летний, прибыл в наш штурмовой авиаполк. Это был отважный, веселый человек, всеобщий любимец в полку. Мог совершить то, что другим казалось невозможным.

Помню, наш полк получил задание срочно перебазироваться на другой аэродром. Это необходимо было сделать в самые сжатые сроки, а воспользоваться можно было только самолетами. Как известно, Ил-2 – двухместный. Владимир Стрельченко, бывший тогда штурманом полка, совершил, казалось бы, невозможное – взял в самолет одиннадцать человек. В кабину пилота, рядом с собой, втиснул двоих, в кабину стрелка – четверых, и в фюзеляж забрались тоже четыре человека.

«Не взлетит!» – считали все.

Стрельченко оторвал машину от земли и благополучно привел к месту назначения».

А вот один из боевых вылетов группы штурмовиков, ведомых Стрельченко.

Это было в начале августа 1943 года. Накануне взятия нашими войсками города Орла немцы начали вывозить из него по шоссе Орел-Брянск боевую технику, имущество и награбленное добро. Чтобы остановить колонны врага Владимир Стрельченко поднял в небо на рассвете 12 самолетов Ил-2. Он учел, что немцы начинают обычно летать не ранее 6—7 часов утра, поэтому его группа сможет появиться неожиданно и «поработать» успешно без прикрытия истребителями.

Но немцы не дремали. Еще до подхода к цели штурмовики попали в зону плотного, беспощадного зенитного заградительного огня. Стрельченко, умело маневрируя и подбадривая ведомых по радио, сумел сохранить боевой порядок группы и вывести ее на цель.

Немцы рассредоточиться не успели, и с первого же захода передняя часть колонны была «отрублена» – развалились и запылали более десятка машин, шоссе было исковеркано взрывами, пулеметным огнем расстреляно сотни фашистов.

На обратном пути группу Стрельченко догнали 20 истребителей Me-109. До линии фронта осталось 50 километров.