Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления в Тверской губернии в конец 1917–1922 гг. - Константин Соколов

В течение всего июня в Старицком уезде бурлили события в виде «походов» крестьян на уездные органы власти. Так, в Юрьевской волости инициативные граждане поспешили организовать комбед еще до того, как был принят соответствующий декрет. Вновь созданный комитет немедленно принял решение о реквизиции «излишков» хлеба и их продаже (!) голодающим по твердой цене – 45 рублей за пуд. Интересно, куда потом предполагалось направить эти деньги? Но реализовать задуманное не получилось, потому что в ночь на 5 июня крестьяне пришли к волсовету, да и разогнали комбед, уничтожили документы, а заодно тяжело избили председателя Зайцева. После этого беднота резко поумнела и в комитет никто записываться не захотел. Правда, и хлеб им продавать обладающие его «излишками» отказывались[42].

В тот же день крестьяне Ефимьяновской и Бороздинской волостей явились в Старицу и потребовали, чтобы к ним вышел председатель уездного исполкома. Чего тот, даром что левый эсер, предусмотрительно делать не стал. Толпа после отказа не успокоилась и потребовала проверить продсклады, что и было разрешено сделать делегации из восьми человек. Продуктов обнаружили немного, но по уезду пошли прямо противоположные слухи, включая то, что исполком раздает всем желающим по пуду муки. И на следующий день в город явились толпы желающих получить поддержку от советской власти. Исполком от греха подальше закрыл двери, всех служащих отправили по домам. Несолоно хлебавши крестьянам пришлось вернуться в деревни[43]. Правда, это не было последним случаем, когда жители Ефимьяновской волости навещали Старицу большими толпами.

Через несколько дней случился и вовсе политический казус. Уездный исполком, эсеровский по составу, решил поиграть в демократию и предложил обсудить в волостях текущую ситуацию в плане «кто виноват и что делать». 9 июня на межволостном собрании делегаты от Павликовской и Иверовской волостей подписали протокол, в котором черным по белому записали следующее. Безотлагательный созыв советской властью Учредительного собрания, объединяющего все демократические силы Российской демократической республики. Единственный путь к победе над голодом – отмена хлебной монополии и разрешение частной вольной торговли, под контролем государства, кооперативных и потребительских обществ. Понятное дело, что за такие резолюции граждан немедленно записали в контрреволюционеры и завели дело, которое закрыли по амнистии только в марте 1919 года[44].

Но пока шли все эти политические дебаты, уездный исполком по просьбе голодающих отправил в Ефимьяновскую волость отряд красноармейцев для реквизиции хлеба. Встретили его граждане, как нередко случалось, совсем не дружелюбно: 18 июня винтовки отняли, военного комиссара Петра Воеводского сильно избили, солдат прогнали. А заодно разогнали местный исполком и забрали в нем оружие. Из уезда собрались отправить в волость отряд с пулеметами, но пока суть да дело, 19-го числа крестьяне решили в очередной раз пойти на Старицу потребовать хлеба, что и сделали толпой в несколько сот человек. В городе объявили тревогу, развели наводные мосты. Навстречу крестьянам были отправлены красноармейцы, после стрельбы в воздух толпа рассеялась. Несколько отрядов выдвинулись в волость, где также рядом с собранием в несколько тысяч человек была открыта стрельба в воздух, крестьяне разбежались. Прошли аресты, хотя, как обычно, лидеры движения скрылись. Старицу объявили на осадном положении. Следствие тянулось до декабря, когда состоялся суд ревтрибунала. Судя по всему, участники движения были освобождены по амнистии[45].

Столкновения продолжаются и в июле. В Корчевском уезде зафиксированы мелкие столкновения с исполкомами на почве голода и учета хлеба в первой половине месяца в Стоянцевской и во второй – Красновской волости[46]. 7 июля в Койской волости Кашинского уезда жители пытались избить членов «голодного комитета». В середине месяца в том же уезде в Елисеевской волости крестьяне не позволили отряду, вызванному местным комбедом, провести ревизию «излишков» продовольствия[47].

В Весьегонском уезде неоднократно избивали и прогоняли продовольственные комиссии и отряды. Типичный случай: в деревню Нивицы прибыли комбедовцы с местным милиционером для реквизиции хлеба. Крестьяне нескольких деревень собрались, вооруженные, и организовали отпор, была перестрелка, правда без пострадавших[48].

Уже в первой половине июня в Новоторжском уезде ситуация была настолько напряженной, что власть передали военно-революционному комитету и ввели военное положение. Своих сил не хватало, и вызывались многочисленные отряды из Ржева. Сохранились сведения о столкновениях с продотрядовцами, чекистами и красноармейцами из-за учета хлеба и реквизиций во второй половине июня – начале июля в селе Дмитровском и в Климовской волости (обезоружен продотряд, на подавление направлены силы с пулеметами и орудием)[49].

В Павликовской волости Ржевского уезда крестьяне разогнали местный исполком, несколько дней советской власти здесь не было. На подавление выступления был отправлен отряд под командованием чекиста Илюхина. Он устроил здесь настоящее представление: приказал красноармейцам стрелять по команде в воздух, а сам скомандовал крестьянам: кто за советскую власть – в одну сторону, прочим – в другую. После чего раздался залп. Перепуганные люди, решившие, что их расстреливают, прятались кто где мог. Понятно, что митинг за советскую власть прошел без сучка без задоринки, а власть передали военно-революционному комитету[50].

В августе также зафиксирован ряд столкновений. Около 7-го числа произошло выступление против волостного совета в Холинской волости Ржевского уезда, подавленное красноармейским отрядом[51]. Зубцовский исполком 8 августа отправил двадцать бойцов в Роднинскую волость для подавления выступления и в Щеколдинскую – для его предотвращения[52].

Прудовская волость Новоторжского уезда 21 августа была объявлена на военном положении, поскольку местный исполком не организовал комбед и не проводил учет хлеба. В результате совет распустили, власть передали комиссару, на экстренном волостном съезде создали комбед и приступили к учету[53]. Такая же ситуация была в Спировской волости Вышневолоцкого уезда, здесь еще и избили продовольственного комиссара. Комбедовская политика стала проводиться только после разгона совета и передачи власти военно-революционному комитету[54].

В том же уезде в Столповской волости после изъятия продуктов в местном монастыре были волнения и даже разогнан волостной совет. Правда, его быстро восстановили, создали комбед, и изъятия продолжились[55]. Было выступление против совета в Могочской волости Краснохолмского[56], против продотряда – в Берновской волости Старицкого уезда[57].

Каким образом реквизировалось продовольствие и все прочее, показывают события в Кимрской волости в конце лета. В деревне Новое Село жили и трудились на кустарной ниве, как и большинство кимряков, Василий Смеряков и Андрей Евграфов. В это время в уезде, помимо хлебных поборов, начали вводить и прочие – например, на сено. Местные большевики, недолго думая, предложили и его взять с зажиточных, а конкретно с названных граждан. Последние возмутились и созвали сход, на котором сказали то же, что говорили всю гражданскую войну все крестьяне, – эта власть только берет и ничего не дает, незачем ее поддерживать и ей подчиняться. В итоге исполнение наряда на сено было сорвано, а зачинщиками схода занялась местная ЧК[58].

Куда печальнее закончился конфликт с местной властью для зажиточного крестьянина Щербовской волости Весьегонского уезда Шоры (то ли прозвище, то ли фамилия). Местные коммунисты попытались его арестовать, после чего по набату поднялась вся деревня Нефедово, мужики кричали, что не выдадут односельчанина. Шора скрывался у родственников в соседней деревне, где его все же нашли. По решению собрания большевиков Щербовской, Лукинской и Залужской волостей его расстрелял продотряд[59]. Даже для эпохи красного террора такая казнь, без решения хотя бы местной ЧК, – редкость.

В сводных документах о столкновениях отрядов с крестьянами за август 1918 года говорится о шести инцидентах в Тверской губернии, в которых погиб комиссар и пострадали восемь красноармейцев[60]. К сожалению, скоррелировать эти данные с конкретными восстаниями не представляется возможным.

Первый убитый военком

События в Осташкове и прилегающих волостях 6–7 июня 1918 года трудно назвать не то что восстанием, но даже и движением против советской власти. Хотя, конечно, в прошлую историческую эпоху именно так и говорили. Шутка ли – убили военкома! Давайте разбираться, что же в те дни происходило в селигерском крае.