Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России - Андрей Гронский

90-е стали и эпохой невиданной интеллектуальной свободы. Стали доступны любые фильмы, книги, музыка. Поскольку в России тогда не действовали законы об авторском праве, у россиянина в этом отношении было больше возможностей, чем у жителей проклинаемой ныне Америки и других западных стран. Появилась ничем не ограниченная свобода творчества, высказывания, самовыражения, хотя конечно не для всех это было важно.

В то же время в начале 90-х у некоторых людей, досыта наевшихся жизнью в СССР, даже после поражения ГКЧП еще сохранялся страх, что все может вернуться назад. Помню, как с тревогой об этом говорил пожилой профессор в преподавательской одного из ВУЗов. Но самое примечательное это то, в чем заключался его главный страх: «Главное, что б книжки читать не запретили!»

Конечно самым страшным в 90-е, – кроме того, что оказались невостребованными старая квалификация и навыки людей и многие испытывали экономические трудности, – был разгул бандитизма. Но, с другой стороны, если сравнивать это с советским периодом, то хотя бандитский беспредел страшен, беспредел государства намного страшнее. В случае «наезда» бандитов у человека был шанс сбежать, обратиться за помощью к другой группировке, иногда помогала даже милиция. В случае произвола государства, как это было в СССР, от государственной машины спрятаться было некуда и не у кого было искать помощи.

Выражая свою субъективную точку зрения, и не отбрасывая из поля зрения все изъяны того времени, хочу согласиться с Аркадием Бабченко, что в 90-е «было ощущение того, что что-то главное уже сделано, что-то главное уже произошло, и теперь осталось только доделать, довести до ума, докрутить, еще немного дотерпеть – и все будет нормально»9. Была надежда на то, что это переходный период, что люди утратили нравственные ориентиры, потому что испытывают материальные трудности и растеряны, но пройдет время и постепенно разум, нравственность, культура восторжествуют над хамством, примитивизмом и беспределом.

90-е сменились временем путинской «стабильности». В 00-е все менее и менее становятся заметны уличные рынки, «челноки» и рэкетиры в спортивных костюмах. Удачливые бандиты одели костюмы депутатов или стали респектабельными бизнесменами. Выросли цены на нефть. Повсеместно распространились интернет и мобильная связь. Снова стали востребованы инженеры и рабочие. Выстроилась вертикаль власти. Общество стабильно дифференцировалось на крупных собственников и наемных работников. Последние могли претендовать на то, чтобы устроиться на достаточно стабильную работу в офисе, получать стабильную зарплату, брать ипотеку, ездить на кредитных машинах, ходить в спа-салоны и ночные клубы, покупать элитный алкоголь, целыми сутками общаться в социальных сетях, переписываться и постить забавные картинки, котиков и сэлфи, в отпуске отдыхать в Тайланде, в Арабских Эмиратах или путешествовать по другим странам. Надо сказать, что такая жизнь обычному советскому служащему не приснилась бы даже в самом дерзком сне. Казалось бы, российское общество стало обычным обществом потребления с обычными для него потребительскими ценностями и образцами успеха. И пусть жизнь такого общества достаточно одномерная, но в то же время сытая и некровопролитная.

И здесь хочется задать риторический вопрос: Чего же не хватало этому сытому офисному работнику эпохи путинской стабильности? Неужели ему не давала покоя глубоко спрятанная тоска по военным походам и воинской доблести? Или героическим трудовым подвигам во имя славы Отечества? Наверное, и вправду не хлебом единым жив человек, даже в эпоху потребления?

Метаморфозы личностной идентичности на пути из советской в постсоветскую эпоху

Далее постараюсь набросать обобщённый портрет среднего россиянина 90-х и 2000-х годов, хотя конечно отдаю себе отчет в том, что любой усредненный портрет грешит многими неточностями и искажениями. Я согласен с тем, что попытка составить портрет среднестатистического гражданина – это примерно то же самое, что попытка измерить среднюю температуру по больнице. И все же, несмотря на все разнообразие индивидуальных типов людей, можно выделить и преобладающее общее в ценностях, мышлении и поведении, характерное для определенного временного периода. Таким образом, этот обобщенный портрет не статичен. Если говорить о рассматриваемой мною здесь перспективе, то мог очень сильно измениться облик даже одного и того же человека. Например, комсомольский работник 80-х, призывающий людей беззаветно служить идеалам коммунизма и следовать принципам коллективизма и коммунистической морали, в 90-е мог явить себя как бизнесмен, использующий криминальные методы ведения бизнеса, а в 2000-е как респектабельный владелец крупной компании. Талантливый спортсмен в 90-е мог стать бандитом, а в 2000-е вновь начать вести законопослушный образ жизни. Были и еще более драматичные метаморфозы. Можно вспомнить пример Салмана Радуева, который в 80-е гг. был членом КПСС и инструктором в республиканском комитете ВЛКСМ, участвовавшем в организации работы стройотрядов и сопровождавшим комсомольцев на стройки в различные места СССР, а в 90-е гг. стал одним из руководителей чеченских террористов.

Думаю, что казалось бы неожиданные черты в поведении возникали вовсе не из ниоткуда, они присутствовали в личности в скрытом, замаскированном виде и историческая ситуация просто способствовала их проявлению. Эти черты представляли собой одну из теневых идентичностей человека. И в этом отношении пример некоторых бывших комсомольских и партийных работников особенно показателен. Как сказала Светлана Алексиевич: «Главные, кто ограбил народ, – это комсомольская и партийная верхушка. Не откровенные бандиты, <…>, а именно вот эти – они оказались психологически готовы»10.

Если говорить о 90-х, то карикатурным олицетворением успешного человека, занимающего ведущие позиции в новом социуме стал образ «нового русского», т.е. образ человека крайне ограниченного и недалекого, ориентированного на чувственные удовольствия и «понты», но напористого и сверхпрагматичного в меркантильном плане, – этакое воплощение невежды и хама, который благодаря игре судьбы вдруг стал королем жизни. Но, безусловно, это был только один из типов людей.

Типичный стиль одежды «нового русского»

В эпоху 90-х человек жил в состоянии неопределенности и поэтому ничего не планировал на длительную перспективу. Все ранее скрепляющие его мировоззрение советские идеологемы рухнули, что не удивительно в период чрезвычайной экономической нестабильности, и главными ценностями стали ценности материального благосостояния. Также ушли в прошлое нормы коллективизма.

В целом, для россиянина 90-х были характерны отсутствие длительной перспективы в планировании, ориентация на быструю выгоду, крайний индивидуализм («каждый сам за себя»), примат материальных ценностей в сознании, недоверие к государству, скрытность во всем, что касается бизнеса и финансовых вопросов (т.к. окружающие представляли потенциальную угрозу), связанная с этим повышенная агрессивность, ослабление, если не исчезновение, моральных регуляторов или замещение их на нормы поведения одобряемые в криминальном мире. Во внешнем поведении «крутизна» ассоциировалась с наглостью и нахрапистостью. Из положительных характеристик можно отметить, что человек 90-х – это человек инициативный, человек-предприниматель и человек, который перестал бояться выражать себя, говорить то, что думает (если это не касалось деталей его бизнеса).

Человек второй половины 00-х в некотором смысле противоположность человеку 90-х, он представляет из себя по большей части спокойного гедониста, прагматика, стремящегося к всевозможным удовольствиям, планирующего стабильную карьеру. Круг его интересов сосредоточен на личной жизни, семье, если она есть, потреблении и стабильном положении в обществе, которое реализуется через карьеру в крупной компании. В общем, и для россиянина 90-х и для россиянина 2000-х материальное благосостояние являлось ведущей ценностью, но представления о способах его достижения изменились: для первого – это независимое индивидуальное предпринимательство, собственный или семейный бизнес, для второго – принадлежность к крупной корпорации. Человек 00-х аполитичен, социально ленив и пассивен, как и подобает обычному обывателю, но в то же время прагматичен и достаточно миролюбив.

В 2011—12 гг. промелькнул образ человека, который стремился к честным отношениям с властью, соблюдению своих прав, но вскоре он ушел на задний план общественной сцены, быстро растворяясь в анонимной массе.

С весны-лета 2014 года на публичной авансцене мы наблюдаем уже другого человека – человека одержимого нелепыми сверхценными идеями, эмоционально возбудимого и агрессивного. Если кратко описать последовательность этих метаморфоз, то человека 90-х я бы назвал «антисоциальным», человека 00-х гедонистическим, а человека 14—15-го годов «психотическим» (конечно не в строгом клиническом значении этого слова). Возникает вопрос как в целом разумный и миролюбивый человек в одночасье мог превратиться в злобного параноика? Далее в книге я попытаюсь проанализировать причины и условия, которые привели к этой метаморфозе.