Стихи - Оливер Голдсмит

Ведь истине не чужд ваш ум досужий,

О, зрите днесь богатых процветанье

И бедняков несчастных прозябанье!

Пусть отличит рассудок ваш надменный

Страну богатства от страны блаженной.

Гордыня грузит златом корабли,

Безумье ждет их у родной земли.

Растут у алчных сверх желанья клады,

Английских богачей плодится стадо.

Сочтем барыш. Богатство - лишь названье,

Не стало больше наше достоянье.

Сочтем потери. Отбирает знать

Надел, который многих мог питать,

Для парка и ухоженных озер,

Для многоконных выездов и свор;

Вельможи платье, роскошью блистая,

Украло половину урожая;

Дворец вельможи гонит бедняка,

На хижины взирая свысока;

Обильем поражает пышный пир

Любую прихоть исполняет мир.

Земля забавам отдана - и вот

В бесплодной роскоши заката ждет.

Прелестница, еще в летах младых,

Уверенная в силе чар своих,

Пренебрегает красотой наряда

Чтоб всех пленять, уловок ей не надо,

Но, чар лишившись, ибо чары бренны,

И видя воздыхателей измены,

Сиять стремится, не лишась надежд,

В блистательном бессилии одежд.

Так и земля, где роскошь воцарилась,

Не сразу чар естественных лишилась,

Но, торопя закат, распад лелея,

Дворцы воздвиглись и взросли аллеи,

И, голодом губительным гоним,

Расстался бедный люд с жильем своим,

И, зря, как горе губит бедноту,

Страна цветет - могильный холм в цвету.

Но где найти пристанище несчастным,

Погубленным вельможей своевластным?

Могла когда-то на земле общинной

Хоть скудную траву найти скотина,

А ныне вольный выгон огорожен

И чадами богатства уничтожен.

Куда деваться? В города идти?

Но что несчастных ждет на сем пути?

Глядеть на злато, не вступая в долю,

На люд, попавший в горькую неволю,

На мириады странных ухищрений,

Что тешат знатных в час увеселений,

На блеск забав пустых и изощренных,

Что зиждится на горе разоренных?

Там шелк и бархат на хлыще придворном,

А швец измучен ремеслом тлетворным.

Там на пути блестящих кавалькад

Угрюмых виселиц темнеет ряд.

В чертог, где Наслажденье правит бал,

Катится пышного кортежа вал,

На площадь рушится лавина света,

Сияют факелы, стучат кареты.

Уж верно, беды здесь не гонят смех,

Уж верно, радость эта тешит всех!

Ужели не шутя ты мыслишь так?

О, отврати свой взор от ложных благ,

Взгляни туда, где, как бездомный зверь,

Дрожит в ознобе лютом Евы дщерь

Никак, она в деревне расцветала,

Над былью горькую слезу роняла,

И озарял жилище взор юницы,

Как первоцветов вешние зарницы.

А ныне, потеряв друзей и стыд,

Под дверью совратителя лежит,

Ее грызет мороз и град сечет,

Она в стенаньях проклинает год,

Когда, послушавшись гордыни жалкой,

Рассталась с сельским платием и прялкой.

Ужели, милый Оберн, твой народ,

Подобно ей, живет в плену невзгод?

И, может, ныне, чуя глад и дрожь,

Они краюху просят у вельмож?

О нет, в стране, чьи дебри - словно кара,

На супротивной выпуклости шара,

Под знойным солнцем держат путь упрямо,

Где вторит воплям дикая Альтама.

Сколь непохоже на родные своды

Дикарство устрашающей природы,

Палящих солнц отвесные стрекала,

Жары дневной сплошное покрывало,

Леса густые, где не свищут птицы,

Но мышь летучая во мгле таится,

Долин тлетворных буйный аромат,

Где скорпион стремит в пришельца яд,

Где спит, укрыто плотною травою,

Змеи гремучей жало роковое,

Где, сжавшись, тигры ждут добычи жадно,

А дикари, как тигры, беспощадны,

Где ураган в неистовстве своем

Клубами закрывает окоем.

Сколь непохож сей вид на дол английский

С ручьем прохладным и травою низкой,

Где льются трели в рощице укромной

Убежище одной лишь страсти томной.

О небо, что за муки в час прощанья

Они терпели, уходя в изгнанье,

С привычными отрадами простясь,

К родному дому близились не раз,

И медлили, и вожделели в дрожи

Найти за морем край, с отчизной схожий,

И содроганья сотрясали плечи,

И, мучаясь в тоске нечеловечьей,

Вернувшись, плакали, опять прощались,

И плакали, и снова возвращались.

Отец семьи, собравшись первым в путь

Ему страданье разрывало грудь,

Вел домочадцев в мир чужой, унылый,

Себе желая мира за могилой.

А дочь, не утирая слез с лица,

Опора престарелого отца,

Шла рядом, не заботясь о наряде,

Дружка оставивши родильца ради.

И в громких жалобах стенала мать

У дома, где познала благодать,

И целовала милых чад в печали,

Что ей вдвойне милы в кручине стали,

А муж ее старался быть спокойным

В безмолвии, главы семьи достойном.

Ты, Роскошь, небом проклята навеки

Тебе ль болеть душой о человеке?

Твоя отрава с вероломной страстью

Его лишает всяческого счастья.

Ты даришь царствам немочь изобилья,

Крадя у них цветущее всесилье.

Они растут от каждого глотка

Растет гора стенаний, высока,

Пока все тело не охватит тленье

И не убьет позорное паденье.

Уж ныне начался земли разор,

И разрушенье мчит во весь опор.

Уж ныне покидают прежний стан

Простые добродетели крестьян:

Спешат к ладье, чей парус с нетерпеньем

Волнуется под каждым дуновеньем,

Туда в печали убыстряют бег

И отплывают - и мрачнеет брег.

Там труд отрадный, дружеские узы,

Покой и нежность брачного союза,

Благонадежность с верою примерной

И благочестие с любовью верной.

И ты, Поэзия, что краше всех,

Бежишь пределов чувственных утех!

Не в силах ты средь жизни непотребной

Привлечь сердца, исторгнуть шум хвалебный.

Достойна ль ты, прекраснейшая дева,

Людской хулы, презрения и гнева?

Ты мой позор в толпе людей жестоких,

Мой талисман в скитаньях одиноких.

Ты - ключ живой кручин и благостыни,

Ты к бедному пришла - и с бедным ныне.

Из муз достойнейшая девяти,

Пестунья добродетелей, прости!

Прости! Куда б ни мчалась ты проворно

На склоны Памбамарки, скалы Торно,

В объятья ль равноденственного зноя,

Туда ль, где все под снежной пеленою,

Пусть светоч твой, что время не угасит,

Превратности суровой жизни скрасит.

Но надобна для истины подмога.

Ты силой убеждающего слога

Учи несчастных, сбившихся с пути,

И разум их от гнева отврати,

Чтоб, не прельщенные мечтою лживой,

Не гнались люди всуе за наживой.

Торговля смерть несет стране кичливой

Так рушит молы океан бурливый.

Крепка держава, что не алчет славы

Так скалам не страшны валов забавы.

О ПРЕКРАСНОМ ЮНОШЕ, ОСЛЕПЛЕННОМ МОЛНИЕЙ

Сколь милостив судьбы закон!

В несчастье - неба благодать:

Он стал слепым, как Купидон,

Чтоб мук Нарцисса избежать.

ПОДНОШЕНИЕ

К Айрис, Боу-Стрит, Ковент-Гарден

Скажи, распутница моя,

Корыстная блудница,

Каким подарком мог бы я

С тобою расплатиться?

Послал бы я сердечный жар,

Как дар, в твою обитель

Но вряд ли будет принят дар,

Коль небрежен даритель.

Соперники к твоим ногам

Бросают денег груду.

Коль у тебя любовь к деньгам,

Пошлю... когда добуду.

Цветок раскрытый не пошлю,

Бутон, что ныне в моде,

Я ветрености знак ловлю

В минутной их природе.

Во всем вини свой гордый нрав

И юношей когорту.

С почтением, о дочь забав.

Пошлю... тебя я к черту.

ПЕСЕНКА

Стон в устах, слеза в очах.

Все забавы манят втуне:

Гложет Миру лютый страх

Брачной ночи накануне.

К чему очей туманить свет

И омрачать свой лик кручиной?

Послушай Мира мой совет,

Для страха б не было причины.

ЭЛЕГИЯ НА СМЕРТЬ КРАСЫ СЛАБОГО ПОЛА ГОСПОЖИ МЭРИ БЛЕЗ

Оплачьте Мэри вслед за мною,

Ее, чей взгляд живил,

Что не гналась за похвалою

_Тех, кто и так хвалил_.

Она была добрей Франциска,

Прийти к ней каждый мог,

Она ссужала всех без риска

_Когда брала залог_.

Ах, Мэри Блез ласкала око,

Была скромна, тиха,

Душа не ведала порока

_Коль не считать греха_.

Ее наряд сиял, как пламя,

Огромен был роброн,

Когда она молилась в храме

_Коль не впадала в сон_.

Красавцев рой вкруг Мэри вился,

Но ею был гоним.

Король за нею волочился

_Коль шла она пред ним_.

Ее поклонники сбежали,

Исчез ее сундук.

Она мертва - врачи признали:

_Смертельным был недуг_.

О Кент-стрит, плачь, ведь делать больше

Нам нечего, поверь.

Увы, живи она подольше

_Не умерла б теперь_.

ОПИСАНИЕ СПАЛЬНИ ГОСПОДИНА АВТОРА

Где светочем сияет Алый Лев,

В приманиванье денег преуспев,

Где зелия, верша обряд питейный,