Записки иммигрантки - Саша Ягина

в него. Встала на ноги, соображая куда бежать. Один из парней схватил меня за майку. Я дернулась, майка разорвалась. Кто-то из двух ударил меня в челюсть, я прикусила язык и вскрикнула от боли, ожидая ещё удара. Но тут внимание парней переключилось на Нико, который встал в позу каратиста, готового принять бой.

Нико крикнул мне:

– Беги за полицией.

Я выбежала на набережную. До полиции я не добежала, так как ко мне уже бежало несколько полицейских, а я махала в сторону моря, повторяя на английском:

– Там Нико, там Нико.

Подъехала скорая помощь. Я отказалась ехать с ними. Но скорая помощь не отъезжала: полицейские провели Нико с разбитой головой.

Глава 7

Меня повезли в полицию, а Нико в больницу. Пригласили переводчика. Я рассказала все, как было. Подписала показания и ушла. Для полицейских я была просто туристка.

В больницу меня не пустили, туда я попала только утром.

У Нико была разбита голова, но врачи сказали, что ничего страшного, полежит день и домой.

Когда я вошла в палату, Нико спал. Я обрадовалась, что мне не надо было с ним объясняться. А вот Эли мне пришлось подробно рассказывать, что случилось. Но почему на пляже я убежала от ее сына, я скрыла.

Оскару мне тоже не хотелось рассказывать о моем ночном приключении. Что скажу? Что я пошла гулять в ночь с парнем….

К двенадцати часам дня Оскар заехал за мной. Я переселилась к нему в квартиру в Бланес.

Я хотела спать, поэтому день для меня пробежал быстро. К вечеру я прошлась по Бланесу. Всюду были туристы: жаркие, расслабленно гуляющие или потребляющие напитки на террасах бесконечных баров.

Мне было скучно, невесело после ночного приключения. Я просто бродила по улицам и чувствовала, что наступает период хандры, когда задумываешься о том, что ничего неохота делать и никого не хочется видеть.

Прошло два дня, как я жила у Оскара. Хандра не проходила. Оскар старался развлекать меня. На третий день я оставила ему записку: «Извини, мне срочно надо ехать в Мадрид. Мне было очень хорошо с тобой». Ни с кем не попрощалась, села в электричку и поехала в Барселону на автобусную станцию.

Билетов на ближайший автобус до Мадрида не было, мой рейс уходил аж в час ночи.

Было шесть часов вечера. Я потолкалась на вокзале. Он мне показался грязным и небезопасным. Я решила убить время шатанием по знаменитой улице Рамбла Барселоны.

Спустилась в метро и ужаснулась. Серые стены, серый пол, длинные переходы с низконависающими потолками. Не метро, а подземелье. Я подумала, что мне бы не хотелось оказаться в этом подземелье в поздний час, мне было бы жутко и страшно.

В вагонах я не увидела улыбающихся людей, скорее они мне показались или озабоченными, или уставшими. Я ощутила себя глубоко одинокой, и это не испугало меня, а наоборот, отрезвило от хандры и придало силы.

Я вышла на Рамбла. Чего здесь только не было! Киоски с цветами в горшках и в букетах. Палатки, где продавали хомяков, крыс, попугаев и кроликов. Животные жались к друг другу или забивались в угол клетки. Их пугал запах и шум толпы.

Одни киоски сменяли других; палатки были похожи друг на друга, только различались товарами: сладости, сувениры, опять цветы, животные и так далее.

Между палатками примостились пакистанцы, продавцы танцующих светящихся марионеток, и наперсточники.

Я очень удивилась, увидев знакомый базарно-вокзальный развод на шарик в трёх стаканчиках. Думала, что это наше национальное достояние послевоенных разрух. А тут двухтысячный год, Испания, Барселона….

И вдруг услышала русскую речь: один предупреждал главного наперсточника, что приближается полиция. «Да, точно наша национальная игра», – подумала я и быстро от греха подальше перебежала на другую сторону Рамбла.

Лучше бы не перебегала, потому что увидела то, что видела только в американских фильмах и совсем не ожидала увидеть в Барселоне.

По обе стороны Рамбла выстроились путаны, в основном африканки. Между ними шныряли подозрительные мужчины, совсем не похожие на туристов.

Я понимала, что попала в другой мир, не похожий на тот мир, где я жила. Здесь была свобода, но свобода на выживание.

Я представляла по-другому Европу, думала, что здесь спокойно и чинно.

Барселона меня утомила, и я рухнулась на освободившееся место скамейки. Тут же ко мне подбежал странный худой старичок, по его жестам поняла, что я должна заплатить за то, что сижу на скамейке знаменитой Рамбла. Старичок выписал мне билетик в пятьдесят песет и исчез.

«И посидеть спокойно нельзя! За всё платить! Интересно, я заплатила за час ?» – подумала я .

Это потом я узнала, что меня обдурили, как и многих туристов, кто решил отдохнуть. Неплохой бизнес выбрал себе старичок! Пятьдесят песет! В то время кофе с молоком в Испании стоил 80 песет, а килограмм яблок 40-60 песет.

До моего отъезда в Мадрид было ещё часа три, но я решила вернуться на вокзал. Устала от напряженной Рамбла.

На вокзале я выбрала себе место напротив билетных касс. Я была одна и не доверяла бродившей по вокзалу публике. Вокруг меня в основном кружили эмигранты со всего азиатско-африканского мира.

Я крепко обняла сумку и задремала. Вдруг кто-то обнял меня, я почувствовала знакомый запах моря. Да, это был Оскар.

Он взял мою сумку и без слов повёл меня за собой.

– Лена, ты точно хочешь уехать? Скажи, точно? – спросил меня Оскар

– Я не знаю! Я не хочу быть твоей проблемой!

– Ты для меня не проблема, ты для меня удовольствие, – сказал Оскар и прижал мою голову к своей груди.

И я почувствовала себя девчонкой, у которой есть папа, который в трудный момент будет со мной.

– Как ты нашёл меня?

– Просто, – улыбнулся Оскар, – моя работа – иногда искать туристов нашего отеля. Я позвонил в аэропорт, на железнодорожный вокзал, и только автовокзал мне подтвердил, что ты взяла билет в Мадрид. Хорошо, что успел!

– Ты обиделся на меня?

– Нет! Но давай договоримся! Если ты хочешь уехать, уезжай! Я этого не хочу, но не имею права тебя держать! Только не убегай от меня, если тебе хорошо со мной. А я постараюсь сделать всё, чтобы тебе было хорошо.

– Прости меня! Я сама не узнаю себя! Я даже Марье Петровне ничего не сказала.

– Я знаю, я видел её. Вот она очень обижена, – улыбнулся Оскар и нежно прикоснулся к моим губам .

Я приняла его горячие губы и застонала. Поцелуй