Дорога домой - Юлиана Южная

Но зачем тогда вообще он его спасал? Если верить его словам, Максим был в отключке, когда он нашел его. А значит ничего не мешало ему просто ограбить случайного встречного и идти своей дорогой.

И голос. Что это, галлюцинации? Максим не верил в духов, призраков и всякую потустороннюю ерунду. Хоть он этого и не помнил, но не сомневался, что не верит в загробную жизнь.

Дойдя наконец до угла дома, он осторожно выглянул на улицу. Она была так же пустынна, как и всё в этом городе. Ни машин, ни признаков жизни. Даже мусор, который обычно валяется, брошенный в спешке — и того не было.

А вот и то, что он искал. На противоположной стороне трехэтажный дом. На крыше которого шарил мощный луч света. Но странное дело, источник света был не на крыше, наоборот. Казалось, что мощный прожектор светит прямо с неба, то есть из ниоткуда. Максим вглядывался в темноту ночи, но ничего кроме пучка света разглядеть не мог.

Ну точно, он сходит с ума. В голове мелькали разные мысли. Но надо было что-то делать, не стоять же здесь вечно. Он решил идти до конца. Теперь ко всем тревожным чувствам приплелось еще любопытство. Что все это значит?

Он быстро пересек улицу и дернул дверь подъезда. Она оказалась запертой. Как и вторая, и третья. Тогда он обошел здание и увидел то, что хотел. С торца дома предусмотрительные строители соорудили пожарную лестницу. Она была из трех секций и начиналась на открытом балконе первого этажа. Ему не составило труда перелезть через ограждение. Первый этаж, второй. Его шаги по железным ступеням эхом отражались от стен здания.

Еще несколько пролетов и вот он на крыше.

Луч света все так же хаотично шарил по поверхности, выхватывая из темноты то жестяные трубы, то неровные кучи листьев и остатки строительных материалов, когда-то брошенные здесь неизвестно кем. Эта картина показалась Максиму такой знакомой.

Еще одно воспоминание вспышкой блеснуло в голове. Когда-то в детстве он убегал из дома и частенько часами просиживал на такой же крыше, бабушкиной старой трехэтажки. И никто не знал тайну, кроме плотника, который под большим секретом давал ему ключи от чердака.

На противоположном конце крыши мелькнула тень. Максим напряг зрение и всматривался в темное пятно. Но прожектор светил так ярко, что за ним было ничего не разглядеть. Он осторожно двинулся вдоль парапета, инстинктивно оставаясь в тени. Он не хотел попасть в центр этого странного софита из ниоткуда.

О том, что здесь есть выжившие, пришлось забыть. Разочарование накрывало его все больше, вместе с тем он чувствовал, что именно здесь должно случиться что-то очень важное, но пока не понимал что. С горечью он подумал, что это может быть и есть конец его пути? Будет ужасно глупо погибнуть сейчас, так и не найдя ответы на все вопросы, которые роились в его голове вот уже много дней.

Кто я? Откуда я? Что случилось с миром?

Одно он теперь чувствовал точно. У него есть семья. Темноволосая женщина с мелодичным голосом и двое детей. Даня и Ариша. Эти имена отзывались в сердце нежностью и болью одновременно.

Мучительно знать, что у тебя есть любимые дети и не помнить их.

Он снова краем глаза увидел тень, уже гораздо ближе. Луч выписывал очередной круг по крыше и вдруг в его траекторию попал силуэт мужчины. Он не успел укрыться и вышел на свет.

— Максим, это я. — Владимир, подняв руки шёл к нему навстречу, прямо под мощным светом прожектора. — Простите, я вас напугал?

Не дождавшись ответа, он сделал еще несколько осторожных шагов навстречу.

— Да ладно вам. Выходите. Я же знаю, где вы. Я все объясню. Поверьте, вам не стоит меня бояться.

Максим быстро соображал. Он мог бы сейчас отступить в темноту и спрятаться за одной из многочисленных труб, но был ли в этом смысл? Что нужно от него этому человеку? Узнать правду оказалось для него важнее, чем спрятаться. Да и куда идти? Не получив ответов, вернуться назад, в эту заснеженную пустыню? Жить в палатке, бояться мракобесов и не знать, когда у тебя закончатся запасы еды. Нет, сейчас любой исход казался ему предпочтительней такой перспективы.

Он вышел из-за выступа и сказал:

— Зачем вы бросили меня? Не очень-то надежный из вас товарищ вышел.

— Я понимаю, — ответил Владимир, — как странно это выглядит. Но мне совершенно необходимо было направить вас сюда. Чтобы вы пришли на эту крышу, сами, понимаете?

— Нет, не понимаю. Где же люди, Вова? Вы говорили о выживших.

— Там.

Владимир поднял указательный палец вверх. Максим невольно проследил взглядом за ним и поднял голову.

— Что за бред вы несете?! Откуда этот свет? Хватит делать из меня дурака! Вы с самого начала мне врете. Откуда вы знаете меня?

Самообладание окончательно покинуло Максима. Он угрожающе сжал кулаки и стал надвигаться на противника.

— Если вы сейчас же не расскажете мне все, я сброшу вас и даже не задумаюсь! Вы достали меня своими загадками и играми в Шерлока Холмса, сыщик хренов! Быстро отвечайте!

Владимир не ожидал такого напора. Он слегка попятился назад и успокаивающе сказал:

— Максим, прошу вас, не злитесь. Я здесь, чтобы ответить на все ваши вопросы. Да, я знаю вас пытаюсь помочь. Это звучит глупо, но прошу вас, поверьте мне. Какой смысл мне спасать вас и вести сюда? Потому что это и есть ваша дорога домой! Посмотрите вверх и вы все узнаете сами.

Теперь они стояли практически в центре крыши, только яркое пятно света разделяло их. Луч замер на месте и становился все мощнее.

Вдруг Владимир бросился вперед и схватил Максима за куртку. Ткань затрещала, но хватка была такой сильной, что Максим не устоял и подался вперед. Владимир резко дёрнул, и они оба оказались в ослепительном круге.

Владимир одной рукой вцепился ему в подбородок и закричал:

— Да посмотрите же вы, наконец!

И, хотя руки Максима искали мишень, от неожиданности он поддался напору, и его голова задралась вверх, прямо к источнику света. Эта сияющая полоса так больно ударила по глазам, что он потерял ориентацию.

Исчезло все. Он больше не стоял на крыше, не боролся. Он не чувствовал своего тела. Он словно медленно плыл навстречу свету, который пульсировал и становился все ярче.

В голове снова мелькнула мысль, что это конец. Глаза нестерпимо жгло, и он все щурился и моргал, но не мог закрыть веки. Где-то вдалеке