Вот и я, Люба! (СИ) - Евгеника Мара

- А зачем Вы мне все время руки держите? В прошлый раз Вы, Степан, мне их ещё и связали, - краснея и хлопая глазами, произносит моя Даная.

- Прошу прощения за деспотизьм, Любушка. Мера эта сугубо вынужденная и профилактическая, чтобы ты, не дай Бог, себе повреждения и увечья не нанесла. Ты так бурно на все реагируешь и все время норовишь совершить падёж на пол, что приходится прибегать к такими превентивным мерам. Я сейчас руки твои отпущу, только ты пообещай, не совершать резких движений. Хорошо?

Отпускаю руки её. Опираюсь на свои и внимательно всматриваюсь в женское лицо, пытаясь заранее предугадать её действия. Люба лежит спокойно, о чем-то думая и что-то прикидывая. Она тоже напряжённо смотрит на меня. Её активную мыслительную деятельность выдают глаза, а еще губы, которые она постоянно прикусывает.

Я ожидаю от неё вопроса про моё сексуальное нападение на неё. Дескать, зачем Вы, Степан, вместо того, чтобы просто поговорить со мной по душам, взяли трахнули меня от всей вашей души?

И кстати, у меня есть ответ на вопрос, о котором она думает, но ни за что не задаст. Не сделает этого, потому что она - трусишка маленькая.

Ей легче самой на себя взять вину, признать свой падёж в пучину разврата, чем чётко обозначить то, что ее беспокоит.

Ровно в струю моих размышлений Любаша выдает фразу, которую я, в принципе, уже давно ожидаю.

- А где мой Степушка? Нам с ним же надо домой ехать, - извинитительным тоном задает вопрос и констатирует факт моя гостья.

Я опускаю свою руку на пол, где в электрическом сапоге мирно и тихо похрюкивает символ Нового года. Выдергиваю шнур из розетки, поднимаю Степку вместе с его новым домиком и кладу рядом с Любой. Сам с большой неохотно скатываюсь с тела моей Данаи.

- Это что за сооружение? Грелка что-ли? Точно грелка. Ой, и Степашке хорошо в ней! Отличная мысль, надо мне будет купить такую электрическую грелку. Благодарю Вас, Степан, за подсказку.

- Я готов подарить своему тезке эту грелку. Пусть греется в ней. Вместо слов и звонкой монеты принимаю поцелуи. Люба, я уже и щеку подставил. Ну, давай уже благодари меня нежно! - хихикая, выдаю очередную шутку.

Любаша снова зависает, хлопает глазюками своими, потом невесомо касается моей щеки своими губами. От ее простого, ни к чему не призывающего движения, по-моему телу проходят лёгкие электрические разряды.

От удовольствия прикрываю глаза, мечтаю о таких прикосновения к другим моим частям тела, но больше всего к брату моему младшему.

Озвучивать свое нескромное желание даже и не думаю, чтобы не вогнать Любоньку в очередной падёж.

Хотя ночью милая моя скромняжка очень даже причмокивала губочками своими головку моего малыша. Делала она это, к моему неописуемому удивлению, как школьница, но именно это и стало для меня настоящим восторгом и цимусом.

Да, Любаня - это мой настоящий новогодний подарок. Хоть обвязывай её голенькое тельце красным бантом с надписью "Степашке от Любашки".

Снова лежим в полной тишине. Сквозь мысли свои похотливые слышу голос Любы.

- Степан, извините меня, что мешаю вашим раздумьям, но мне очень нужна туалетная комната. Да, и хорошо бы, какой-нибудь халат. Только можно не вашей женщины. Ну, я имею ввиду не хозяйки этого дома.

- Любушка, у этого дома нет хозяйки. Мы с домой совершенно одиноки, самостоятельны и свободны от всяких обязательств, - произнося эти слова, совсем не беру в расчёт Жанку, ой то есть Жаннету.

Ночью я мысленно вычеркнул Жаннету из своей жизни. Решение расстаться с девушкой мной было принято еще до момента моего практически реального столкновения с Рено Сандеро и до страстного слияния с его хозяйкой Любашей.

- Угумс, ясно. Степан, так что с халатом и с туалетной комнатой? Мне правда очень нужно.

Эгоистично преднамеренно тяну резину. Ужасно хочется, чтобы Люба продефилировала передо мной голышом.

Видя, страдания в ее глазах, понимаю, что она лучше дотерпит до разрыва мочевого пузыря, чем ещё раз подскочит, в чем мать родила.

Так как я совершенно не привык стесняться своего голого тела, то просто встаю, иду к шкафу, беру чистый махровый халат и подаю его Любе.

- Детка, халат мой, никем ненадеванный. Туалетная комната за этой дверью. На полочке над умывальником есть все необходимые принадлежности. Все новое в упаковке. Пока ты будешь приводить себя в порядок, я приготовлю нам поесть.

- А Вы что умеете есть готовить? - удивленно произносит моя гостья, натягивая практически под одеялом на свое тело халат.

- Любочка, я умею все делать? - отвечаю, хмыкая.

- Извините, не хотела Вас обидеть своим вопросом. Не утруждайте себя лишними хлопотами. Вам и так из-за меня досталось забот. Я сейчас приведу себя в порядок, возьму Степку и домой поеду.

- Любаша, понимаю, что моё общество, может тебе и не слишком приятно, но, к великому твоему сожалению, придётся терпеть то, что есть. Иди сюда и посмотри в окно, - приглашаю Любу подойти ко мне, чтобы она меньше тушевалась, я уже одел на себя халат.

- Видишь, мой Гелик? Он значительно выше твоего Рено. Моя машина почти под крышу заметена снегом. Я тебя в твоем Сандеро нашел вчера уже под самый вечер. Твое авто ещё тогда было по макушку в снегу, - видя, что женщина переминается с ноги на ногу, заканчиваю свои пояснения. - Иди, Люба, в туалет, обдумай свои мысли и смирись с тем, что год твоего Степки мы встретим вместе.

Глава 4

Стою под душем. В темечко бьёт струя воды и мысль:"Как ты, Любовь Петровна, докатилась до такой жизни!"

Так, а что собственно с моей жизнью. В октябре мне стукнуло 45-ть.

Ну, вот, сорок пять - бабка ягодка опять.

Ха, ха, ха, очень смешно, если учесть, что 27 лет из своих прекрасных 45-ти я провела в замужестве.

Вот убила бы Тольку в 20 лет, то уже бы вышла на свободу с чистой совестью. Тьфу, придёт же в голову дурная мысль, прости Господи.

Да, уж, мои мысли - мои скакуны! Стоп, Любовь Петровна, вернемся к исходнику…

Ты была замужем 27 лет. Кстати, чего Бога тот гневить, эти годы, даже с учетом наличия клеща по имени Толян, были не самыми худшим в твоей жизни.

Ну, вот, теперь в конце января поставишь в паспорт штамп о разводе и точно будешь ягодкой в свободном поиске.

Правда, такой себе, конечно, ягодкой уже не первой свежести, но все же…

Вон Степан этот как на меня все время смотрит, будто я - не я, а Венера Милосская.

От взглядов его мне прямо жарко становится. Ну, стыдно как-то за себя что-ли, потому как восторгаться то особо нечем, нет во мне ни грамма аристократической утонченности.

По внешности я, конечно, не жена русского свекловода, как сказала одна из героином фильма "Солдат Джейн", но особой хрупкостью и красотой никогда не отличалась.

Тонкость и звонкость не мое от слова совсем. С самого детства я была рослой и крупной.

В детском саду меня дразнили жердью за то, что тощая, а вот в школе наоборот из-за ожирения одноклассники за глаза называли "МАЗом". Правда в глаза никто этого не смел произнести, потому что боялись моей тяжёлой руки.

Только одна моя бабулечка по причине моей постоянной болезненности всегда считала меня бледной молью, потому усиленно кормила. Из всего, что в меня заталкивали, особенно любилась мне бабушкина выпечка - шанежки, булки с маком, пирожки с разной начинкой. Вот от этой мучно-углеводной вкусности меня и разнесло как на дрожжах до размеров "МАЗа".

От воспоминаний о бабулиных вкусностях в моем животе начинается голодная симфония. И тут я припоминаю, что последний раз ела в Германии 29 числа.

Вчера по прилёту сразу вместе со своим хрюкающим Степушкой поехала в нашу новую столичную квартиру. Мы в нее, в принципе, даже и не въехали толком.

Квартиру я приобрела летом. Купила, потому что устала от бесконечного нытья Толяна, что он задолбался жить в замухранске, от которого до Новосиба добираться больше двух часов.