Шанхайский синдром - Цю Сяолун

Следующим был медленный танец. Опершись рукой о его плечо, Ван скинула туфли.

– Мы, наверное, подняли ужасный шум, – заявила она, поднимая голову и лучезарно улыбаясь ему.

– Какая тактичная девушка! – заметил Лу.

– Какая красивая пара, – подхватила Жужу.

Да, Ван поступила тактично. Чэнь и сам волновался из-за шума. Не хватало еще, чтобы новые соседи пожаловались на него в домком.

Они танцевали только медленные тустепы. Им не приходилось напрягаться; они плавно двигались в такт музыке, которая обволакивала их волнами. Сняв туфли, Ван двигалась проворно и ловко; пряди ее черных волос щекотали ему нос.

Когда заиграла другая мелодия, Чэнь попытался перехватить инициативу и закружил свою партнершу – но, пожалуй, слишком порывисто. Споткнувшись, Ван налетела на него, на мгновение прижавшись всем телом – мягким, податливым.

– Нам пора, – объявил Лу, когда музыка закончилась.

– Дочка будет волноваться, – добавила Жужу, забирая керамический горшок, который она принесла.

Решение супругов Лу оказалось неожиданным. Трудно поверить, что всего полчаса назад Лу объявил, что хочет, оправдывая свое прозвище, танцевать и веселиться всю ночь!

– Мне, наверное, тоже пора… – Ван отстранилась от Чэня.

– Нет-нет! – Лу энергично затряс головой. – Тебе придется остаться. С новоселья неприлично всем гостям уходить одновременно.

Чэнь понял, почему супругам Лу так не терпится поскорее уйти. Лу давно уже намекал, что другу пора жениться; видимо, сейчас он решил, что пора оставить Чэня и Ван наедине. Собственная находчивость ужасно радовала Лу.

Чэнь приятно удивился, когда Ван не стала настаивать на своем уходе. Она поставила другую кассету; эту песню он еще не слышал. Чэнь привлек ее к себе. Лето… Под футболкой на ней ничего нет… Как восхитительно ее волосы пахнут гарденией!

– Как от тебя чудесно пахнет!

– Эти духи Ян прислал мне из Японии.

Чэнь совсем забыл, что Ван замужем. Сейчас они одни, в его квартире, а муж Ван где-то далеко, в Японии. От волнения он сбился с ритма и наступил на ее босую ногу.

– Извини. Больно?

– Нет… На самом деле я даже рада, что ты такой неопытный.

– В следующий раз постараюсь быть лучшим партнером.

– Просто будь самим собой, – сказала она, – и все…

Ветер утих. Занавеска с цветочным рисунком больше не развевалась. В комнату с улицы проникал лунный свет; ее лицо сейчас казалось особенно молодым и оживленным. При виде этого лица в нем что-то дрогнуло.

– Начнем сначала? – предложил он.

Тут зазвонил телефон. Вздрогнув, Чэнь посмотрел на настенные часы. Потом нехотя убрал руку с талии своей партнерши и снял трубку.

– Старший инспектор Чэнь?

Знакомый голос – как будто из другого мира. Чэнь покорно передернул плечами:

– Да, слушаю.

– Говорит Юй Гуанмин. Докладываю: произошло убийство.

– Что случилось?

– В канале западнее района Цинпу обнаружен обнаженный труп молодой женщины.

– Я… сейчас приеду, – сказал Чэнь.

Ван подошла к магнитофону и выключила музыку.

– Это не обязательно. Я уже осмотрел место преступления. Тело скоро перевезут в морг. Просто хочу сообщить, что ездил туда, потому что в конторе больше никого не было. А связаться с вами мне не удалось.

– Все в порядке. Хотя мы занимаемся особыми делами, в отсутствие других сотрудников мы обязаны выезжать на место преступления.

– Завтра утром я представлю более подробный рапорт. – Голос Юя звучал как-то замедленно. – Пожалуйста, извините, если я помешал вам и вашим гостям.

Должно быть, Юй услышал музыку. Чэню показалось, будто он уловил в голосе своего заместителя язвительные нотки.

– Ничего страшного, – сказал он. – Раз вы осмотрели место преступления, думаю, мы сможем все обсудить завтра.

– Тогда до завтра. Желаю приятно повеселиться!

Теперь Чэнь явственно расслышал в голосе Юя сарказм.

Впрочем, подобная реакция вполне объяснима: его коллега был старше по возрасту, но квартиру ему не дали.

– Спасибо.

Положив трубку, он обернулся. Ван стояла у двери. Она уже успела надеть туфли.

– Товарищ старший инспектор, у вас много дел.

– Ничего страшного, обо всем уже позаботились, – возразил он. – Тебе не нужно уходить.

– Я лучше пойду, – сказала Ван. – Уже поздно. Они стояли лицом друг к другу.

Дверь была открыта. За ней в коридорном окошке виднелась темная улица; новая квартира сияла в ярко-белом свете.

На прощание они обнялись.

Чэнь вышел на балкон, но стройная фигурка его гостьи уже скрылась в ночи. Откуда-то из открытого окна доносились звуки скрипки. Чэню вспомнились строчки из стихотворения Ли Шанъиня «Драгоценная цитра»:

Половина струн порвана на цитре.Каждая струна – память о былом.

Ли Шанъинь, поэт эпохи Тан, считается трудным для понимания. Его стихотворение о цитре очень известно. Конечно, речь в нем идет вовсе не о древнем музыкальном инструменте. Кстати, непонятно, почему Чэнь вдруг вспомнил стихотворение именно сейчас.

Может, все дело в убийстве?

Убитая – молодая женщина. Жизнь, прерванная на взлете. Порванные струны. Утраченные звуки. Жизнь, прожитая лишь наполовину.

А может, дело в чем-то другом?

3

Управление полиции Шанхая находилось на улице Фучжоулу, в старом, шестидесятилетней давности, здании из коричневого кирпича. Серые железные ворота охраняли двое вооруженных солдат. Но Чэнь, как и другие полицейские, проходил в управление через калитку, за которой стояла будка привратника. Время от времени, когда ворота распахивались, пропуская машину какого-нибудь важного гостя, прохожие могли видеть извилистую подъездную аллею с мирной цветочной клумбой посреди просторного двора.

Часовой отдал ему честь; Чэнь ответил и поднялся к себе в кабинет, на третий этаж. Собственно, кабинет представлял собой лишь крошечное помещеньице, отделенное перегородками от общего зала, в котором работали более тридцати сотрудников отдела особо тяжких преступлений. Все они сидели за общими столами, теснились в узких проходах и подходили к общему телефону.

На распахнутой двери его кабинетика горделиво сияла в лучах утреннего солнца медная табличка: «Старший инспектор Чэнь Цао». Она, как магнит, то и дело притягивала к себе его взгляд. Помещение было тесным. Большую его часть занимал коричневый дубовый письменный стол с коричневым креслом на колесиках. Две чайные чашки приходилось ставить на темно-зеленый стальной картотечный шкафчик у двери, а термос – на книжную полку, стоявшую на полу. Стену украшала единственная обрамленная фотография: товарищ Дэн Сяопин стоит на мосту через реку Хуанпу под черным зонтиком, который держит над ним мэр Шанхая. Единственной роскошью кабинетика можно было считать крошечный холодильник, но Чэнь настоял на том, чтобы им пользовались все сотрудники. Как и квартиру, отдельный кабинет он получил после повышения.

В управлении считали, что своим повышением Чэнь обязан новой кадровой политике, провозглашенной товарищем Дэн Сяопином. Вплоть до середины восьмидесятых повышения приходилось ждать очень долго. Заняв очередной пост, человек мог пробыть там вплоть до пенсии. Впрочем, и выходить на пенсию по достижении определенного возраста было не обязательно. Например, старший инспектор в возрасте за пятьдесят считал, что его карьера сложилась удачно. В результате же новых кадровых инициатив, выдвинутых Дэном, даже высокопоставленным руководящим работникам приходилось уступать свои позиции молодым и выходить на пенсию. Возможность выдвинуться получили молодые люди с высшим образованием. У Чэня было и то и другое – хотя некоторые его коллеги не слишком тепло относились и к молодости, и к высшему образованию. Для них высшее образование немногого стоило. Особенно такое, как у Чэня, – специалист по английскому языку и литературе. А молодость… Многие полицейские считают, что в их работе опыт приходит с возрастом.

Поэтому положение Чэня было каким-то промежуточным. Как правило, старший инспектор занимает должность начальника отдела особо тяжких преступлений. Прежний начальник вышел на пенсию, а вместо него пока никого не назначили. Чэнь считался начальником особой бригады, состоящей всего из пяти человек, – вместе с ним самим и его заместителем, Юй Гуанмином.

В общем зале Юя не было видно, но среди груды бумаг на столе Чэнь нашел его рапорт об осмотре места происшествия.

«Осмотр производил: Юй Гуанмин. Дата: 11 мая 1990 г.

1. ЖЕРТВА. Пол: женский. Имя: неизвестно. Одежда: отсутствует. Тело обнаружено в канале Байли, в черном пластиковом мешке. Возраст: приблизительно 28 – 32 года. Телосложение: крепкое, вес – около 50 кг, рост – примерно 164 см. Трудно представить, как она выглядела при жизни. Лицо немного раздулось, но нет ни кровоподтеков, ни царапин. Брови тонкие, темные, нос прямой, лоб широкий. Ноги длинные, не искривленные; ступни маленькие, с длинными пальцами. Ногти на ногах выкрашены лаком пунцового цвета. Руки также маленькие; пальцы ухожены. Колец и иных украшений нет. Под ногтями не обнаружено ни крови, ни грязи, ни частиц кожи. Бедра широкие; растительность на лобке обильная, угольно-черного цвета. Возможно, перед смертью убитая вступала в сексуальные отношения. Следов побоев нет. Обнаружен небольшой, едва заметный синяк на шее, едва различимый, и маленькая царапина на ключице. В остальном – кожа гладкая. Иных синяков и кровоподтеков нет. Отсутствие ушибов на ногах также предполагает, что перед смертью жертва не сопротивлялась. Мелкие точечные кровоизлияния вокруг глаз позволяют выдвинуть гипотезу о том, что смерть наступила в результате удушения.