Моя жизнь и прекрасная игра - Эдсон Арантес ду Насименто

Время игры истекало, когда мяч снова оказался у Диди. Он переправляет его мне с такой точностью, как будто на поле, кроме нас двоих, никого больше нет. Остановив мяч, я устремляюсь к воротам. Среди защитников смятение. Они не отпускают меня и Диди ни на шаг. А нам только этого и надо — без присмотра оказался Вава. Он готов к удару, искусно маскируя свою готовность. Полет навешенного мною мяча чуть замедлился, и Вава без обработки, но достаточно точно бьет по воротам. Защитники пытаются изменить направление полета мяча. Яшин вытягивается в броске, но даже его рост не может компенсировать точность удара Вавы.

Го-о-о-л!

Яшин сидит на земле, и так же, как и в первый раз, печально смотрит на нас. Мы бросаемся вслед за Вавой. Он что-то кричит от нахлынувших на него чувств.

В этот момент время игры истекает. Итак: Бразилия — СССР 2:0.

В тот вечер в честь нашей победы был устроен грандиозный ужин, за которым мы вновь и вновь перебирали в памяти все эпизоды игры, не скупясь на комплименты Друг другу (наш тренер Феола допускает это, учитывая психологическое состояние игроков, но мы-то знаем, что завтра он камня на камне не оставит от всей нашей самовлюбленности).

Я отправляюсь к себе в номер и начинаю медленно раздеваться. Лежа в постели, мысленно проигрываю весь матч от начала до конца, все комбинации, отборы мяча, дриблинг, /дары. Приходится признать, что во время игры я был слишком возбужден. При мысли об упущенных голах меня мучают угрызения совести. Вместе с тем я понимаю, что в общем-то сыграл неплохо. В конце концов, матч на первенство мира — это не рядовая встреча с какой-нибудь клубной командой из Санто-Андре или Можи-дас-Крузис. Да и русские далеко не слабаки. И все же мы выиграли. До сегодняшнего дня никто, наверное, не знал, кто этот худой невысокий темнокожий парень по имени Пеле, но теперь-то знают. Так что стыдиться мне нечего.

Интересно, о чем думают сейчас там, в Бауру, мои родители, брат, сестра, дядя Жоржи, бабушка дона Амброзина, мои друзья? Могу себе представить праздничное настроение на улицах, все только и говорят о Пеле, этом маленьком чертенке, который совсем недавно был наказан за то, что мячом разбил лампочку на уличном фонаре.

Мысленно возвращаясь к прошедшей игре, твердо обещаю, если меня поставят на следующий матч, буду спокойней и сдержанней, как Гарринча, Диди, Вава или Загало, чтобы выглядеть на поле более профессионально.

Мне никак не удается уснуть. Мысли возвращают меня в Бауру, и я перебираю в памяти те удивительные ступеньки лестницы моей жизни, которые привели меня в бразильскую сборную. Может, бог помог мне в этом, но тогда почему мне, почему он избрал именно меня?

Я знаю, что бессмысленно пытаться в этом разобраться. Что бы там ни было, но для меня это настоящее чудо…

Глава вторая

Я родился в ночь на 23 октября 1940 года в маленьком городке Трес-Корасаес бразильского штата Минас-Жерайс. При крещении был наречен Эдсоном Арантисом ду Насименту, но свое настоящее имя я узнал совсем недавно, потому что в семье все звали меня Дико. Я специально ездил в этот городок, чтобы увидеть дом, в котором родился — отчасти из вполне естественного любопытства, отчасти из чувства уважения к властям, которые одну из улиц городка назвали моим именем да еще распорядились укрепить на стене нашего бывшего дома табличку. Этот небольшой домик лепится к другим ветхим домишкам из обожженного кирпича, уцепившимся друг за друга растрескавшимися стенами, покрытыми облупившейся краской. Когда мы здесь жили, я был слишком маленьким, чтобы сообразить, что наш дом никак не назовешь замком. Даже тогда, когда мы переехали в Бауру и я, уже подросший, стал смотреть на мир другими глазами, наша «обитель» не казалась мне слишком уж скромной. Ведь все, кого я знал, жили в точно таких же домах.

Я нередко пытался представить себе сцену моего рождения. Юную мать — дону Селесте с искрящимися глазами. Она гордо держит на руках худенькое крохотное извивающееся черное тельце. Рядом бабушка Амброзина, сияющая от счастья. Мой дядя Жоржи говорит: «Сомнения нет, цвет кожи у него достаточно черный». Отец, такой же юный, как и мать, наклоняется, чтобы лучше рассмотреть меня, своего первенца; затем слегка сжимает мои бедра и авторитетно заявляет: «Что ж, из него выйдет хороший футболист, ноги у него что надо».

Реально представляю себе эту сцену. Брошенная реплика спугивает улыбку с лица матери. Я зримо ощущаю, как она нежно заключает меня в свои объятия и резко парирует: «Все сделаю, чтобы этого не было. Ну уж нет. Одного футболиста на нашу семью вполне достаточно, а, может, даже чересчур много! Нет, нет. Он станет врачом, чтобы чего-нибудь добиться в жизни. Футболист? Да вы сами посудите, ну зачем ему желать зла?»

Даже если мать и не произносила этих слов тогда, она довольно часто повторяла их все годы, пока я подрастал. Мой отец Жоао Рамос ду Насименту был профессиональным футболистом, известным по прозвищу Дондиньо. Он считался прекрасным игроком и пользовался в тех краях широкой известностью, но не был ни самым счастливым, ни самым обеспеченным. Жить на скромный заработок, который получал в то время профессиональный футболист, особенно играя за небольшой клуб да еще в таком захолустном городке, как Трес-Корасаес, было невозможно. Поэтому наивным было стремление прокормить семью на эти жалкие доходы. Кроме жалования, футболисты не получали почти ничего. Вознаграждения за выигрыш, что в наше время составляют значительную долю доходов профессиональных игроков, были в то время крайне редки. Отец прекрасно разбирался в футболе и любил его больше всего на свете. Он остался верен футболу, несмотря на раздражение матери и финансовые затруднения его постоянно растущей семьи. Отец жил надеждой, что однажды он получит приглашение от известного клуба в большом городе, и тогда все уладится, и мы заживем, как короли.

Эта мечта частично сбылась. Самый реальный шанс представился отцу в 1942 году, когда один менеджер, увидев его игру, предложил Дондиньо перейти в известный клуб «Атлетико Минейро» из Белу-Оризонти. Мне было слишком мало лет, чтобы это событие запечатлелось в памяти, и все же можно представить себе всеобщее возбуждение в тот день, когда отец собрал чемодан, расцеловал на прощание всю семью и уехал. Я знаю, какие надежды он связывал с этим отъездом, и почти осязаю то розовое будущее, которое виделось ему. Отец был игроком экстра-класса и нисколько не сомневался, что ему нужен лишь шанс проявить себя.

Дебют Дондиньо оказался неудачным. В первой же игре против клуба «Сан-Кристован» из Рио-де-Жанейро он резко столкнулся с Аугусто (тем самым Аугусто, который позже выступал за клуб «Васко да Гама» и был включен в состав национальной сборной, участвовавшей в чемпионате мира по футболу 1950 года, даже был избран ее капитаном). Так вот, Аугусто поднялся, а Дондиньо продолжал лежать на земле, корчась в муках. У него был жесточайший разрыв связок правого колена. Игра закончилась вничью со счетом 1:1, но в следующем матче «Атлетико» с клубом «Америке» отец уже играть не мог.