В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Уильям горячим взглядом поблагодарил свою неожиданную заступницу.

К счастью, капитан в этот момент перевел разговор в другое русло.

– Простите, сэр! – сказал он, утирая губы салфеткой. – Мне придется немедленно вас покинуть. Я уже похвалил команду, но боюсь, что эти мошенники могут расслабиться на ветерке. Я должен проверить курс.

– Конечно, – кивнул Абрабанель. – Это прекрасный пример того, что я называю верностью своему долгу, дорогой Уильям! И как раз это я подразумевал, когда говорил о заботах, связывающих нас, точно путы на ногах лошади, пасущейся на зеленом лугу! Вокруг нее сочная трава, нежнейшие цветы и вообще благодать божья, но она не может никуда ускакать, потому что стреножена... Гм, однако я также должен вас покинуть. Под приглядом такого ответственного человека, как наш бравый капитан, дела на судне идут как нельзя лучше, а у меня еще бумаги...

– Десерт, господа, – возгласил матрос, выполняющий на судне обязанности стюарда. На серебряном подносе возвышалась горка засахаренных фруктов, чаша веницианского стекла с компотом из жареных персиков, абрикосов и слив и серебряное же блюдо с шоколадным печеньем.

– О, какое искушение! Приятного аппетита, господа. Ешьте десерт без меня – в мои годы сладкое только вредит. – Абрабанель с трудом поднялся с кривоногого креслица, как раз недавно введенного в моду Людовиком XIV.

Как только за патроном закрылась дверь, Хансен с преувеличенной любезностью обернулся к юной мисс Абрабанель.

Но та, откинувшись в кресле, перебирала зеркальце и другие безделушки, висевшие у нее на поясе.

– Скажите, господин Харт, отчего вы нанялись к моему отцу? – вдруг спросила она, подняв на юношу миндалевидные глаза.

– О, сударыня, все очень просто. Как угадал ваш батюшка, мне и вправду с младенчества хотелось посмотреть свет, побывать в тех удивительных краях, из которых нам привозят чудесных птиц, ароматные пряности и необыкновенной красоты драгоценности. Я столько слышал об этом из рассказов, а мой дядюшка даже однажды подарил мне удивительную деревянную маску с далеких берегов Черного континента. Он даже обогнул мыс Горн и рассказывал мне о Летучем Голландце, который уже сто лет не может проплыть это страшное место и вернуться домой.

– Знаете, я тоже упросила батюшку взять меня с собой. Матушка умерла уж года четыре назад, и я больше не хотела оставаться одна в большом доме и ждать отца. Рассказы о красотах Нового Света совсем вскружили мне голову. Отец сначала и слушать не хотел, а потом передумал. Даже странно.

– Мне кажется, он погорячился, хотя благодаря его сговорчивости мы обрели вас, – Хансен попытался поднести руку девушки к губам, но та ловко увернулась и снова взялась за зеркальце.

Харт почувствовал, что ему будет лучше откланяться.

Носовая качка прекратилась, судно больше не металось вверх-вниз, как загарпуненный кит, а ра-номерно покачивалось на зеленоватых волнах океана. Все начало путешествия Уильям провел в каюте, страдая от морской болезни, поэтому он пропустил выход из пролива Ла-Манш и очутился прямо в открытом океане.

Поскольку он еще не курил трубки, он не мог убивать послеобеденное время, предаваясь этому морскому пороку. Посему единственным развлечением для него было наблюдение за океаном и восхищение бескрайним окоемом, раскинувшимся перед ним. Он поднял голову навстречу соленому ветру и снова погрузился в воспоминания...

– Не забывайте, мой юный друг, завтра – 5 июля, и с рассветом мы отправляемся. Сон молодого человека так сладок – долго ли проспать все на свете... Прикажите, чтобы вас хорошенько будили утром!

Но опасения ростовщика были напрасны. В эту ночь Уильям ни на секунду не сомкнул глаз, несмотря на то что он пробыл в доках до позднего вечера, а отужинал в портовой таверне, за обе щеки уписывая тушеные бобы с жареной камбалой и жадно вслушиваясь в разговоры, которые гудели вокруг него. В таверне пили, ели, играли в кости и драли глотки моряки с разных кораблей со всех концов земли, обветренные, загорелые, покрытые шрамами, видевшие своими глазами морских чудовищ и волны высотой с Тауэр; леса, населенные кровожадными дикарями и диковинными животными и топкие болота, зараженные лихорадкой; рубившиеся врукопашную с пиратами и блуждавшие по непроходимым гилеям в поисках легендарной страны Эльдорадо, где золотые слитки валяются прямо под ногами...

Басра, Магриб, Эдо, Мансур, Картахена, Эспаньола... Названия далеких портов и стран звучали как музыка органа; плавающие в крепком сизом дыму имена кораблей и знаменитых капитанов обретали плоть и жизнь, – Харт буквально пробовал их на вкус, шепотом повторяя за матросами незнакомые слова... За стенами таверны до рассвета шумел и чадил огромный порт, и разве мог Уильям заснуть в эту ночь?!

Проснувшись от воплей хозяйского петуха, умывшись из лохани и кое-как почистив башмаки, совершенно не выспавшийся, но полный надежд, что, явившись на причал ранее прочих, он тем самым выкажет свою пунктуальность и рвение, Уильям побежал в доки.

Едва забрезжил серый рассвет. В тусклом небе легкий ветерок перегонял темные, длинные, как водоросли, тучи. С неба сыпалась изморось, отчего вся одежда юноши моментально пропиталась влагой. Тяжелая, пахнущая рыбой и водорослями вода лениво билась о камни причалов. Поскрипывали снасти, позвякивали якорные цепи, недовольно кричали разбуженные чайки. Звуки тонули и искажались в стоящем низко над водой тумане, таком плотном, что, казалось, его можно было резать ножом.

Несмотря на ранний час, на «Голове Медузы» уже кипела работа. Команда готовилась к отплытию. За приготовлениями, скрестив на груди руки, наблюдал капитай Ивлин, прямой как оглобля, суровый и, по своему обычаю, немногословный.

Что команда не спит, конечно, не было для Уильяма неожиданностью, но вот то, что среди пассажиров он окажется отнюдь не первым, неприятно поразило его. Поднявшись со своим маленьким, обитым свиной кожей сундучком на палубу, он обнаружил на борту корабля своего работодателя в центре небольшого общества.

Банкир во вчерашнем кафтане, украшенном белым воротником голландских кружев, в суконной круглой шляпе с одиноким пером цапли был необыкновенно оживлен и даже весел. Трудно было поверить, но, кажется, этот меркант не меньше Уильяма был возбужден предстоящим путешествием. Вертя по сторонам головой и бурно жестикулируя, он болтал о чем-то со своими спутниками, и даже издалека было заметно, что тема беседы была далека от прибыли и процентов. Серьезные вопросы Абрабанель, судя по всему, перенес на другое время.

Общество, окружавшее банкира, было совсем небольшим, но разнообразным: уверенный широкоплечий мужчина лет тридцати, в светлом парике, который резко контрастировал с его загорелым лицом путешественника, и две леди, одна из которых, молодая брюнетка, держалась скромно и, видимо, присутствовала здесь в качестве компаньонки или прислуги, а другая была юна и очаровательна.