Пропущенные материалы: Наследие Шестой - Питтакус Лор

Кэт поставила машину и направляется ко мне с утомленной улыбкой.

— Кушать или спать? — спрашивает она. И не дожидаясь ответа, поднимает руку и умоляюще произносит: — Я за «спать».

— А я за еду, — говорю я, на что Кэт тоскливо вздыхает. — Не забывай: на голодный желудок не заснешь, — убеждаю я. — Полюбому. — Это одно из наших правил в пути, и Катарина без раздумий соглашается.

— Будь по твоему, Мари-Элизабет, — произносит она. — Пошли кушать.

ГЛАВА 6

В забегаловке влажно и пахнет жиром. Сейчас около 6 утра, но почти все столики заняты, в основном дальнобойщиками. Ожидая заказ, я сижу и смотрю, как они усиленно работают челюстями, поедая мясо, бекон и гуляш, обильно политые соусом. Когда приносят мой заказ, я понимаю, что мне будет этого мало. Три блина, четыре куска бекона, мясное рагу и большой стакан апельсинового сока.

Съев всё до последней крошки, я громко отрыгиваю, но Кэт слишком устала, чтобы меня за это отчитывать.

— А можно… — начинаю я.

Кэт смеется, заранее зная мой вопрос.

— И куда в тебя лезет?

Я пожимаю плечами. Она кивает и зовет официантку. С виноватой улыбкой я заказываю ещё порцию блинчиков.

— Не бойся, — говорит официантка прокуренным голосом, — твоя девочка их осилит. Официантка старая, с изборожденным морщинами осунувшимся лицом, и её можно легко принять за мужчину.

— Конечно, мэм, — поддакиваю я, и она удаляется.

— Не устаю поражаться, куда в тебя столько лезет! — говорит Катарина. Вообще-то она знает куда. Я постоянно тренируюсь, и хотя мне всего тринадцать, мышцы у меня, как у хорошей спортсменки. Тренировки требуют много калорий, поэтому я не стесняюсь есть много и хорошо.

В переполненную забегаловку заходит ещё один посетитель.

Я замечаю, как другие настороженно поглядывают на него, пока он проходит к стойке. Точно так же они смотрели и на нас, когда мы зашли. Это придорожное кафе заполнено путешественниками, но видимо одни из них заслуживают подозрений, а другие нет. Лучшее что мы с Кэт смогли сделать — это одеться в шмотки из американских супермаркетов: однотонные футболки и шорты цвета хаки. Я понимаю, почему мы выделяемся. На окраине Западного Техаса местные имеют немножко другие понятия об американском образе жизни.

Вошедший мужчина выделяется всё же меньше, чем мы. Одет он более-менее соответственно: так любимые в Техасе шмотки с идиотскими висюльками из черной кожи, на ногах сапоги, как и у большинства местных.

И всё же одежда незнакомца выглядит как-то старомодно, что ли. И есть ещё что-то противное в его тоненьких черных усиках — на первый взгляд в них нет ничего особенного, но если приглядеться, они как будто какие-то кривые.

— Пялиться невежливо, — опять попрекает Кэт.

— Я не пялилась, — вру я, — а смотрела с интересом!

Кэт смеется. За последние 24 часа она делает это чаще, чем за предыдущий месяц. Похоже, новая Кэт собирается смеяться часто.

Я только «за».

Пока Катарина принимает душ, я с удовольствием вытягиваюсь на кровати. После долгой дороги даже дешевые синтетические простыни кажутся шелковыми.

Когда Кэт застилала постель, под подушкой обнаружилась уховёртка. Кэт перекосило от омерзения, а мне, в общем-то, было по барабану.

— Убей её! — попросила она, закрыв глаза рукой.

— Да это просто жучок, — отказалась я.

— Убей её! — повторила Катарина умоляющим голосом.

Я просто смела уховёртку с кровати и плюхнулась поверх прохладных простыней.

— Ни за что! — упрямо ответила.

— Ладно, — сказала Кэт и ушла в душ, открыла кран, но спустя секунду вернулась обратно. — Я переживаю… — начала она.

— Из-за чего? — спросила я.

— Из-за того, что не тренировала тебя как следует!

Я закатила глаза к потолку.

— Это потому что я не убила жучка?

— Да. То есть, нет. Но я задумалась. Тебе надо научиться убивать без колебаний. А я не обучила тебя охотиться даже на кроликов, что уж говорить о могадорцах… ты никогда не убивала никого…

Катарина замолкает, задумавшись; краны в ванной открыты, шумит вода.

По тому, как Кэт погрузилась в раздумья, я могу сказать, что она устала. Иногда с ней так бывало во время слишком изнурительных тренировок.

— Кэт, — сказала я, — иди уже в душ.

Она опомнилась от своих дум, усмехнулась и, вернувшись в ванную, захлопнула за собой дверь.

Дожидаясь, пока она помоется, я включаю телевизор. Прежний постоялец смотрел «CNN», и сейчас там идет репортаж о происшествии в Англии, кадры сняты с вертолета. Я вижу достаточно, чтобы понять, что ни пресса, ни официальные лица не могут понять, что же вчера произошло на самом деле. Но я слишком устала, чтобы размышлять об этом, и я оставляю выяснение деталей на потом.

Выключаю телевизор и вытягиваюсь на кровати, отчаянно желая поскорее заснуть.

Через секунду из ванной в халате выходит Катарина, на ходу расчесывая волосы. Я наблюдаю за ней через полуприкрытые веки.

Раздается стук в дверь.

Катарина бросает расческу на комод.

— Кто там? — спрашивает она.

— Менеджер, мисс, я принес вам свежие полотенца.

Я так недовольна неожиданным вторжением (я хочу спать, к тому же совершенно ясно, что нам не нужны свежие полотенца, раз мы только что въехали в номер), что едва соображая, заставляю себя подняться с кровати.

— Нам они не нужны, — говорю я, распахивая дверь.

И только успеваю услышать, как Катарина говорит: «Не…», — прежде чем вижу перед собой Кривоусого.

Крик застревает у меня в горле, когда он входит в номер и захлопывает за собой дверь.

ГЛАВА 7

Я реагирую, не думая, и отталкиваю его к двери, но он без усилий отшвыривает меня к кровати. Прижав руку к груди, я с ужасом понимаю, что мой кулон выскочил из под футболки. И теперь на виду.

— Симпатичная безделушка, — злобно рычит мог, явно узнав кулон.

Если у него и оставались какие-то сомнения на мой счет, то теперь они полностью развеялись.

Кэт бросается на мога, но натыкается на страшный удар и отлетает назад. Угодив локтем в телевизор, она вдребезги разбивает экран и оседает на пол.

Мог выхватывает из-за пояса длинный, узкий предмет… клинок! Резко им взмахивает, что я даже не успеваю двинуться, лишь замечаю, как блеснуло несущееся прямиком мне в мозг лезвие.

В тот же миг голову окатывает теплом, и она становится легкой.

«Вот значит, каково умирать…» — проносится мысль.

Только… почему-то совсем не больно.

Гляжу вверх… Я могу видеть?! Разве я не умерла? Но я вижу… вижу, что с ног до головы заляпана теплой алой кровью. Мистер Кривоусый замер с вытянутой рукой, на губах застыла победная ухмылка… только череп раскроен, и из него мне на колени хлещет кровь.