Священник в 1839 году - Жюль Верн

Тем временем крестный Анны, сопровождавший ее в церковь, метался в толпе, спрашивая, не видал ли кто его девочки. Чудом уцелев в давке, он упустил Анну из виду и совершенно потеряв рассудок с изменившимся лицом перебегал от одной группы людей к другой. Его мысли путались.

«Что делать, куда идти? — думал крестный. — Где же ты, Анна? Откликнись! Ты убиваешь меня». Он несколько раз обежал вокруг церкви, обшарив каждую пядь земли, все близлежащие улицы и переулки, с надеждой кидаясь к каждому встречному.

— Не встречали ли вы мою крестницу? Не случалось ли видеть мою Анну?

Но кому сейчас дело до его Анны? Кто теперь не искал отца, мать, дочь, брата, сына, сестру? Кто не заглядывал в глаза проходящим с упованием и страхом?

Однако был среди всех один, кто во все это время старался не упустить девушку из виду. Тот самый мужчина, что разговаривал с нищенкой Сарабой, неотвязно следовал за Жюлем до дверей приютившего молодых людей дома.

Хлопотавшие над неподвижным телом Анны не обратили внимания на соглядатая, и ему, похоже, это было на руку. Незнакомец держался поодаль, а вскоре и вовсе скрылся в темноте грязных, кривых переулков. В их лабиринте не мудрено заблудиться, но отовсюду, где бы ты ни оказался, виднелась церковь Святого Николая. Правда, сейчас она мало походила на обиталище Господа Бога.

После долгих мытарств и бесплодных поисков крестный нашел все-таки тех, кто гостеприимно раскрыл двери своего дома Жюлю Деге. Бедняга расплакался от счастья, увидев Анну живой. Убедившись, что крестница вне опасности, он опрометью кинулся успокоить родителей. Только что оплакивавшие погибшую дочь, они, сами не свои от радости, прибежали к ее постели.

Отец узнал, кем и при каких обстоятельствах была спасена его дочь, и содрогнулся от одной мысли об ужасе, ею испытанном. Выслушав все до конца, он обернулся к молодому человеку и крепко пожал ему руку. Было в этом рукопожатии нечто такое, от чего Жюль едва не расплакался.

— Завтра же, — сказал ему отец девушки, — завтра же моя дочь отблагодарит вас.

Юноша поспешно выбежал: нервы его не выдержали. Свежий ветер пахнул в лицо, и он устремился на поиски друзей, Мишеля и Гюстава.

Благодаря быстрой помощи и заботе девушка совершенно оправилась; присутствие родной матери — лучшее лекарство от всех недугов. Анна поднялась, бросилась в объятия матушки и разрыдалась.

— Это он, я видела его. Боже, как я несчастна!

— Кого, кого ты видела? Бедное дитя мое. Пойдем, пойдем домой!

Выйдя на улицу, подозвали извозчика. Их много дожидалось вокруг. Семейство уселось, шторы быстро опустились, и фиакр поехал по улице Клавюрери, к дому номер 19, где жили Анна и ее родные.

Было уже очень темно, стояла глубокая ночь. В марте город всегда окутан вязким, холодным туманом, а теперь к тому же пошел мокрый снег. Фиакр ехал медленно словно не хотел продвигаться вперед. В свете единственного масляного фонаря, освещавшего улицу, все казалось нереальным, фантастическим; тень от экипажа, дрожавшая всякий раз, как покачивался фонарь, наползала на стены домов, необычностью очертаний волнуя воображение случайных прохожих. Кучер явно не слишком старался. Ему как будто совсем не приходило в голову подстегнуть лошадей. Он то и дело тайком бросал по сторонам дикий, хмурый взгляд, и глаза его при этом словно метали молнии.

Вместо того, чтобы, не доезжая до угла Жьювери, повернуть налево и поехать по переулку к улице Клавюрери, кучер взял направо и направил фиакр по темной, узкой улице, которая вела прямо к старой церкви.

Туман все сгущался, а фиакр поехал несколько быстрее. Молодая девушка, измученная всем пережитым, крепко спала на руках матери, не зная, что происходит снаружи. Мать, подложив руку под голову дочери, чтоб той было поудобнее, глубоко задумалась. Отец тоже погрузился в размышления.

— Друг мой, — обратилась женщина к мужу, — если тебе не трудно, протри стекло и посмотри, не рассеивается ли туман. Здесь душно. Боюсь, как бы это не навредило Анне. Сегодня не слишком холодно. Думаю, вполне можно приоткрыть окно.

— Я как раз хотел это сделать, дорогая.

Отец опустил стекло, и все почувствовали удовольствие от свежего ветерка.

— Мы должны скоро быть на месте. Видимо, мы находимся на улице Л'Эмери. Слишком уж темно. Почему не зажгли фонари? Где мы? — Он выглянул из окна. — О, Боже! Где мы находимся? Кучер, кучер! Стой, стой, несчастный! На помощь!

— Это он?! — проснувшись, воскликнула девушка. — Отпустите меня! Он расправится со мной!

Мать перепугалась до полусмерти.

— На помощь! На помощь! — закричал отец. — Убивают!

В нескольких домах зажглись огоньки, из открывшихся окон послышались голоса.

— Ради Бота, простите, господин. — Кучер вынужден был остановиться. — Я просто не расслышал названия улицы. Вы сказали: улица Клавюрери? Я немедленно доставлю вас туда. Все в порядке, все в порядке, успокойтесь, ничего не произошло! крикнул он выбежавшим из домов людям.

Копыта зацокали по мостовой, и не позже чем через две минуты фиакр прибыл на улицу Клавюрери, № 19. Все окончилось благополучно.

Отец вынес дочь на руках — она еще была слаба. Он хотел расплатиться, но фиакр, рванув что есть мочи, умчался в темноту.

Глава IV

Если уважаемый читатель не боится чересчур утомить себя, последуем за таинственным фиакром; я думаю, нагнать его будет нетрудно.

Посмотрите-ка, экипаж остановился. Опять мы видим его перед старой церковью, на узкой и кривой улочке, возле черной двери, испещренной красными и белыми рисунками, мерцающими во тьме. Рисунки изображали нечто вроде шабаша[26] на вершине горы, и было в них что-то пугающее, дьявольское. К тому же густые сумерки и мокрый снег, не прекращавшийся весь вечер, сгущали страхи.

В трущобах всегда не хватает тепла и света. День здесь похож на ночь, словно саваном окутывающую кашу грешную землю. Тут, как нигде больше, легко представить себе преддверие ада. Известная надпись на вратах подземного царства: «Оставь надежду всяк сюда входящий» — как раз подошла бы к этим районам города. И, тем не менее, именно у ворот старой церкви остановился фиакр, в котором несколькими минутами раньше ехали Анна и ее родители. Дверь храма отворилась, и на пороге появился незнакомец.

— Итак, она с тобой? — спросил он.

— Нет.

— Она с ним? — послышался визгливый голос из-за спины незнакомца.

— Нет!

— Будь он проклят!

— Женщина, тащи мешок!