Цепи любви - Эмеральд Бакли

Он еще смеет ее обвинять! От возмущения у Джессики перехватило дыхание. Но прежде чем она успела открыть рот, мужчина, обращаясь к сыну, отрывисто повторил:

– Фредерик, мы идем домой.

Как Джессика и предполагала, Фредерик отказался ее отпустить. Когда отец попытался разжать его руки, мальчик еще крепче вцепился в Джессику. Она понимала, что мужчина исключительно по необходимости стоит так близко к ней, что буквально обнимает ее, пытаясь разжать руки Фредерика.

Джессика чувствовала запах разгоряченного мужского тела, видела крошечные черные точки пробивающейся щетины. Отец Фредерика нахмурился, и она невольно отметила, что у него длинные и густые ресницы. По коже Джессики пробежали мурашки, и ей стало неловко за свою совершенно неуместную реакцию на этого мужчину. Движимая одновременно желанием помочь Фредерику и стремлением оказаться подальше от его отца, Джессика попыталась отступить и хрипло пробормотала:

– Послушайте, не будет ли проще, если я пойду с вами?

Взгляд мужчины остановился на ней, и Джессика прочла в нем отказ и неприязнь. Он все еще стоял слишком близко, и Джессика, почувствовала, как ее сердце сбивается с ритма.

– Я не вернусь! Я хочу жить с миссис Бауэр! – запротестовал Фредерик, все еще прижимаясь к Джессике, и жалобно добавил: – Пусть он меня не забирает, я его ненавижу.

– О, бога ради! Ну хорошо, в таком случае пойдемте с нами. Нам сюда. – Мужчина махнул рукой.

Бывают же такие неблагодарные люди, мрачно подумала Джессика, когда он круто развернулся, очевидно не сомневаясь, что она последует за ним. Однако он удивил Джессику: раздвинул ветви, чтобы она могла пройти, а потом поднял ее рюкзак и уже тише добавил, обращаясь к мальчику:

– Фредерик, у тебя две ноги, и ты слишком тяжел, чтобы…

– Джессика, Джессика Паркер, – машинально подсказала Джессика.

– …чтобы мисс Паркер несла тебя до самого дома.

Фредерик повернул голову и посмотрел на отца, упрямо выпятив нижнюю губу.

– Не хочу идти, – упорствовал мальчик.

Футболка Джессики намокла от его слез. Хорошо бы суровый папаша, по крайней мере, попытался его понять и проявил хотя бы капельку сочувствия, подумала она, чувствуя прилив нежности к мальчику.

– Что ж, если ты не хочешь идти, я тебя понесу.

У Джессики защемило сердце, когда она увидела, с каким ужасом мальчик отпрянул от отца.

– Фредерик, может, покажешь мне дорогу? – предложила она.

Бережно опустив мальчика на землю, она взяла его за руку, стараясь загородить собой от отца. Этот жест не укрылся от внимания мужчины. Губы его искривились в горькой и одновременно циничной усмешке.

– Тоже мне, «маленькая мама», – процедил он. – Интересно, что такое есть в вас, женщинах, из-за чего вы решительно не способны вести себя разумно, когда дело касается детей? Разве вы не видите, что он…

– А что он? Вы, мистер э-э-э… – сердито перебила Джессика.

Мужчина нахмурился, словно удивленный как ее неожиданной вспышкой, так и желанием узнать его имя.

– Грей, Грей Харди. Неужели вы не видите, что Фредерик нарочно доводит себя до истерики? – холодно сказал он.

Стараясь говорить потише, чтобы Фредерик не услышал, Джессика столь же сухо парировала:

– Нет, я вижу перед собой мальчика, который потерял всех, кого любил… мальчика, по-видимому оставленного на попечение женщины, которой нет до него дела… мальчика, которому не к кому обратиться за помощью, кроме как к экономке покойной матери.

Она понимала, что намеренно старается задеть Харди, но ничего не могла с собой поделать. Что-то в этом нетерпеливом, критично настроенном мужчине побуждало ее достучаться до его сердца, заставить наконец понять душевное состояние собственного сына.

– А еще я вижу, что вы, мистер Харди, не очень-то разбираетесь в детях.

Мужчина выразительно покосился на ее левую руку без обручального кольца и язвительно поинтересовался:

– А вы? У вас есть дети?

– Нет, у меня нет детей, – неохотно призналась Джессика, с досадой чувствуя, что краснеет.

– В таком случае, сначала заведите их, а уж потом раздавайте свои советы. Тоже мне, психолог доморощенный!..

Его высокомерие привело Джессику в ярость, она с жаром бросилась с бой:

– Пусть у меня нет своих детей, но как профессионал…

– Профессионал? – насмешливо перебил Грей Харди. – Что вы имеете в виду? Кем конкретно вы работаете?

– Я педагог, – ответила Джессика и тут же мысленно спросила себя, долго ли еще это будет правдой.

В этот момент она почувствовала, как ручонка Фредерика дрожит в ее руке, и это помогло ей отбросить все сомнения. Как бы она ни относилась к его отцу, давая волю своему гневу, она не поможет мальчику.

Когда Фредерик с детской непосредственностью заявил, что ненавидит отца, от Джессики не укрылось, что на лице Грея Харди промелькнуло выражение боли. Как бы она ни сочувствовала Фредерику, нельзя было не согласиться, что отец имел полное право требовать его возвращения домой. В этом Джессика не могла ему помешать, но что она могла, так это пойти вместе с ними и лично удостовериться, что Фредерик убежал из дому из-за потери близких, а не из-за жестокого обращения со стороны отца.

Как ни странно, несмотря на их взаимную вражду, Джессике не верилось, что Грей Харди дурно обращается с ребенком. Судя по тому, как он рассердился, и по тому, что в его реакции не чувствовалось и намека на угрызения совести, не похоже, чтобы он знал, какая причина побудила мальчика сбежать.

Грей Харди шел впереди, время от времени останавливаясь, чтобы отвести в сторону и придержать загораживающие путь колючие ветки ежевики. Видя, как Фредерик льнет к Джессике, он хмурился еще больше.

Минут через двадцать впереди показался поселок, но Грей Харди повернул в другую сторону – на более узкую и еще более заросшую тропинку, которая в конце концов уперлась в прочную деревянную калитку в высокой кирпичной стене.

Грей Харди открыл калитку и отступил в сторону, пропуская вперед Джессику и мальчика. Интересно, это проявление хороших манер или предосторожность? – подумала Джессика. Но предосторожность против чего? Не может же она убежать с Фредериком на руках от взрослого сильного мужчины?

За кирпичной стеной оказался запущенный сад, заросли ежевики были здесь еще гуще, чем снаружи. Вдоль кустов росли высокие деревья, как бы охраняя начинавшуюся за ними ухоженную лужайку и цветочные клумбы, а за ними виднелся поблекший кирпичный дом с множеством окон. Джессика с первого взгляда поняла, что дом старинный и гораздо больше, чем дом ее сестры.

Каким бы ни был отец Фредерика, одно можно сказать точно: он очень богат. Но счастье не купишь за деньги, и, как бы Джессика ни восхищалась домом, богатству Грея Харди она не завидовала. Что за радость иметь много денег, если родной сын шарахается от него, а жена, по-видимому, ушла? Может, она тоже его боялась? С другой стороны, у них ребенок, и, раз она все-таки вышла замуж за Грея Харди, значит, когда-то его любила. Джессика поёжилась, чувствуя, что мысли приняли опасное направление. Копаться в чужой личной жизни, пусть даже только мысленно, было совершенно не в ее духе.