Психиатрия и проблемы духовной жизни - Д. Мелехов

Вот этот этап определения правильного духовного диагноза — не менее, а, вероятно, даже более ответственный, чем только психиатрический диагноз. Это — определение духовного уровня развития, которого достиг человек, выяснение глубоко скрытого в тайниках души его отношения к Богу и ко греху, и способность его сопротивляться силе греха. Здесь необходима компетенция умного и опытного человека, который имеет особый дар — как присущую ему способность духовной прозорливости или как результат обобщения духовного опыта. Апостол Павел это называл "различение духов" (discretio spiritum) и перечислял его среди даров духа, различных действий духа и служений ("слово мудрости, слово знания, вера, исцеления, чудотворения, пророчество, различение духов" — 1 Кор. 12, 4-11).

В сложных случаях, когда имеется одновременно и духовная и душевная (психическая) болезнь, необходима компетенция пастыря-богослова и врача-психиатра, чтобы охватить анализом все сферы ("течения") личности, все слои бытия в целом. Именно поэтому в современной зарубежной литературе стала аксиомой необходимость совместной работы врача-психиатра и пастыря-богослова. Это — веление времени, диктуемое интересами больных и широкого всестороннего понимания человеческой личности. Такая совместная работа необходима в сложных случаях как на этапе диагноза, так и на этапе лечения.

В качестве возможного варианта решения вопроса удачным является сочетание врача-психиатра и пастыря в одном лице.

Таков пример Уотерхауза, который на основании своей 30-летней работы психотерапевта и пастыря написал полезную книгу "Психология, религия и лечение", к сожалению, в основном отражающую не православный, а протестантский опыт ведения пастырской работы.

В предисловии к этой книге Уотерхауз, имеющий 15 лет такого духовного и психиатрического опыта ведения больных, пишет: "Первый вопрос, который я задаю всякому приходящему ко мне за психотерапией: "Какова ваша религиозная вера, религиозные убеждения?" И если мне больной говорит, что он — верующий, я гораздо более уверен в том, что смогу ему помочь, чем тогда, когда он лишен такой веры".

Но такое сочетание психотерапевта — врача и духовника в одном лице является редкостью. Обычно в таких случаях возникает необходимость у духовника рекомендовать больному обратиться к врачебной компетенции.

Поводы для такого обращения к медицинской компетенции можно указать следующие:

1. Припадки истерические, эпилептические и смешанные, вегетативно-вазомоторные.

2. Нарастающее падение работоспособности, утомляемость, прогрессирующее снижение памяти и интеллектуальных способностей.

3. Резкое и прогрессивное изменение основных черт характера, немотивированное и независимое от внешних условий развитие возбудимости, холодности, злобности, жестокости, тревожности, эмоциональной неустойчивости.

4. Повторяющиеся обманы зрения, слуха, обоняния, тактильные обманы (патологические ощущения в коже), ощущения воздействия электротоком и т. д.

5. Глубокие и стойкие, или часто рецидивирующиеся состояния депрессии, тоски с безнадежностью, унынием, в особенности с мыслями о самоубийстве или состояния беспричинной веселости с беспорядочной повышенной активностью, неконтролируемым наплывом мыслей и переоценок своих возможностей.

6. Неуправляемые, насильственные, навязчивые мысли, наплывы беспорядочных мыслей, непроизвольные остановки и обрывы в ходе логического процесса, ощущение искусственных не своих, "сделанных" внушенных мыслей, возникающих, по мнению больного, под воздействием электротока, гипноза, радиоволн или бессодержимости.

7. Яркие и повторяющиеся состояния "озарения", "прозрения", видения, голоса, не вытекающие из прежнего опыта и чуждые общей структуре личности.

8. Непреодолимая власть грубых биологических влечений, "хульных" мыслей, чуждый для основного ядра личности, чувство потери благости, богоостав-ленности с унынием, отчаянием и мыслями о самоубийстве.

9. Крайняя гордость, уверенность в правильности своих ошибочных суждений, вопреки очевидной реальности и объективному мнению окружающих (бредовые идеи ревности, изобретательства, реформаторства в гражданской и церковной жизни). Или, наоборот, комплекс приниженности, самоуничижения как проявления тайной гордости и эгоцентризма.

("Люди, называемые в человеческом быту помешанными, на языке подвижников именуются прельщенными, находящимися в состоянии "прелести" — Арх. Софроний).

Духовный отец, прибегая к помощи врача, должен отдавать себе отчет, что врач подойдет к психологическим явлениям с точки зрения их объективного анализа в соответствии с современным уровнем науки, т. е. не будет пытаться раскрыть духовный смысл переживаний или трактовать их как проявления бессодержимости, но будет выяснять особенности их патогенеза (развития) на основе современных знаний физиологии и патологии мозга, обмена веществ, эндокринной системы и объективных законов психофизиологии и психопатологии. Его лечебные мероприятия будут продиктованы этими законами и его клиническим опытом, т. е. знанием законов и динамики развития патологических явлений в клинике и уровнем развития психофармакологии.

Что же касается отношения самого духовника к психически больному, то здесь уместно сослаться на авторитет еп. Игнатия Брянчанинова, который так писал: "И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе за дело до его немощей и недостатков? Наблюдай за собой, чтобы тебе не иметь недостатка в любви".

Этот совет отражает многовековой опыт православного сознания, практики монастырей, тюремных и больничных храмов (которые были и в психиатрических больницах): душевнобольные здесь неизменно встречали любовь, сострадание, поразительную терпимость к их патологическим проявлениям и индивидуальным особенностям характера и поведения, заботу, уход и привлечение к общему труду, не говоря о привлечении к участию в богослужении и таинствах (если они были в сознании и готовы к покаянию).

Здесь уместно обратить внимания на принципиальное значение такого внимательного отношения к проявлению психических заболеваний и уважения к индивидуальным особенностям характера и темперамента верующих людей. Оно коренится в признании того, что человек свободен только в своей духовной сфере и сознательном выборе своего пути к Богу или протеста против него. Что же касается психической формы, душевной жизни, то уже у Макария Египетского мы встречаем признание "материальности души" (хотя и подчеркивается, что это — материя особого рода). Еп. Феофан говорит о телесной стороне души, общей у человека с животными, о признаках ее одухотворенности под воздействием духа и утверждает, что именно душевная сфера объединяет в себе телесную и духовную стороны человеческой природы.

Это признание детерминированности индивидуальных черт человеческой психики, типов душевного устроения человека, равного достоинства "этих разных типов" вполне соответствует современному учению о характерах и темпераментах, о психологических витально-биологических основах аффектов и влечений, о биохимических, эндокринных, генетических и даже церебральных механизмах, влияющих на структуры этих влечений. В соответствии с такими взглядами весь подвижнический опыт говорит о том, что изменять свой характер, аффекты, страсти и пристрастия можно только длительной и упорной работой над собой, системой аскетических приемов, влияющих как на психику, так и на соматику, как на душу, так и на тело. Всякая мысль о произвольности и легкости изменения своей природной организации признается неосновательной, продиктованной только отсутствием духовного опыта. Отсюда необходимость духовного руководства молодыми подвижниками. Отсюда целая система воспитательных приемов и необходимость создания соответствующей среды. Еп. Феофан Затворник в своих письмах о христианской жизни и в книге "Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться" дает очень точное описание необходимых мер воздействия на тело и душу в процессе духовного роста и показывает, что необходима продуманная организация жизни и сферы, в которой мы живем, выбор людей, предметов, картин, мелодий, образов, окружающих нас повседневно, если мы желаем изменить свою психофизическую организацию в соответствии с требованиями духовной жизни.

V. Болезнь и здоровье в психике человека

Много веков человеческая личность стоит перед проблемой здоровья и болезни: определения этих понятий, разграничения их и переходов между ними.

Религиозно-нравственное понимание всякой болезни, в том числе и психической болезни, отличается от рационального и научного. Для верующего человека болезнь всегда вызывает удивление, недоумение и необходимость самопроверки, выяснения духовного смысла посланного испытания: человек в болезни имеет время подумать, сосредоточиться с помощью друзей, близких или духовного отца, проверить свою жизнь, свои ошибки и падения, которые могли послужить причиной болезни, исправить их последствия через покаяние и таким образом использовать время болезни для духовно-нравственного исправления.