Странные встречи славного мичмана Егоркина - Ф. Илин

Егоркин взял антракт и прервал рассказ – в горле пересохло, а закуска вдруг угрожающе стала исчезать со стола – можно было и не успеть нейтрализовать выпитую, между делом, водку.

Отступление от сюжета

– Да! Вот так вот и получается! – подтвердил вдруг поскучневший Бардин, задумчиво шерудивший в углях затухающей уже печки какой-то проволокой. И продолжил свою мысль: – Это точно! Бывают корабли и лодки везучие, бывают невезучие! Одни корабли становятся знаменитыми, сражаются и тонут, погибая как солдаты. Другие же тихо доживают свой век… до суд разделки. Знал я одну дизельную лодку – все у ней было, кроме удачи! В молодости на виду всего Питера на Неве к быкам моста ее течением прижало, затем горела пару раз, а потом столкнулась с суденышком, в абсолютно-невероятной ситуации. И катерок этот утонул вместе с людьми…

– И я помню – сказал капитан вспомогательного катера Лесин, – один новенький, как игрушка, корабль на заводе «Янтарь» при спуске на воду оба винта потерял – не закрепили, так не бывает, ну, просто фантастика! Да и после приключений хватало. То одно, то другое… И люди гибли на нем, совершено на ровном месте… Далеко в море отпускать его даже боялись, другими кораблями заменяло неудачника командование… Было дело!

– Любой из нас такие корабли припомнить может! – заключил Егоркин, жующий бутерброд с жирной домашней ветчиной.

Вытерев руки вафельным полотенцем и вновь наполнив горячим чаем «сиротскую»(8) кружку, мичман продолжал: – Долго тогда мы проговорили, до самого утра. Узнал столько, что хоть книгу пиши! Жаль, не дал Бог таланта!

– А, если и дал его тебе чуть-чуть, то лени отсыпал, не скупясь! Ты и письма-то из пяти строк пишешь! – подначил мичмана Коромыслин.

Палыч сделал вид, что пропустил критику мимо ушей и продолжал:

– И кот тоже был с нами, поддакивал да комментировал. Это такой кот, я вам доложу, что некоторым служакам даст фору!

– Но-но! – возмутился Коромыслин, и даже привстал со своего стула.

– А ты-то тут причем? – искренне удивилась публика.

– А чего он своими глазищами на меня презрительно зыркает? – возмущался Коромыслин.

– Знает кошка, чье сало съела! – удовлетворенно отметил Егоркин, – это мы недавно с ним поспорили по происхождению морских традиций! – пояснил он для всех присутствующих.

Куда переезжают Корабельные если в великой морской стране очень долго строят даже малые корабли? А то все больше – для зарубежья

– А утром в каюту постучался мой друг – продолжил Палыч-сан. – Пока я умывался и брился, он спросил:

– Ну, и как спалось?

– Да нормально все, спасибо! – поблагодарил его.

– А что снилось на новом месте?

Я ему прямо ответил: – да Корабельный, канонир старый, да и наглый твой кот Митрич.

– Та-а-к! А я-то думал, что одному мне они и являются! Думал уже психиатру сдаваться – навязчивая, мол, идея! – облегченно вздохнул он: – теперь погожу пока!

– Можешь быть спокоен! – заверил его я – У самого все это в мою башку шестидесятого размера не укладывается! Не знаю как – но это – реально! Если что – значит, мы в одну палату номер шесть созрели! У меня там знакомство когда-то было, в психушке-то, особый прием и условия гарантированы! И белая горячка, как итог такого лечения – тоже!

– Только не говори никому! – предостерег Семеныч.

– А кто поверит? – пожал плечами я, – как чуть что – «полтергейст!» – сразу орут. А мир он сложнее и ни в одну схему укладываться не хочет! Не влезает он туда – вот и всё!

– И что делать-то с ними будем? Вопрос по существу!

– Пропадет ведь Корабельный, куда ему переселяться? Как быть, коли нигде ни хрена не строят?

– Неужто – конец, и амба всем традициям?

– Ну, за котом-то Митричем старпом бывший придет – он уволился, сдал на диплом штурмана дальнего плавания, и уже определен старшим помощником на большом судне, стоит пока в порту. Ежели Митрич приживется – у него дома жить будет, дети упросили. Там ему и рыба пенсионная и мясо, и «Вискас» найдутся всегда. А коли не сможет жить в городской квартире, воли мало покажется – так на гражданском теплоходе еще послужит! – уверенно махнул рукой боцман и продолжал:

– А вот Корабельный – это, брат, куда сложнее! Нет новых кораблей для русского флота! Всё – китайцам да индусам или еще там кому-то… Не в Китай же или Индию природного русского Афанасия Лукича Корабельного отправлять? Не заслужил он это своей честной службой отечеству и флоту! – с болью в голосе сказал мой друг.

В тот раз мы ничего не придумали. Сделал я свои дела, вернулся домой, закрутился было в текучке. Месяцы прошли. Но не выходит Афанасий Корабельный у меня из головы! Вроде бы и какое мое дело, корабль даже не с моей дивизии. А поди ж ты… Не даром же он мне открылся – думаю!

И вот вдруг, среди ночи, встал я… покурить, да, и вышел на кухню. Возвращаюсь к себе в кровать – глядь, в свете полной луны – корабль парусный. И вдруг – поплыл он по окну! Вздрогнул я от неожиданности. Мурашки по коже пошли! Да вдруг вспомнил я – модель фрегата «Штандарт» у меня на шкафу который год стоит, а тут – луна, да машина какая-то светом фар зацепила… Вот и посчитал я этот случай добрым знаком!

А фрегат-то, который настоящий – он не простой! Построен в 1703 году, с него Балтийский флот начался, и царский штандарт на нем был впервые поднят! Приказал царь-мореплаватель хранить его вечно! А когда Петр умер, то, как водится, забыли о корабле. А когда хватились – уже сгнил фрегат, только киль и остался. Заложили куски киля в новый «Штандарт». Так и пошло, а последней в русском флоте это имя носила императорская яхта до 1917 года. Сейчас историки-энтузиасты сладили такой фрегат в Петрозаводске, в натуральную величину. Правда, уже с дизелем… Молодежь на нем по морям ходит, отпуск проводит, предкам честь отдаёт!!

А мой фрегат, модель старая, собран по планочке да по досточке, это вам не пластмассовая оляпка из магазина или деревяшка чайниковская()! И пушечки – каждая из гвоздя на станочке токарном выточена. И вантины все вывязаны а не клееные, и талрепы и юферсы выточены, да высверлены, где надо, а не пластиком имитированы, где ни попадя! Нижние паруса на нем, кроме косой бизани, все зарифлены – значит, чтобы палубу лучше видать, кто интересуется да в парусниках понимает! И еще много чего – с другом моим да сыном когда-то долго его строили, не спешили, старались… Друга теперь уже нет, догнали его старые болезни, сын давно офицером на лодке, а модель…

Я взял я модель со шкафа, поставил на стол. А сам сел в кресло и думаю. И, вдруг – слышу плеск волн, которые вдоль бортов бегут, и вроде ветер в вантах тихонько так напевает, а вот грот-мачта скрипит, на бизани утлегарь шевельнулся… Говорили мне – если модель с душой сделана – тогда можно услышать шум волны, пение ветра и… даже запах моря! А теперь сам вижу – правда это! Точно говорю! Попробуйте – у кого модели есть!

И тогда я решил вот что!

Эй, на фрегате!

Позвонил я Семенычу, сказал, чтобы в гости ждал. А сам на заднее сиденье своей «девятки» аккуратно погрузил «Штандарт», укрыл его синтепоном, да поролоном защитил от случайных толчков. Ничего не сказал Светлане, да и поехал потихоньку. Доехал я за несколько часов до корабля, а там Семеныч встречает.

– Всё! – говорит, демонтаж вовсю пошел, завтра на завод корабль потянут на разделку, куда-то за Дровяное.

– Вовремя я приехал! – подумали мы оба.

А сам боцман – как водой политый, кажется – вот-вот слеза пойдет! Ай, не стыдная эта для мужика слеза! Прощало войско казаку, когда он над павшим конем, боевым другом, не стыдясь, убивался от горя. Горючими слезами умывался! А корабль? Он тебе и дом, он тебе и машина боевая. И друг, и семья – это тоже не мало значит! Так-то!

Пошли мы с Семенычем на корабль. Осторожненько прошли в ТУ САМУЮ каюту и на столе «Штандарт» мой установили. Покликали Афанасия Лукича – в ответ молчок. Рассказали мы зачем и для чего здесь эта модель корабля. Тихо вокруг, только волны за бортом плещутся.

Вот бы кто послушал! Сказали бы – полная клиника! Два старых дурака напились и со стенами разговаривают, Барабашку кличут!

Тогда приоткрыли мы люки на батарейную палубу фрегата, двери на ют, световые люки и вышли.

Посидели мы с Семенычем, в его каюте последний раз, поговорили… Глаза у него стали мокрые, хотя ни насморка у мичмана, ни ветра в каюте не наблюдалось.

Кота Митрича уже увез к себе старпом, свою пенсию кот воспринял вполне положительно – спит и ест целыми днями, как годок в отпуске. Пока доволен, а там видно будет!

– Главный заслуженный боцман помянул свой последний корабль, а мне-то с утра за руль! Решил Семеныч увольняться со службы – не захотел на складе сидеть, выслужил он на флоте все мыслимые сроки, где-то на югáх, в речном училище предложили морпрактику вести у курсантов.

– Боязно как-то – а вдруг кто доведет до белого каления? Покалечу вдруг кого – ненароком-то!