Сети шпионажа: Сборник - Робер Букар

— Понимаете ли вы, что вам удалось узнать? Ведь это просто чудовищно!..

Комиссар смотрел на начальника с изумлением. Вместо всяких разъяснений тот вытащил какую-то папку, открыл ее и ткнул пальцем в одну из бумаг. Теперь пришла очередь ужаснуться и комиссару. Бумага содержала строгое предписание германского генерального штаба всем крупнейшим учреждениям тайной политической и сыскной полиции обратить особое внимание на работу иностранных шпионов, так как было уже установлено, что тем удалось выведать особо важные тайны германского военного флота и произошло это, главным образом, в Вильгельмсгафене. Немецкие агенты в Лондоне установили даже, что человек, называвший себя там Петерсеном, был одним из главных руководителей английского шпионажа, посвятивший себя исключительно морской разведке.

Кёльнское начальство немедленно командировало комиссара в Берлин с подозрительной телеграммой. Из Берлина тот вернулся с приказом кёльнской полиции отправить целую группу сыщиков в Вильгельмсгафен, где находился, еще наслаждаясь свободой, ни о чем не подозревавший человек, продавший врагу военные секреты, — вахмистр Глаус.

Снова поднялся целый вихрь, быстро следовавших друг за другом событий. Действительно, Глаус оказался там, в постоянной компании с Енике, полицейским Зуром и старшим сигнальщиком Элерсом. Агентам без труда удалось установить, что у всех четверых было гораздо больше денег, чем это можно было ожидать по их служебному положению и получаемому содержанию, что сигнальщик Элерс обставил себе квартиру так, что должен был на это затратить по меньшей мере несколько тысяч марок.

Кёльнские агенты начали следить за этой четверкой днем и ночью и обнаружили ежедневные визиты обоих полицейских на уединенную дачу. Держа свою слежку от местной полиции в глубочайшем секрете, агенты готовили решительный удар по шпионской сети.

И вот в одно прекрасное утро, на рассвете, Глаус и Енике были арестованы и поодиночке отправлены в тюрьму. Старшего сигнальщика Элерса арестовали прямо на корабле во время дежурства.

Комиссар из Кёльна, руководивший этой операцией, был прекрасным знатоком человеческой души. Задержанных полицейских он оставил в покое, а допросу пока подверг лишь одного Элерса, что и дало прекрасные результаты.

После часового допроса несчастный матрос сознался, что через посредство Глауса на непродолжительное время давал чертежи крейсера и книгу военных сигналов инженеру Петерсену. Долго после этого показания Элерс не мог от волнения выговорить ни слова… Комиссар ободрил его своим видимым участием и узнал далее от матроса, как орудовали оба полицейских, как они ловко оплели его сетью подкупов и уловок. Не забыл он упомянуть, как Глаус достал «инженеру» планы водоснабжения города, а Енике — чертежи укреплений гавани. Наконец, он горько, хоть и поздно, раскаялся в том, что после первого визита к нему Петерсена не доложил об этом своему командиру.

Теперь комиссар окружил загородную дачу целой сетью сыщиков.

Но в течение нескольких же дней из нее никто не выходил и, по-видимому, никто и не попадал извне. Переодетый водопроводчиком агент проник все-таки в дом и нашел там лишь одну прислугу. Ничего подозрительного там, по его мнению, не оказалось.

В продолжение этих наблюдений начали искать полицейского Зура, но тот, пронюхав об аресте Глауса и Енике, по всей вероятности, скрылся. Теперь возникла опасность, что и «инженера» Петерсена с его сообщниками тоже арестовать не удастся. Зур мог его предупредить. Кроме того, о числе людей, помогавших в шпионской работе Петерсену агенты сначала не имели никакой определенной информации. Лишь много позже выяснилось, что Глаус и Енике на деньги «инженера» успели привлечь к выдаче тайных сведений поразительно большое число лиц.

Дня через два глубоко за полночь, когда сыщики все еще тайно наблюдали за домом, они увидели, как к даче быстро примчался автомобиль и остановился у садовой калитки, потушив огни. Несмотря на темноту, можно было заметить, что из автомобиля выскочили трое мужчин и одна женщина, быстро прошли по саду и скрылись в доме.

Двадцать человек во главе с комиссаром с револьверами в руках подошли вплотную к самому дому. Комиссар постучал в дверь. В доме царило гробовое молчание. Скудный свет изнутри дома кое-где, однако, виднелся из-за тщательно задернутых занавесей на окнах. Напрасно агенты дергали звонок, стучали, кричали — дом словно вымер. Двери не отпирали.

Тогда комиссар, сорвав ставни и выбив окно, вместе с двумя другими агентами вскочил в комнату. За ними поспешили еще двое сыщиков. Все вместе они обшарили весь дом, но, к величайшему своему изумлению, ни единой живой души в нем не нашли… Все двери были открыты, лишь одна, на втором этаже, оказалась на замке. Но и она вылетела скоро под напором дюжих рук и плеч. За дверью оказалось нечто вроде фотографической лаборатории. Повсюду лежали карты и различные планы, стояли большие камеры, с потолка спускались сильные электрические лампы. При дальнейшем тщательном обыске в комнате этой не нашлось ни одного клочка писаной бумаги, ни одного сколько-нибудь важного плана или карты. Только в одном углу валялась связка фотографических снимков и среди них, словно нарочно, на виду была фотография полицейских Глауса и Енике «за работой» в конторе пивоваренного завода…

Комиссар перевернул весь дом вверх дном. В поисках скрывшихся людей, так недавно сюда вошедших, он отрядил двоих своих агентов даже на крышу, а сам спустился в подвал. И здесь он не нашел ни души. Но зато в погребе, где, очевидно, хранились вина, ему на глаза попалась тумба, служившая для установки на ней бутылок, немного отодвинутая от стены. За тумбой комиссар обнаружил отверстие вышиною немного меньше человеческого роста.

Сыщики нырнули в это отверстие и двинулись по подземному ходу, приведшему их, метров через сотню, в другой такой же подвал. Поднявшись из него в комнаты первого этажа, они очутились в вилле, расположенной поблизости от той дачи, с которой они начали свой обыск. Вилла эта давно стояла необитаемой.

Выходило так, что именно в надежде на этот подземный ход обитатели дачи, среди которых был и шпион, именовавший себя Петерсеном, вернулись туда. Вернулись, чтобы захватить компрометирующие их документы, несмотря на то, что конечно же подозревали о том, что дача была под наблюдением сыскной полиции. «Инженера» и компании не было в городе, когда арестовали обоих полицейских, но, по-видимому, они все-таки кем-то были своевременно информированы о происшедшем. Унести все документы им и удалось. Женщина, которую переодетый водопроводчиком агент принял за прислугу, исчезла вместе с ними.

Арестовали шофера, привезшего эту компанию, но вскоре выпустили, как совершенно непричастного к делу. Автомобиль оказался собственностью одного владельца гаража в Гамбурге.

В довольно подавленном состоянии духа возвращался кёльнский комиссар в свой отель, где его ожидал агент, которому было поручено особое наблюдение за тюрьмой, где содержались полицейские. При входе комиссара в вестибюль агент преподнес ему новый сюрприз: он сообщил, что приблизительно два часа тому назад Глаус бежал из тюрьмы. Комиссар, забыв об усталости, бросился в тюрьму. Сообщение агента подтвердилось — в камере Глауса не было.

Как же удалось осуществить побег? Оказалось, что довольно-таки просто. Осмотрев вечером камеру Глауса, надзиратель снова запер дверь на ключ и ушел, не обратив внимания, что замок не щелкнул, как обыкновенно. Глаус засунул в отверстие для замочного языка пучок волос от обыкновенной щетки, отчего замок оказался не совсем защелкнутым. Воспользовавшись этим остроумным способом, Глаус ночью сумел заставить замок разомкнуться; пробежав коридор, он выбрался на крышу тюрьмы, разбив чердачное окно; с крыши он спустился по пруту громоотвода.

Бегство было возможно, как решили на предварительном следствии, лишь в том случае, если у Глауса были сообщники; слишком высока была тюремная стена. Кто-то, очевидно, с улицы бросил ему веревочную лестницу. Позднее эта версия подтвердилась. Опрошенные случайные прохожие сообщили, что видели той ночью стоявший поблизости от тюрьмы автомобиль, и описание человека, в нем находившегося. Описание вполне совпадало с приметами английского шпиона, который в Германии именовал себя «инженером Петерсеном».

Глаус скрывался долго, пока наконец немецкие агенты в Англии, зорко следившие за всеми прибывающими из-за моря, не донесли, что Глаус в один прекрасный день все-таки появился в Лондоне из Парижа. В Лондоне он скромно поселился в каком-то пансионе.

Кёльнский комиссар тайной полиции отправился в Лондон с просьбой к английским властям о выдаче полицейского Глауса. Те сначала заупрямились, ссылаясь на статьи международного права, в которых ничего не было упомянуто о выдаче шпионов. Комиссар, любезно улыбаясь, объяснил в Скотланд-Ярде, что речь идет об аресте и выдаче вовсе не шпиона, а человека, против которого собраны важные и неопровержимые улики в совершении целого ряда грабежей. Фотографический снимок, сделанный на дворе пивоваренного завода в Вильгельмсгафене, и тут сослужил свою службу. После предъявления этой фотографии англичане возражать больше не имели возможности, и Глаус был арестован.