Шанхайский синдром - Цю Сяолун

В ожидании гостей он нарезал помидоры на гарнир и вспоминал детство. Когда они ходили в школу первой ступени, то часто, стоя под портретом «великого кормчего», председателя Мао, пели популярную в те годы песню: «Забота партии согревает мне сердце». В его квартире портрета председателя Мао не было.

Его новую квартиру трудно назвать роскошной. Кухни как таковой нет, только узкая ниша с двухконфорочной газовой плитой в углу. Над ней – навесной шкафчик. Настоящей ванной тоже нет: в крошечной кабинке едва хватает места для стульчака и зацементированного квадрата с душем из нержавейки. О горячей воде и речи быть не может. Зато имеется балкон, где можно хранить плетеные сундуки, запасные зонтики, покрытые ржавчиной латунные плевательницы – в общем, лишний хлам, который не умещается в комнате. Поскольку у Чэня ничего такого не было, он держал на балконе только складной пластмассовый стул и несколько книжных полок.

Ему квартира вполне подходила.

Кое-кто из его сослуживцев был недоволен тем, что Чэню предоставили такие привилегии. У одних стаж работы в управлении дольше, у других большая семья. То, что квартиру вне очереди дали старшему инспектору Чэню, казалось многим верхом несправедливости. Но Чэнь решил не обращать внимания на косые взгляды недовольных. Сейчас не время огорчаться по поводу завистников. Надо сосредоточиться на меню ужина.

Ему нечасто доводилось принимать гостей. Поэтому он решил готовить званый ужин по самым простым рецептам. Его поваренная книга была открыта на разделе «Несложные в приготовлении блюда». Однако вскоре выяснилось, что даже на приготовление самых простых закусок времени уходит довольно много. По мере того как на столе появлялись все новые яства, квартира заполнялась аппетитными ароматами.

Без десяти шесть старший инспектор Чэнь закончил накрывать на стол. Потер руки, довольный результатом своего труда. Он угостит друзей свиным желудком с китайской капустой, тонкими ломтиками копченого карпа на нежных листиках пряной зелени и очищенными креветками, сваренными на пару, в томатном соусе. Кроме того, Чэнь заранее заказал в ресторане морских угрей с луком-пореем и имбирем. Он открыл баночку паровой свинины «Мэйлин» и добавил к нему зелени – получилась еще одна закуска. На гарнир подал нарезанные помидоры и – отдельно – нарезанные огурцы. После прихода гостей он планировал еще приготовить суп на бульоне от консервированной свинины и рассоле из-под маринованных огурчиков.

Когда в дверь позвонили, Чэнь раздумывал, в какой посуде лучше подогреть шаосинское вино.

Первой пришла Ван Фэн. Она работала репортером в «Вэньхуэй дейли», одной из самых влиятельных китайских газет. Симпатичная, молодая, умная, – казалось, Ван Фэн обладает всеми качествами, необходимыми для журналиста. Но сейчас в руках у нее вместо обычного черного кожаного кейса была огромная коробка с тортом.

– Поздравляю, старший инспектор Чэнь! – сказала она. – Какая просторная квартира!

– Спасибо, – ответил он, принимая у нее торт с кедровыми орешками.

На то, чтобы показать гостье квартиру, ушло всего пять минут. Чэню показалось, что квартира ей очень понравилась. Она всюду заглядывала, открывала дверцы буфета, а в ванной даже встала на цыпочки и потрогала трубку душа над головой и новую душевую лейку.

– Надо же, и ванная!

– Я, как большинство шанхайцев, всегда мечтал получить квартиру в этом районе, – улыбнулся Чэнь, протягивая гостье бокал с шампанским.

– И вид из окна замечательный, – продолжала Ван Фэн, – почти как на картине.

Не выпуская бокала из рук, она подошла к окну и, опершись рукой о свежеокрашенный оконный переплет, посмотрела вниз.

– С тобой смотрится еще красивее, – заметил Чэнь.

Сквозь пластмассовые жалюзи в комнату проникали закатные лучи солнца; в их свете лицо ее казалось фарфоровым. Ясные миндалевидные глаза были достаточно длинными – явный признак решительного характера. Черные волосы каскадом струились по спине. На ней была белая футболка и юбка в складку с широким поясом из крокодиловой кожи, который подтягивал ее осиную талию и подчеркивал грудь.

Осиная талия. Эпитет, введенный в обиход Ли Юем, последним императором династии Тан, а также блестящим поэтом, который в нескольких прославленных стихотворениях изобразил восхитительные прелести своей любимой императорской наложницы. Поэт-император боялся, что нечаянно переломит ее надвое, если будет слишком крепко обнимать. Впрочем, считается, что обычай перевязывать девушкам ноги также зародился во времена правления Ли Юя. Что ж, подумал Чэнь, о вкусах не спорят.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– «Талия так тонка, хоть девушку ставь на ладонь». – Хорошо, что он вовремя вспомнил цитату другого прославленного поэта: Ван могло не понравиться сравнение с наложницей Ли Юя, которая, как известно, плохо кончила. После падения династии Тан она утопилась. – Знаменитые строки Ду My бледнеют рядом с тобой.

– Очередной неискренний комплимент, позаимствованный у старинного поэта! – поддразнила его Ван Фэн.

Чэнь с радостью отметил про себя, что Ван постепенно становится самой собой. Когда они познакомились в редакции газеты «Вэньхуэй», Ван Фэн была энергичной, живой и веселой. Потом он услышал о том, что ее муж стал невозвращенцем. Он поступил учиться в японский университет; после того как истек срок действия его визы, он решил остаться в Японии. Естественно, Ван тяжело восприняла измену мужа. И только в последнее время начала понемногу оттаивать.

– Я говорю искренне, – сказал Чэнь.

– Теперь, когда у тебя появилась квартира, у тебя больше нет оснований хранить безбрачие. – Вскинув голову, Ван осушила бокал.

– Что ж, познакомь меня с какой-нибудь хорошей девушкой.

– Разве тебе в таком деле требуется моя помощь?

– Почему бы и нет, раз ты выражаешь желание помочь? – Ему захотелось сменить тему. – А у тебя что слышно? Я имею в виду – квартирный вопрос. Скоро, готов поспорить, ты сама получишь такую.

– Хотелось бы мне тоже быть старшим инспектором и восходящей звездой на общественной сцене!

– Да перестань! – Чэнь поднял свой бокал. – Я многим обязан тебе.

Впрочем, Ван Фэн не кривила душой.

Их первая встреча была вызвана «производственной необходимостью». Ей поручили написать репортаж о сотруднике народной полиции. Ли, секретарь партийного комитета управления полиции, предложил кандидатуру Чэня. В ходе интервью, которое проходило в кабинете Ван, она больше интересовалась тем, как он проводит вечера, чем тем, как он выполняет свою дневную работу. Ей не нужны были «жареные факты», просто она хотела, чтобы статья вышла интересной и необычной. Ее расчет оказался верным. Читатели завалили редакцию письмами; всем очень понравился молодой образованный полицейский, который днем ловит преступников, а вечерами, когда Шанхай мирно спит, «допоздна переводит детективные романы, расширяя свой профессиональный кругозор». Статья привлекла внимание первого заместителя министра общественной безопасности, товарища Чжэн Цзожэня, который решил, что нашел новый образец для подражания. Отчасти именно благодаря рекомендации Чжэна его, Чэня, повысили и сделали старшим инспектором.

Справедливости ради необходимо отметить: Чэнь переводил детективы не только ради того, чтобы расширить свой профессиональный кругозор. Ему, молодому офицеру полиции, очень нужен был дополнительный заработок. Кроме детективов, он также перевел сборник американских поэтов-имажинистов, но издательство предложило ему всего двести экземпляров в счет гонорара за работу.

– С чего ты взяла, что я перевожу детективы, чтобы расширить свой кругозор? – спросил он.

– Ну разумеется! А для чего же еще? – Рассмеявшись, Ван повернула свой бокал к свету и стала любоваться игрой пузырьков в шампанском. – Помнишь, как я написала в статье: «Настоящий народный полицейский предан своему делу».

Сейчас она не была похожа на репортера. Репортер крупной газеты Ван Фэн брала у него интервью, сидя с прямой спиной за письменным столом, на котором перед ней лежал блокнот. Впрочем, и сам он, Чэнь, почти забыл, что служит старшим инспектором полиции. Сейчас он был просто мужчиной, который принимает у себя в гостях симпатичную женщину.

– Прошло больше года с тех пор, как мы с тобой впервые встретились в вестибюле «Вэньхуэй», – заметил он, подливая ей вина.

– «Время – как птица: то присядет на ветку, то улетит», – сказала Ван Фэн.

Это была строчка из его стихотворения «Разлука». Как мило, что она помнит!

– Должно быть, на написание стихов тебя вдохновила разлука, – заявила вдруг Ван. – Расставание с кем-то очень дорогим для тебя.

Ну и интуиция у нее, подумал Чэнь. Действительно, он написал то стихотворение после расставания с дорогим для него человеком… девушкой из Пекина, которую он не забыл до сих пор. Но в интервью он ничего о ней не рассказывал. Ван мелкими глотками пила шампанское и поглядывала на него поверх бокала. Глаза ее влажно блестели.