На LOVца - Евгения Капитанова

– Спой мне ее. Я ведь спел свою любимую. Должно быть один-один.

Я был готов приводить еще аргументы, ожидая, что она откажется, но Элина снова коротко кивнула в знак согласия, к моему удовольствию, то есть, удивлению, или все же удовольствию? А, неважно.

– Я сейчас переоденусь.

– Зачем?

Мне подумалось, будто она облила футболку, или что-то в таком духе.

– Не хочу петь свою любимую песню в этом.

– О как! А мне казалось, это твой любимый стиль. Стиль вечного подростка.

– Есть же вещи, которые должны выбиваться из общего ряда… я думаю, именно эти вещи характеризуют человека таким, каким он на самом деле является. Это одно событие, может быть, даже мелочь, но именно на такие мелочи стоит обращать внимание. Если ты силён их видеть, разумеется.

– Обычно, когда я вижу что-то, несвойственное человеку, воспринимаю это, как временное явление, которое очень быстро пройдет.

– А что, если это ошибка, м? Чаще всего, то самое, несвойственное – является главным. Я сейчас.

И Элина скрылась в коридоре, оставив меня один на один с загадкой, которую она задала мне. Несвойственное – главное. А типичное, разумеется, всего лишь маска. Я вспомнил, как Макс подобрал покалеченного ворона на улице и выходил его. Вспомнил всеобщее удивление знакомых. Он ведь значился во мнении общества, как бабник, циник, и крайне поверхностный тип с примитивными инстинктами. Я знал его больше остальных, но даже для меня этот поступок показался нетипичным. Несвойственное – главное? Выходит, что люди лучше, чем мы о них думаем, и даже – лучше, чем она сами о себе предполагают. И сострадание в Максе – основополагающее, а остальное – ложь и шелуха? И мы проводим день за днем свои жизни, культивируя в себе этот собачий бред, наращивая слои на маски? Оо, как же я плохо понимаю людей!.. Видать, действительно, мои знания о жизни прескверны. «Так, стоп, парень, это все алкоголь! Расслабься и отдыхай» – почти усилием воли приказал я себе.

6

– Та-да-да-дам! Карданная дробь!

– Аааа!.. Ооо… уиии! – это и всё, что я смог произнести. Уфф! Мои глаза широко раскрылись, я почти мгновенно протрезвел, и в удивлении, смешанном с восторгом, глядел на Элину: «квадратную» футболку без фигуры и суженные джинсы она заменила темным коротким платьем с широким поясом, который уверенно обозначал самое увлекательное в девушках для меня, а именно – тонкую, изящную талию. Обута она была в туфли с тонкими каблуками невероятной для меня высоты. Подобраны они были так, что ноги, казались восхитительно длинными, но и не такими тонкими, как раньше.

– Офигеть! – наконец, нашел верное слово я.

– Леди, позвольте мне наполнить Ваш бокал! – я непроизвольно выровнялся и, черт возьми, за ней хотелось ухаживать. Но, тут же вспомнив, что нахожусь рядом с Элиной, язвительной девчонкой из тусовки металлистов, я тут же сник – не с той я играю в эту игру.

– О, благодарствую, сударь! Извольте, я исполню «романс»? – она подмигнула, словно прочтя мою мысль и изящно прошлась к сцене.

«И тут не подкачала… Как же мало все-таки я знаю людей!» – кажется, в третий раз за вечер подумал я.

«Your cruel device… Your blood like ice…» – слова её песни, казалось эхом, отдавались у меня внутри. Мне хотелось, чтобы эту песню она посвятила именно мне, хотя, кроме меня в комнате больше никого и не было. Я словно очутился вне времени и пространства: события, которые происходили днем, и те, которые будут происходить завтра – всё это казалось таким неважным, как будто они не имеют ко мне ни малейшего отношения. Только сейчас. Только вот это: «I wanna hold you, but my senses tell me to stop»…Почему? Только сейчас я захотел понять ее. Почему именно этот текст? «I wanna taste you, but your lips are venomous poison»… А вот это уже неправда. Я принял текст на свой счет и резко захотел доказать обратное – я не источаю яд. Потому и вскочил с дивана, забрался на «сцену», крепко обнял Элину за талию и принялся целовать.

♫ Tarja Turunen – Poison (Alice Cooper cover)

Маринкина стратегия

1

Марина с детства была красивой, солнечной девочкой. «Ах, у Вашей Мариши такие ровные зубки, такие румяные щечки с ямочками, такие светленькие волосики», – наперебой щебетали мамочки, тщательно скрывая легкую зависть. Мать Мариши, властная женщина с хитринкой, возлагала на дочь большие надежды. Ей хотелось, чтобы Марина была не то певицей, не то актрисой, не то женой дипломата, а иногда, когда малышка в дошкольном возрасте верно множила простые числа, матери грезилось, что пройдет полтора-два десятка лет, и мир увидит новую яркую бизнес-леди или ученую мадам.

Первые разочарования постигли родительницу, когда Мариночке исполнилось семь. Валентина Васильевна торжественно отвела дочь в музыкальную школу: «У Вашей дочери абсолютно нет ни слуха, ни голоса» – отрицательно покачал головой седовласый учитель. Мать не сдалась. Но в танцевальном кружке дела пошли не лучше. «Я больше никогда не пойду на танцы», – заявила второклассница Марина, с порога бросая портфель с формой, – «они все смеются надо мной».

Не блистала она ни в спорте, ни в рукоделии, ни, как выяснилось к седьмому классу, в учебе. Валентина Васильевна была почти в отчаянии. И вот, однажды, шагая с дочерью по плиточному полу торгового центра, женщина вдруг заметила, с каким вожделением смотрит незнакомый мужчина на длинные, красивые ноги дочери, и поняла – у Марины есть свой козырь, причем довольно сильный. Когда-то, из-за одной такой, «с козырями» Валентина чуть не осталась одна с трехлетней Маришей на руках.

Вспомнив о сопернице, мать злорадно улыбнулась, еще раз в мыслях смакуя ту, свою особую победу. Бой был долгим, «на кону» стоял отец Марины – еще не старый, со спортивной подтянутой фигурой, состоятельный, успешный бизнесмен. По одну сторону баррикады – она, Валентина, еще не утерявшая былого очарования, но уставшая – дом, дочь, муж… и для него она «приевшаяся», своя. А с другой – эта, в мини-юбке, и с вызывающе выпяченным бюстом, практикантка. Он и раньше увлекался, но в тот раз дело зашло слишком серьезно. Дмитрий Сергеевич снял квартиру для свиданий с любовницей, и медленно – почти по одной, но регулярно стал переносить туда свои вещи…

В очереди к кассе Валентина Васильевна быстренько проиграла в уме все эпизоды своей борьбы за мужа, и особо тщательно – эпизод собственной победы. Затем пристыдила того самого мужчину, который своим плотоядным взглядом навел ее на нужную мысль, назвав его «извращенцем несчастным», после схватила дочь за руку и впервые взяла в салон красоты вместе с собой.

Марина, которая уже успела привыкнуть, что она – посредственность, и к такому же посредственному отношению к ней матери, удивилась переменам в своей жизни, а особенно тому, с каким утроенным вниманием стала относиться к ней Валентина. «Ты же у меня настоящая красавица. Ты должна блистать и покорять. Пройдет немного лет, и ты будешь разбивать сердца самых ярких мужчин» – внушала Валентина Васильевна дочери, когда в четырнадцать та вернулась из школы в слезах, и без единой открытки к международному женскому дню. Из невнятных всхлипов Марины мать выяснила, что главной причиной расстройства дочери был некий Антон, самый популярный парень в их классе. Валентина Васильевна пообещала дочери, что пройдет время, и Антон будет мечтать о ней, Марине, но для этого та должна делать все, что будет говорить ей мать. Дав надежду и получив взамен пламенное обещание Мариши выполнять мамины задания, Валентина вздохнула с облегчением, взяла из бара бутылку вина и отправилась в школу.

После несколькочасовой доверительной беседы, приправленной ароматным рубиновым напитком, Валентина Васильевна узнала от учительницы все, что ей было нужно, и по дороге домой, составила в уме примерный план дальнейших действий. «Значит, закомплексована – исправим, неуклюжая – займемся снова гимнастикой, плохо учится – наймем репетиторов, бегает за этим двоечником, как его, Антоном – переведем в другую школу, чтоб не отвлекалась на ерунду».

Мать решительно принялась за дело и жизнь Марины полностью изменилась: бесконечные курсы, тренировки, занятия, процедуры. Марина училась английскому, исправно посещала спортзал, под руководством матери осваивала азы домашнего хозяйства. Ежедневно, в любую погоду, мать гнала ее утром на стадион – бегать. А когда Марина готовилась к выпускным экзаменам – у нее и вовсе не было ни минуты времени, не занятого зубрежкой геометрии, неправильных глаголов или дат подписания мирных договоров.

Конец ознакомительного фрагмента.