Записки иммигрантки - Саша Ягина

Я сама увлекла его в кровать и там подарила ему то, что могла подарить женщина, желающая тело своего мужчины.

Утром мне стало неловко: слишком откровенной я была ночью. Мне захотелось убежать к себе в отель, но я не знала, где я нахожусь.

Оскар шумел на кухне. Он был одет и готовил кофе. Я быстро привела себя в порядок и смущённо села за стол. Оскар непринужденно поцеловал меня и сказал, что ему нужно работать и что он отвезет меня в отель.

Всю дорогу я молчала, мне было не по себе. Оскар понял моё настроение и тоже молчал, иногда поглаживая мою руку.

Мне было стыдно, что я была чересчур откровена с желанным, но малознакомым мужчиной. Что он обо мне подумает? И зачем я раскрепостилась до неприличия?

А ещё мне было грустно. Оставалось два дня до моего отъезда.

Мы подъехали к моему отелю. Я торопливо дернула дверцу машины. Оскар приостановил меня и спросил: «Вечером увидимся?». Я не знала, хотела ли я этого, но ответила: «Да».

Мне тяжко было оставаться в отеле и я пошла искать Раю и Надю. Не собиралась с ними откровенничать, но мне необходимо было с кем-то быть рядом, чтобы слушать кого-то, даже если это будет пустая болтовня. У меня не было желания оставаться наедине со своими чувствами и мыслями.

Подружек нашла у бассейна их отеля. Я была благодарна, что они не набросились на меня с вопросами .

Они уже пили пиво. Я не благосклонна к пиву, но подружки сказали, что пьют не пиво, а «клара», и уговорили меня попробовать этот напиток.

Клара – типичный летний напиток испанцев. В бокал почти в равных пропорциях наливают лимонад (лимонную газировку) и пиво. Иногда лимонад занимает две третьих части бокала. В жару этот леденящий приятный напиток пьется в удовольствие.

За вторым бокалом я сама разоткровенничалась и рассказала Рае и Наде незначительную часть моего ночного путешествия. Я честно призналась, что не хотела бы уезжать в воскресенье.

Рая и Надя ничего не знали о моем плане остаться в Испании, поэтому могли только посочувствовать, ведь туристы должны следовать нормам приезда и отъезда из страны.

Мне не хотелось париться у бассейна и я побежала к своему любимому морю. Именно море меня успокаивало и очищало.

Вечер наступил быстро. Я очень ждала Оскара, хотя мой мозг отрицал мои желания и давил моралью.

Сегодня Оскар мне показался моложе и красивее. Я ничего не знала о нём. А зачем знать? И нужно ли знать? Скоро всё закончится и в моей памяти останется первый мой испанец, который открыл мне то, что я не знала с другими.

Мы вновь поехали в тот же ресторан. И теперь мы много разговаривали, если это можно было назвать разговором, так как мой английский сопровождался мимикой и выразительными жестами. Так легче мне было объясниться и ответить на вопросы Оскара.

Я узнала, что он в разводе и что у него есть пятилетняя дочь, что он родился и вырос в Андалузии и после университета приехал в Каталонию; что ему 38 лет и что он обожает путешествовать, а главное, Оскар не был хозяином отеля. Он был менеджером. Его удивило и рассмешило, что официанты представили его хозяином.

Мне снова было хорошо. Я забыла о всех своих сомнениях, предстоящих проблемах и беззаботно проводила время с мужчиной, который мне очень нравился.

Вдруг Оскар спросил, когда я уезжаю и надолго ли моя виза. Мне нечего было скрывать и я ему призналась, что приехала в Испанию, чтобы остаться и что меня ждут в Мадриде, и что в воскресенье я должна покинуть отель.

Оскар не смог скрыть своего удивления, но ничего не сказал.

Мы снова оказались во вчерашней квартирке. Оскар снимал её.

Для меня это была двухкомнатная квартира, а для испанцев это однокомнатные апартаменты с американской кухней. Испанцы зал не считают комнатой. Зал это зал, а спальни, кабинеты – это комнаты. Вот и однокомнатная квартира Оскара – это зал и одна спальня.

А кухня американская. Это когда кухня при зале, не отделенная стеной. Его кухня отделялась от зала плиточным тяжелым столом, похожим на барную стойку.

Я поняла, что Оскар жил один. Нельзя было сказать, что это была квартира одинокого мужчины, скорее это была стандартная квартира туриста.

Ночь была в разгаре. Мы лежали совершенно голые. Тело Оскара было не прикрыто. Он спал или дремал, уткнувшись в подушку. Мне захотелось поцеловать его, но я боялась, что он проснется, поэтому чуть наклонилась над ним и вдохнула запах его тела.

На цыпочках вышла в зал, стараясь не шуметь, начала рыться в шкафчиках и в холодильнике. Мне хотелось есть. Холодильник был без еды. Полки его были заполнены водой, кока-колой и пивом. Наконец я нашла какое-то печенье и стала грызть его.

Оскар подкрался незаметно, даже испугал меня. Но сердиться на него было невозможно, так как он тут же обнял меня и стал гладить и целовать мои волосы, плечи. Он уложил меня на диван и, не давая мне подняться, стал ласкать мою грудь, опускаясь всё ниже и ниже. Я не могла сопротивляться, и, принимая его ласки, я теряла контроль над своим телом и сознанием.

Когда всё закончилось, Оскар прижал меня к себе и тихо сказал:

– Не уезжай! Мне хорошо с тобой!

Я ничего не ответила, так как не верила постельным обещаниям и просьбам мужчин. Я понимала, что в момент наслаждения они, мужчины, могут сказать самые золотые слова, но потом золото пропадало, забывалось, стиралось из их памяти.

До утра ещё было долго, спать не хотелось. Попросила Оскара вызвать мне такси: я нуждалась в одиночестве.

Чтобы не оскорбить Оскара своим отъездом, я попросила его пообедать со мной. Моя просьба воодушевила его и он сладко поцеловал меня в губы.

– Всё! Не надо больше , – сказала я. – Я захочу опять твою любовь, а тебе завтра работать.

– Мне всё равно работа, хочу быть с тобой, – ответил Оскар и потянулся ко мне.

Но я жестом остановила его и побежала одеваться, так как такси уже ждало меня у подъезда.

Я не пошла в отель. А вышла к морю. Ночь не пугала. На черном песке танцевала молодежь, у башни спасателей пристроилась парочка. Я села недалеко от них. Моя голова горела от мыслей.

Больше всего я боялась страданий. Знала, что они будут и эти страдания пугали меня, потому что они похожи на ноющую