Университет. Руководство для владельца - Генри Розовски

Говоря о том, что нам принадлежит две трети (а точнее, видимо, три четверти) лучших в мире университетов, я имею в виду, что по общепризнанным меркам в рейтинге престижности американские частные и государственные высшие учебные заведения занимают почти все верхние места. Согласно последней экспертной оценке, проведенной азиатскими исследователями и обнародованной в «Эйшн Уолл-стрит Джорнал» 5 мая 1986 г., рейтинговая таблица выглядит следующим образом:

1 – Гарвард

2 – Кембридж, Оксфорд

3 – Стэнфорд

4 – Калифорнийский университет в Беркли

5 – Массачусетский технологический институт (МТИ)

6 – Йель

7 – Токийский университет

8 – Сорбонна (Париж)

9 – Корнелл

10 – Мичиган, Принстон

Я не придаю в данном случае значения распределению мест внутри этой десятки, хотя мне очень приятно увидеть на первом месте Гарвард. Как бы то ни было, это весьма приблизительная оценка, но в одном я уверен абсолютно твердо: если бы список удлинился до 20, 30 или даже 50 позиций, сравнительная доля американских университетов в нем не уменьшилась бы. Такие высшие учебные заведения, как Колумбийский университет, Чикагский, Южно-Калифорнийский (Лос-Анджелес), Калифорнийский технологический, Висконсинский и многие другие вряд ли найдут себе где-нибудь в мире достойных конкурентов. Обратите внимание и на такую деталь: в списке азиатских исследователей фигурируют Токийский университет и Сорбонна, которые попали сюда, скорее всего, благодаря преувеличенной восточной вежливости.

Мне могут возразить, что само понятие «лучший» в данном случае весьма условно, если не сказать бессмысленно. Я с этим категорически не согласен. Просто надо договориться о том, что мы используем это слово в довольно широком смысле. Университеты, о которых идет речь, являются ведущими научными центрами, предлагают широкий диапазон образовательных программ, находятся на переднем крае в области социальных исследований. Студенты со всего мира, обладающие различным уровнем подготовки, стремятся попасть в число их питомцев (см. примеч. 1).

Чем объясняется такой благоприятный результат? Отвечая на этот вопрос, можно начать с того, что образованию на все уровнях уделяли огромное внимание уже отцы-основатели, можно упомянуть практически бесклассовую структуру нашего общества и как следствие – почти уникальное уважение к университетскому образованию. Национальное богатство, большое население, правительственная поддержка (особенно естественных наук) также относятся к числу факторов, стимулирующих образовательную систему. В 1930-е годы повышению уровня стандартов обучения способствовал приток в страну ученых-беженцев из гитлеровской Германии, а также других европейских стран. Благодаря им интеллектуальный уровень в наших университетах необычайно вырос. И естественные, и гуманитарные науки поднялись на совершенно новую ступень. Огромную роль в повышении уровня образования играет традиция частной филантропии, поощряемой соответствующей налоговой политикой. Все это чрезвычайно мощные факторы, но, на мой взгляд, можно назвать и не столь заметные, но тем не менее равно существенные причины, благоприятствующие развитию высшего образования в нашей стране.

Американская университетская жизнь характеризуется одним необычным качеством – конкуренцией, соревновательностью. Учебные заведения одного класса пытаются завоевать первенство по разным параметрам – от объема фонда для финансирования научных исследований до масштабов общественного внимания, которое к ним привлекается. Например, Гарвард и Стэнфорд соперничают в наборе студентов и аспирантов – вещь совершенно немыслимая, скажем, в Токио или Киото, где прием зависит исключительно от успешного прохождения вступительных экзаменов. Столь же необычным для многих университетов в других странах является привлечение профессоров из других учебных заведений; им предлагается более высокая зарплата и более благоприятные условия для работы, что одинаково выгодно и самому профессору, и университету, который его приглашает. В Японии, как и во многих других странах, принято, чтобы преподаватель занимал место в том учебном заведении, которое окончил сам. Такого рода сегрегация представляет собой разительный контраст по сравнению с ведущими американскими университетами, преподавательский состав которых подбирается исключительно на основе личных качеств, вне зависимости от того, где и когда получен диплом об образовании.

Конкуренция университетов имеет, конечно, и негативные последствия – например, отток сил из определенных учебных заведений, теряющих свой авторитет на интеллектуальном рынке. Нельзя сбрасывать со счетов и слишком бурную миграцию научных светил, нескончаемо ищущих личной выгоды, а также связанное с этим ослабление корпоративного духа. Фантастически велик отрыв учебных заведений, практикующих «рыночные» сферы науки (например, компьютерное знание) от преимущественно гуманитарных. И наконец, возникает эффект уолл-стритовского мышления, предпочитающего финансирование тех областей, где достижения наглядны и не заставляют себя долго ждать – в противовес долгосрочным и немодным проектам.

Тем не менее у меня не вызывает сомнений, что положительные результаты конкуренции перевешивают ее негативные последствия. Она устранила благодушие и стимулировала стремление к совершенству и переменам. В 1980 г. британский журналист еще мог написать: «Оксфорду нецелесообразно участвовать в конкурентной борьбе. На сцене еще не появилось претендентов, способных сместить его с завоеванной позиции… В отличие от американских университетов… Оксфорду незачем доказывать свои достоинства… Они достаточно взвешены и оценены, чтобы обеспечить ему должное место» (см. примеч. 2). То же самое и теперь может быть сказано относительно Токийского, Парижского, Оксфордского и Кембриджского университетов, но никто никогда не скажет этого о каком-либо американском университете. Нам, возможно, не достает должно оцененной позиции, но место наверху принадлежит нам.

Американские университеты отличаются также своей практикой назначения на постоянные штатные должности. Я отдаю себе отчет в том, что это весьма щекотливый пункт. Критики этой практики указывают на то, что в этих случаях не учитывается изменение способностей к преподавательской деятельности и на местах закрепляется немало утративших соответствующий потенциал педагогов. Я не собираюсь спорить с этой точкой зрения, хотя я с ней абсолютно не согласен; замечу лишь, что к предоставлению постоянных должностей у нас относятся с величайшей серьезностью. Соответствующие контракты заключаются только после очень продолжительного испытательного срока (обычно это восемь лет) и наличия внутренних и внешних рекомендаций. Процесс получения такого места проходит в условиях жесточайшей конкуренции. Например, в Гарварде мы задаемся вопросом: кто в мире является наиболее достойной фигурой, чтобы заполнить данную вакансию, и когда находим такую личность, пытаемся заполучить ее в свой университет. Может быть, мы не всегда правильно определяем эту кандидатуру, может быть, нам не всегда удается привлечь желаемых персон, но цели у нас самые высокие. Детали предоставления пожизненных должностей в разных университетах разнятся, но в целом эта процедура едина для тех учебных заведений, которые входят в число двух третей самых лучших в мире. Все эти школы совершенно обоснованно считают, что качественный состав преподавателей – самый существенный фактор для повышения репутации и статуса. А это, в свою очередь, привлекает лучших студентов, обеспечивает научный авторитет, помогает получить финансовую поддержку со стороны.

Еще один фактор отличия американского университета от прочих – управление. Оно в большей степени определяется широким распространением частного высшего образования. Но это далеко не все. Государственное и частное образование в Америке с точки зрения управления почти не отличаются друг от друга, зато вместе их управление значительно отличается от, так сказать, европейской модели.

В Америке принята унитарная система: на самом верху стоит президент. Образовательная политика – программы обучения, типы присуждаемых степеней, выбор направления обучения, система приема и т. п. – определяется учеными. А вот вопросы бюджета, распределения инвестиций, введения новых программ, долгосрочного планирования и т. п. находятся в ведении руководства во главе с президентом, который подотчетен попечительскому комитету. Здесь важно отметить два момента. Во-первых, заведующие кафедрами, деканы, ректоры и т. д. назначаются, а не выбираются, и могут быть смещены с должности. Это очень важно, ибо выборы могут привести к назначению слабого руководителя. Кто, к примеру, будет, находясь в здравом уме и трезвой памяти, голосовать за начальника, обещающего сократить программу по его предмету? Во-вторых, относительно независимые попечители служат как государственным, так и частным школам, обеспечивая тем и другим невмешательство со стороны государства. Наша система руководства делает возможным принятие и осуществление в случае необходимости непопулярных решений. Опыт научил нас, что не все и не всегда наилучшим образом устраивается демократическим путем. Опыт научил нас и тому, что управление высшим учебным заведением становится наиболее эффективным, когда исключается или сводится к минимуму конфликт интересов.