Кремль 2222. Планерная - Константин Кривчиков

Физиономия Ивана при этом ничего не выражала, кроме равнодушного ожидания. Он даже зевнул разок. А затем еще и, сытно икнув, цыкнул зубом.

Его сородичи вели себя в эти секунды куда активнее. Хотя они и продолжали топтаться на месте, но взяли на изготовку свое разнокалиберное оружие и переглядывались, вращая косматыми башками. А на уродливых рожах за несколько мгновений отразилась гамма чувств – от сильного удивления до возмущения. Затем один из нео злобно осклабился и прохрипел:

– Ха, Кыррд, глянь. Ха! Это Сррыг!

«Хрипатый» был вооружен дубиной, как и Иван-Сррыг. Второй мохнач, одноглазый, со страшным шрамом, пересекавшим его рожу наискось от середины лба до самого уха, держал в руке заточенную рессору. Услышав возглас хрипатого нео, он скривил и без того перекошенную физиономию и пробурчал:

– Да, это Сррыг. Урод. Еще и штаны надел.

– Урод, – тут же подхватил «хрипатый». – Я думал, его сожрал муты.

– Не сожрал, – сказал одноглазый Кыррд.

– Ну и ладно. Теперь моя его убьет. – «Хрипатый» выразительно помахал дубиной.

– Мы убьем, – поправил Кыррд.

– Мы, – с легкостью согласился «хрипатый». – Он трус и предатель. Наша убьет Сррыга и отрубит голову. Дрыгг будет рад.

– А хомо мы убьем и съедим, – мечтательно причмокнув, произнес третий нео, до этого стоявший молча с копьем наперевес.

Копье было примитивное, вырезанное из толстого сука, с обожженным на огне острием без наконечника. Но на острие имелись насечки, что свидетельствовало о наличии у владельца оружия воображения – пусть и с некоторым уклоном в садизм. Ведь такое острие оставляет рваные, долго заживающие, раны.

– Срыгга тоже надо съесть, – сказал Кыррд. – Зажарим их вместе.

– Сррыга нельзя есть, – возразил «хрипатый». – Он – нео. Великий Хррыррг нас за это покарает. Нео не может есть нео. Это табу.

– Сррыга, однако, можно съесть, – сказал Кыррд. – Он предал клан. Значит, его можно.

Мохначи перебрасывались репликами, практически не обращая внимания на Ивана и Тима. Не то чтобы они их вовсе не замечали. Скорее, просто не брали в расчет, уверившись в своем превосходстве.

Будь Тим в полном порядке, он бы давно схватил меч и показал мохнатым ушлепкам, где зубастые раки зимуют. Однако сейчас он выжидал, какие действия предпримет Иван. Пусть тот и называет себя «сыном нового хомо», но на вид-то он такой же косматый и мохнатый, как и его сородичи. Кто же знает, что у него на уме?

Так или иначе, Тим решил, что мутантам он живым не дастся. И уже приготовился привстать, чтобы овладеть мечом за спиной Ивана. Но тот наконец-то и сам очнулся от непонятного ступора. Шагнул вперед и с неожиданным миролюбием произнес:

– Зачем меня есть, братья? Подумайте о душе.

– Ха… – булькнул ртом «хрипатый».

Нео с копьем от удивления выпучил глаза.

И лишь Кыррд, хотя и после короткой заминки, сумел выродить целую фразу:

– Какой ты нам брат, Сррыг?

– Все нео – братья, – нравоучительно заметил Иван. И тут же добавил: – Хомо – тоже братья.

На этот раз челюсть отвисла у Кыррда.

Копейщик, еще больше удивившись, умудрился почесать зазубренным острием за оттопыренным ухом.

Зато, сглотнув слюну, обрел способность говорить «хрипатый».

– Ха! Чего его слушать? – сказал он, помахивая дубиной. – Совсем дурак стал, однако. Хомо братьями назвал. Ха!

– Шли бы вы своей дорогой, братья, – по-прежнему миролюбиво отозвался Иван. – А моя пойдет своей.

– А хомо? – прижмурив единственный глаз, небрежно поинтересовался Кыррд.

– Хомо пойдет со мной. Он мне нужен, однако.

– У? Хочешь сожрать хомо один??? – Рожа Кыррда возмущенно вытянулась. – Тоже мне – брат! Отдай нам хомо, и…

Он замолчал, продолжая щурить глаз, словно прицеливался в Сррыга.

– И? – невозмутимо спросил тот.

– Отдай хомо, а сам сдавайся. Может… может, тогда Дрыгг тебя простит.

Произнося последнюю фразу, Кыррд плотоядно ухмыльнулся. И выставил вперед ногу.

– А вот ежа лысого вам, братья, – сказал «сын нового хомо». – Накося-выкуси.

И, сложив три пальца, показал самую что ни на есть натуральную фигу. После чего обхватил дубину обеими лапищами и двинулся навстречу бывшим соплеменникам. На Тима Иван при этом даже не взглянул – то ли полагал, что тот сам разберется, что делать, то ли вовсе не рассчитывал на раненого хомо, как на боевую единицу.

Но Тим считал иначе. В том смысле, что собирался принять смерть с оружием в руках. А дальше посмотрим по обстоятельствам – до смерти еще дожить надо.

Едва Тим поднялся на ноги, как его тут же качнуло в сторону. Потеря крови от ран дала о себе знать. Да и лежал он долго почти без движения – вот ноги и затекли.

Однако Тим не свалился оземь, а удержался в вертикальном положении. Лишь зубами скрипнул, потому что боль стрельнула в разные стороны – сразу и в висок, и куда-то в печень. Затем шагнул к плите и взялся за рукоять меча.

Уже вытаскивая левой рукой клинок из ножен, он заметил то, что ранее скрывала широкая фигура Ивана. На дальнем конце плиты лежал автомат. Именно автомат – после последних событий Тим уже разбирался в огнестрельном оружии. Скорее всего, рачительный нео прихватил автомат как трофей в котельной. И сейчас такое оружие могло здорово пригодиться.

Но Тим колебался одно мгновение. Он мог бы дотянуться до автомата. Да только где гарантия, что тот выстрелит? Не факт, что Иван подобрал заряженное оружие – откуда дурковатому нео разбираться в подобных тонкостях? А без патронов это просто железяка. То ли дело – меч! Да и…

Да и некогда было рассуждать. Потому что троица мохнатых головорезов уже набросилась на отступника Сррыга, намереваясь взять того в клещи. И Тим поспешил на помощь новому приятелю.

Сомнительный, конечно, приятель. Может, и не приятель вовсе, а временный попутчик. И даже в некотором смысле конвоир. Короче говоря, непонятно что. Но где тут выяснять в деталях, когда в развалинах уже началось мочилово? Жестокое и беспощадное, как и ведется среди горячих мохнатых парней.

Первым из них бросился в атаку «хрипатый». Он заранее размахнулся дубиной, намереваясь размозжить Ивану башку. Но тот парировал удар собственной дубиной. И, ловко подпрыгнув, пнул противника в живот. Не хило так заехал – лапищей примерно пятьдесят пятого размера. Пусть и без ботинок, но с такими окостеневшими ногтями и ороговевшей подошвой, что никаким бутсам не сравниться.

У «хрипатого» враз перехватило дыхание. Он загнулся буквой зю и не то чтобы хрипеть – даже шипеть на несколько секунд перестал. Иван мог его прикончить в два счета, если бы не шустрый Кыррд. «Одноглазый» подскочил сбоку. И если бы Иван чудом не увернулся, то схлопотал бы по ребрам заточенной рессорой.

В итоге не схлопотал. Но, уворачиваясь, подставил спину копейщику. Тот подбирался с другого фланга. И, увидев открытые «тылы» противника, замахнулся своей заостренной деревяшкой.

Копейщик метил Ивану под лопатку. Ситуация складывалась для «сына нового хомо» критическая, да вмешался Тим. До копейщика он добежать не успевал. Зато успел махнуть мечом и рассек древко копья пополам.

Копейщик не сразу понял, в чем фокус – уж слишком неожиданно вмешался в схватку Тим. Поэтому, по инерции проскочив еще пару шагов, ткнул Ивана в спину обрубком своей палки. И лишь потом замер с вытаращенными глазами – сообразил, наконец, что чевой-то здесь не так.

Иван, отбиваясь от рессоры настырного Кыррда, тычка палкой даже не заметил. Еще бы, с его-то дубленой шкурой! Зато Тим, чтобы не терять инициативы, тут же попытался рубануть копейщика клинком.

Мохнач отскочил, подарив себе несколько мгновений жизни. Но при этом запнулся о ржавую арматурину и грохнулся навзничь. Да так неудачно, что угодил башкой на угол бетонной плиты. И вырубился.

Впрочем, вряд ли надолго – кости черепа у нео, в отличие от тех же дампов, древним бетоном не прошибешь. Тут, скорее, бетон раскрошится, чем череп. Что, собственно, и случилось. Потому что от угла плиты поднялось облачко пыли, а мохнач задергал шеей, чихнул и открыл глаза.

Однако и Тим не дремал. Перехватил рукоять меча обратным хватом и вонзил клинок в грудную клетку врага – так, что прошил косматого насквозь, аж хребтина у бедняги хрустнула. А потом – наклоняя клинок, как рычаг – распорол нео брюхо до самого паха.

Получилось незамысловато, но надежно. По-иному Тим, пожалуй, сейчас и не мог. Потому что чувствовал слабость едва ли не во всех частях тела, включая голову. А при резком движении мечом болью стреляло в груди, рикошетя в затылок. И на глаза сразу накатывала мутная пелена.

Тут уж не до изящных фехтовальных приемов. Главное – шкуру свою спасти. И продырявить чужую.

Вытащив клинок из распластанного чрева мохнача, Тим отступил назад. И хотел уже развернуться – туда, где Иван отбивался от «собратьев по крови». Судя по воплям и вскрикам, мочилово между «братьями» шло отчаянное. И Тим, разумеется, должен был вмешаться – пусть и в меру своих не самых мощных сил. Но не успел, интуитивно почувствовав угрозу непосредственно перед собой.