Голубые конверты - Борис Левин

Такие-то дела, товарищ Гурьин. Мне всегда было очень обидно читать ваши письма к ней. Она не заслужила их, Я старше вас, товарищ Борис, и в данном случае говорю с вами очень искренне, верьте мне, что все это так, улыбнитесь и плюньте.

Вам нужна молодая, умная, сильная подруга, а не старуха с крашеными губами. Будьте здоровы. Надеюсь, останемся друзьями. Продолжайте работать так же хорошо, как работали.

Д. Непряхин".

В конце апреля Дмитрий Павлович уехал в командировку.

Возвратился он 9 мая. Утро было морозное. Лениво падал снег.

Непряхин ехал домой на извозчике - и трамвай и автобус пришлось бы долго ждать. Ему хотелось скорее домой, где его ждет Соня, чистые носки, белье и ванна.

"Сразу же полезу в ванну. Потом выпью кофе с этими сдобными штучками, подумал он. - Сонечка, наверное, напекла, она знает, что я их люблю".

Ему хотелось скорее увидеть Соню. "Все-таки она хорошая, и я к ней привык". Он вспомнил о последнем своем письме к Гурьину, и стало совестно. "Так не надо было писать о ней.

Нехорошо. Зря я ее описал такой шкурой. Она вовсе не так безнадежна. Во многом я сам виноват. У Сони много и положительных сторон". Ему было стыдно. Утешал он себя тем, что "надо же было этого сумасшедшего привести в нормальное состояние...

Интересно, есть ли от него ответ", - продолжал он думать о Гурьине. И опять подумал о Соне, о своем кабинете. "Перед отъездом Соня обещала новые полки заказать для книг, наверное, уж готовы... Жалко, что никакого подарка не везу ей... Ничего, дам ей денег, сама купит. Это еще лучше, а то она всегда пилит - и переплатил, и купил то, что не надо... Ах ты, свинья моя толстенькая".

Он волновался. Ему очень хотелось скорей увидеть Соню.

- Может быть, немножечко быстрей, товарищ извозчик, - попросил Дмитрий Павлович.

И вот, наконец, извозчик свернул влево и остановился возле нового серого шестиэтажного дома с продолговатыми балконами. Дмитрий Павлович быстро вбежал на третий этаж, открыл дверь французским ключом и радостно закричал:

- Сонечка, ау!

Никто не откликался, - Соня, ау!

Тишина. И когда он вошел к себе в кабинет, то на письменном столе нашел письмо в голубом конверте. Письмо было от Софьи Яковлевны.

"Дмитрий Павлович, - писала она, - я уехала с Борисом Гурьиным. Мне будет с ним лучше, потому что он меня больше и лучше любит. Он мне показал твои письма. Я не сержусь.

Ты прав, когда в одном из своих писем пишешь: "Ведь сейчас любовь не заключается в том, чтобы кормить и одевать свою жену". Правильно. Совершенно правильно. Бориса сейчас перебрасывают на новое строительство, и я очень рада с ним ехать туда. Обидно было, очень обидно читать твои письма.

Я много плакала. Теперь нисколько. Наоборот, чувствую себя прекрасно. Любовь возвращает молодость. Я не сержусь. Только зачем ты много преувеличил? Ведь я вешу, как тебе известно, не пять пудов р морщин у меня не так уж много, Всего доброго.

Соня".

Дмитрию Павловичу стало жарко. Он снял очки, долго протирал близорукие глаза и спрашивал самого себя:

- Как же так случилось? Как же так случилось?

И, сомневаясь в происшедшем, он, как ребенок, громко и жадобно звал:

- Соня! Со-оня!

Никто не отвечал. Была тищина, Паркет блестел, как медь.

ЛЕВИН Борис Михайлович (1898 - 1940). Голубые конверты. Впервые опубликован в журнале "30 дней", 1930, № 10 - 11. Печатается но изданию: Левин Борис. Избранное. М.: Советский писатель, 1946.