Роман с натурщиком - Филис Хаусман

Оглушенная и раздавленная, Сирил машинально закрыла сумочку, куда положила кошелек, и, покинув дамскую комнату, двинулась в ресторанчик, где обедала вчера.

На выходе из здания федерального суда она вдруг развернулась и ринулась обратно. Присев на корточки и выудив из мусорной корзины обрывки записки, она хотела уже подняться, когда увидела в дверях испуганную уборщицу с тележкой.

— Мой список покупок на день… — пролепетала Сирил в ответ на немой вопрос изумленной женщины, зачем-то показывая ей издали один из клочков.

2

Оглядев зал ресторанчика, Сирил не обнаружила ни одного свободного не только столика, но и даже места. Внимание ее привлекло какое-то движение в дальнем углу помещения.

Длинный, загорелый до бронзового цвета палец указывал ей на свободный стул. Сирил, оскорбленная таким фамильярным жестом, хотела развернуться и уйти прочь, но тут разглядела, кто ее зовет: «эллинский бог» призывно махал рукой и широко, во весь рот, улыбался.

По счастью, он сидел не один, а в обществе другого присяжного — поджарого брюнета-лирика. Лирик читал очередную книгу, одновременно налегая на чили. Сирил вспомнила, что всегда отличалась хорошими манерами и умением войти в контакт с любыми партнерами, а потому подчинилась зову желудка и двинулась в направлении столика.

Скользнув в кресло между коллегами-мужчинами, она как ни в чем не бывало заказала официантке салат, рогалик и кофе.

За это время она успела унять пустившееся было вскачь сердце и натянуть на лицо маску хладнокровия. Затем любезно кивнула каждому из мужчин, ничем не выдав, что присутствие одного из них выбивает ее из привычной колеи.

— Рад видеть вас с нами! — громыхнул голос того, кто так притягивал и пугал ее.

— Ну, выбор был не так уж велик… Я имею в виду, что все места заняты… Так что спасибо за отзывчивость.

— Мы и для себя старались, правда ведь, Тернер?

Худосочный брюнет оторвал туманный взгляд от толстенной монографии, на обложке которой золотились слова «Завоевание Мексики и Перу». Карие глаза его скользнули по лицу Сирил, затем по ее полупрозрачной блузке, задержавшись там, где сквозь ткань проглядывали кружева бюстгальтера.

Резким движением он захлопнул том.

— Ваш к-коллега, присяжный заседатель М-мэтт Тернер, — запинаясь от волнения, представился он.

Привычная со всеми своими клиентами и натурщиками общаться на короткой ноге, Сирил без промедления протянула руку:

— Здравствуйте, я — Сирил Адамс.

Почти тут же она осознала, что совершила стратегическую ошибку: подав руку одному, она неизбежно должна была ту же любезность проявить и в отношении другого.

Пожатие бронзовой руки колосса ее удивило и даже чуть-чуть озадачило: вместо железной хватки, — а ладонь была мозолистой и натруженной, и ее ручка утонула в этой лапище, — прикосновение его пальцев оказалось чудесно мягким и осторожным, если не сказать — волнующим.

Словно искра пробежала по ее телу, щеки разрумянились как два яблочка.

— Шон Стивенс, Сирил, — прогромыхал великан без пауз, словно их имена были каким-то образом связаны в одно целое.

— Да, знаю… — обмолвилась Сирил и тут же пожалела о своем признании. В янтарных глазах напротив что-то мелькнуло.

— Знаете? — Он выжидающе приподнял бровь.

— Да, конечно, еще с процедуры отбора, — заявила Сирил, памятуя, что лучшая оборона — это наступление. — Помните, адвокаты спрашивали нас, что мы делали в ночь на четвертое января в три утра?

— И перестали ли мы бить наших жен! — воодушевленно встрял Мэтт Тернер.

— Вот именно! — рассмеялась Сирил. — Я даже припоминаю, что вы по профессии учитель, Мэтт.

Слава Богу! Она, оказывается, помнит кое-что и о других присяжных, а не только имя Шона Стивенса. Кстати сказать, до сих пор и оно не всплывало в ее памяти. Интересно, в чем тут дело: может быть, это своеобразное табу, страх назвать вслух имя дьявола и тем накликать на себя беду?..

— А вы, мистер Стивенс? — повернулась она к Шону, переступив через суеверный страх.

Теплые золотистые глаза Шона дружески рассматривали ее лицо, после чего его божественные губы расплылись в озорной улыбке.

— Да, действительно, а как же я?..

— В-вы… вы имеете какое-то отношение к строительству!.. Я правильно запомнила?

Еще бы не правильно, когда она ловила буквально каждое слово по ходу его опроса — как, впрочем, и любая другая женщина в зале суда.

— И работаете вы то ли с цементом, то ли со сталью, то ли… — Сирил для большей убедительности поморщила лоб.

— То ли с деревом, хотите сказать? — добродушно закончил он.

— Ну конечно же! Вспомнила: вы плотник!

— Что-то вроде того, — скупо отозвался Шон. — А вы, Сирил? Почему я ничего не помню о вас?

Его голос возбуждал как физическая ласка.

— Я стояла в списке первой, так что мне выпала честь вызнать все про всех остальных коллег, — пояснила Сирил, усмехнувшись. — Поскольку вы, ребята, отбирались во второй шестерке, на моем допросе вы не присутствовали.

— Так кто же вы по профессии? — спросил Мэтт.

— Нет, ничего не говорите, Сирил! Посмотрим, сумеем ли мы сами определить, — вмешался Шон.

— Ну, это несложно! — заявил Мэтт. — Сирил — топ-модель в каком-то иллюстрированном журнале.

Он с плохо скрытым удовольствием окинул взглядом ее фигуру. Сирил не смутилась — скорее, ей стало смешно. Зато когда то же самое проделал Шон, реакция ее была почему-то совершенно иной…

— Нет, не думаю! — тряхнул золотой гривой Шон. — Конечно, у нее рост, сложение… и глаза… Но фотографы предпочитают других — тех, про которых можно сказать «кожа да кости», а Сирил явно не из этой категории.

Стараясь не показать, как прекрасно она понимает, на что намекает Шон, Сирил дружелюбно улыбнулась — и только.

— Ну, тогда она стюардесса! — не унимался Мэтт.

Прежде чем Сирил успела посетовать, что Мэтт подходит к ней с весьма шаблонными мерками, перед ними выросла официантка и поставила на стол салат.

— Боюсь, у нас не хватит перерыва на еще один десяток попыток, Мэтт, — снизошла она. — Я готова сейчас слона слопать, а потому прекращаю турнир и объявляю: я — коммерческий художник.

С минуту она сосредоточенно ела, а потом, заморив червячка, повернула голову к Мэтту:

— Где вы преподаете?

— В одном из колледжей округа Ориндж. Всю эту четверть — по вечерам, почему, собственно, и оказался среди присяжных. В будущем году я стану школьным инспектором и смогу другим учителям и детям сказать, что честно исполнил свой гражданский долг. — Мэтт улыбнулся. — Кроме того, — не стану отрицать, — быть присяжным доходнее, чем преподавать в колледже.