Анна Каренина. Вариант ХХІ века - Владимир Гурвич

– А что Кити, – поинтересовался Левин, – наверное, уже совсем взрослая стала?

– Да, свояченица у меня расцвела, настоящая красавица, фотомодель, – заулыбался Стива, разливая коньяк по рюмкам. – Доллинька, ты бы пригласила Кити к нам.

– Да она обещала сегодня забежать на минутку, – сообщила Долли, подкладывая очередную порцию салата оливье в тарелку Левина.

– Отчего же только на минутку? – спросил Стива. – Праздник же нынче. Вот и Костя бы с ней с удовольствием пообщался.

– Не может она больше. У нее сегодня вечером самолет. Она в Таиланд летит. – Долли поправила бант на голове у дочери. – Вот хотела зайти, всех поздравить с праздником перед отъездом.

– В Таиланд? – удивился Стива. – Так у нее же сессия.

– А она досрочно сдала сессию и решила слетать в теплые края, погреться на солнышке.

– Надо же, в Таиланд. – Стива покачал головой и повернулся к Левину. – И правильно, надо наслаждаться жизнью пока молода. А то потом пойдут семья, дети. Вот мы с Долли сидим в Питере, как привязанные.

– Ну, ты то, допустим не привязанный, – Долли метнула в мужа колючий взгляд. – А вот я, действительно привязана.

– Зато у нас такие замечательные детки. – Стива чмокнул Долли в щеку. – И у нас с тобой прекрасная семья.

В это время раздался звонок. Стива встал и пошел к двери открывать. У Левина заколотилось сердце. Он как будто почувствовал, что сейчас в его жизни произойдет что-то особенное. Из коридора послышались голоса: Стивы и звонкий, как перелив колокольчика, принадлежавший Кити.

Левин прислушивался к тому, что происходило в передней. Он слышал, как девушка снимает шубку, скидывает сапоги. И через секунду дверь распахнулась и показалась она. Кити. Левин смотрел на нее во все глаза и не узнавал ее. Стива был прав, Кити была необычайно хороша. Ее нельзя было назвать ослепительной красавицей. Но в то же время от ее глаз, от ее лица исходило такое сияние, такой внутренний свет, который заставил сердце Левина биться с удвоенной частотой. Он был сражен ею наповал. Он понял, что влюбился в нее с этой минуты сразу и на всю жизнь. Еще ни одна девушка не вызывали в нем таких эмоций, какие высвободила из глубины его души Кити только одним своим появлением. Левину казалось, что сам ангел сошел с небес в этот пречистый и пресветлый праздник рождества и коснулся своим легким крылом его зачерствевшей души.

Она чистый ангел небесный, а я земной и грубый. Разве я достоин такой девушки, как она? изводил Левин себя сомнениями. В тот день он так и не смог поговорить с Кити. Она поздравила всех с праздником, раздала детям подарки и убежала. Умчалась в неведомые дали, туда, где много света и солнца. Именно там, в этом благодатном крае ее место, думал Левин, страдая от своего несоответствия Кити.

В самом мрачном расположении духа он удалился к себе в деревню и загрузил себя работой по самое горло, чтобы не думать и не изводить себя напрасными мечтами о Кити. Он дал себе зарок, что забудет ее. Такие девушки не для него. Ему надо что-то попроще и поближе к грешной земле. Но мыслям Левина не суждено было сбыться. Кити сама разыскала его в социальных сетях и предложила дружбу. Они стали переписываться. Постепенно они сближались, Кити раскрывала пред ним свой внутренний мир, она как будто что-то почувствовала в тот памятный рождественский день и старалась немного уменьшить свое сияние в общении с ним, представая перед ним вполне земным человеком. И не без результата, со временем Левину она стала казаться не такой уж и небожительницей. И, наконец, настал тот день, когда он вполне ощутил себя достойным такой девушки, как Кити. Не долго думая, пока он не растерял этого ощущения, Левин сорвался с места и приехал в Питер. Намерения у него были самые серьезные. Он решил сделать Кити предложение.

VII

Обычно, посещая северную столицу, Левин останавливался у своего старшего брата по матери Сергея Ивановича Кознышева. Их отношения складывались не просто. И не только потому, что между ними была немалая разница в возрасте, но судьба то разлучала их, то сближала снова. После того, как мать Левина вышла замуж во второй раз, благодаря чему и появился он на свет, ее первый сын предпочел переехать к отцу. И почти не навещал эту для него наполовину чужую семью. Да и Левин мало интересовался им, хотя слышал о нем немало. А дело заключалось в том, что Кознышев с самых ранних лет подавал большие надежды, он не просто хорошо учился, а был всегда первым и блестящим учеником.

В их семье никто не сомневался, что Кознышева ждет большое будущее. И он быстро стал доказывать, что это именно так. У него оказался недюжий литературный дар. Первый же роман принес ему известность, его стали прочить в большие писатели. Левин к тому времени уже превратился в юношу, он прочел произведение брата, но оно не произвело на него впечатления. К тому времени он прочитал уже много книг, и не нашел в этом творении родственника ничего выдающегося. Правда, с этим мнением он не стал ни с кем делиться, а решил, что может быть, в самом деле, чего-то не понял. Но и следующие книги автора не показались ему по-настоящему талантливыми, по его мнению, они были чересчур литературными, в них не хватало искренней живой жизни, его замещали эрудиция и начитанность. Левину же хотелось от текста получить другое ощущение, хотелось подлинных чувств и эмоций, глубоких, поражающих ум мыслей, неожиданных аналогий и метафор. Но ничего такого из этого набора он не находил.

Впрочем, это не мешало ему уважать и ценить брата, в конце концов, на вкус и цвет товарищей нет. Ведь его книги нравились многим, а значит, он вполне достойный писатель, профессионал своего дела.

Они стали изредка встречаться; сначала Кознышев относился к младшему брату довольно снисходительно. Но вскоре он обнаружил в нем вполне достойного полемиста. Их общение приняло насыщенный характер, они спорили на многие темы, крайне редко сходились во мнении, но это не портило их отношения. Они как бы решили, что разногласия разногласиями, а родственные связи важней. И даже иногда делились друг с другом весьма интимными переживаниями. Вот и в этот приезд Левину хотелось поговорить с ним по душам.

Но когда он появился в его квартире, то застал там весьма известного общественного деятеля. Лично Левин был с ним не знаком, но много раз видел его выступления по телевизору, читал его статьи в газетах. Левин знал, что в дом брата тот попал не случайно, так как в последнее время Кознышев активно занялся общественной деятельностью. И на этом поприще так же снискал определенную известность.

Левин пришел как раз в разгар довольно горячей полемики. Кознышев сделал ему знак, чтобы он сел. Левин так и поступил и стал слушать.

– Вот вы все время говорите, дорогой Сергей Иванович, что нам нужна великая страна, что без этого Россия не может быть Россией, – говорил общественный деятель. – Я вовсе не возражаю против величия, я полностью за него. Но меня всегда волнует вопрос: а какой ценой? Если цена чрезмерна, то я отказываюсь от величия. Вспомните историю, да мы были великой державой, но всякий раз это достигалась пролитием обильных рек крови. Такой вариант мне не подходит. Если величие настояно на крови, для меня это не величие, а что-то прямо противоположное.

– А вот тут я с вами решительно не согласен, – возразил Кознышев. – Мне кровь нравится не больше вашего, но уж если она пролита, то надо извлечь из этого максимум. Да, вся наша великая культура во многом оказалась возможной благодаря тому, что кто-то был вынужден жертвовать собой, даже если и не по собственной воле. Но ведь какой результат! И он оправдывает многое. Историю не перепишешь, что было, то было, но ведь это же давало всякий раз импульс для толчка вперед. Разве было бы лучше, если бы мы остановились в развитии?

– Но разве развиваться можно только с помощью крови. Лучшее развитие то, когда она не проливается. Разве не так?

Кознышев улыбнулся и покачал головой.

– Я вовсе не людоед, и ненавижу кровь, как и вы. Но я говорю о том, что история сложилась так, как сложилась. Не будем же мы переписывать ее в угоду нашим представлениям. И я предлагаю ценить в ней достижения, а не ужасы. Про них не стоит забывать, но отдавать предпочтение тому, что двигало нас вперед. Вы и ваши единомышленники постоянно нас упрекают в идеализации прошлого, что мы не желаем знать то плохое, что было в нем. Уверяю вас, я хорошо знаю историю, только отношусь к ней по-другому. От того, что мы постоянно посыпаем голову пеплом, становимся только слабей. А чтобы идти вперед, нам требуется много сил.

– Это опасная позиция, Сергей Иванович, прошлое учит осторожности, а ведь мы снова идем по людским головам. Конечно, нынешнее время с предыдущими эпохами не сравнить, но ведь еще неизвестно, что дальше будет. Если многие будут рассуждать так же, как и вы, что главное цель и результат, а не средство их достижения, мы можем зайти далеко. Желающих проливать кровь и сегодня достаточно. Когда я читаю некоторые высказывания, она стынет у меня в жилах.