Я человек эпохи Миннезанга: Стихотворения - Александр Големба

ТРАВИАТА, ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ

Шляпа мята-перемята,и заплата на виду.Травиата, Травиата,престарелый какаду.И, прокашлявшись сначала,черномазый обормоткареглазых харьковчанокпесней за душу берет.Надрывается шарманщик –иностранный человек,механический органчик,потому двадцатый век!Луч упал с небесной твердив водосточную трубу,музыкант Джузеппе Вердиповорочался в гробу.Как хотите губы красьте –хоть помады целый пуд:если не привалит счастья,так и замуж не возьмут!Сколько слов смешных и добрых,подходящих в самый раз,проницательный стеклографотпечатал про запас.Разверни цыдульку, Настя,или Фрося – всё равно!Вот оно — пустое счастье,что ж ты плачешь – вот оно!А потом на двор угрюмый,обагренный сентябрем,забредут шурум-бурумы,завопят: «Старье берем!»– Эй, паныч, скорее думай —нет ли брюк иль пиджаку, —захрипят шурум-бурумы,задирая вверх башку.Их прогонит дворник Блыщик:– Здесь не велено чужим! –А потом придет точильщики начнет точить ножи.Парень видный, парень ражий –как обложит, не отбрить,точит ножницы – и дажеложку может наточить!Приманив ребячьи стайкипосле множества иных,заиграют попрошайкина валторнах жестяных.Из окошек, из гляделок,из уставленных в упормедяки в оберткахбелых полетят на грязный двор.Где ты, город мой просторный,сердобольное житье,дребезжащие валторныи татарское вытье?Я вас выдумал когда-то,я вас больше не найду,Травиата, Травиата,престарелый какаду!

«Приснился нам город у самой воды…»

Приснился нам город у самой воды,где воздух особенно влажен,где даже и синие вешние льдысползают по тропам лебяжьим.

Приснился нам город. Закатный пожар.Жестокая пряжа рассвета.И взлет обелиска. И «Зингера» шар.Но Зингера ль стойбище это?

Мансарды. Туманов седых колыбель.Матросской гармоники вздохи.И круглые глазки ручных голубей,забывших людские подвохи.

И где-то на Западной (серой) Двиненедель корабельное стадо,где город в рассветном, в закатном огне,последняя сердца услада.

«Как далека от нас действительность былого…»

Как далека от нас действительность былого,как полусказочна ее смешная явь:пройдя сквозь решето классического слова,Россию давних дней по-своему представь.

Россию давних дней и гоголевских масок,смертей, утрат, тревог – печальных остряков!Некрасов сумрачный и праведный подпасок,и проза – долгий путь – чреда обиняков.

Мы верим в действенность соблазнов и событий,но мы куда умней, прохладней, деловитей,и чичиковский фарс нам попросту смешон.

Так тени праздных туч плывут по амальгамесоборных куполов. И всадник вверх ногами,да, Медный Всадник сам – лучом преображен!

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

В житницах моей печалиспит зерно небытия.Разве вы не замечалигоре темного литья?

Разве утренняя квотане заполнилась тоскойв первый день солнцеворотаи неволи колдовской?

Ты не спишь, туманный отрок,потерял ты счастья ключ,и на зельях приворотныхне дробится солнца луч,

и безвестные дорогине ведут тебя туда,где на месяц круторогийльет свой скудный свет звезда.

Это всё приснилось вкратценакануне той весны,той, когда начнутсбываться удивительные сны,

умилительные страстипорасстелют белый плат,над излучинами счастьявихри славы загудят.

Ты встаешь, весна вселенной,на исходе той зимы,той печали вдохновенной,той блаженной кутерьмы,

ты встаешь — и миг утратымеркнет в зареве судеб,и теплеет ноздреватый,рыхловатый черный хлеб.

«Томления души, оторванной от близких…»

Томления души, оторванной от близких,возможно ль передать словами бытия?Есть пляска темных дней – у каждого своя,слепые имена на смутных обелискахи залежи церквей, похожих на беду,из тех, что кажет гид в автобусе зевакам, –и всё, что сочтено намеком или знаком,и всё, в чем жизнь свою когда-нибудь найду.

БРОДЯЧИЙ СЮЖЕТ

Есть избитый сюжет фантастических книг:человек отправляется в прошлое. Штукав том, что себя он как робкий двойниктам ведет, где герои стреляют из лука.

Предсказать он способен исход и судьбукоролей, и царей, и народных движений, –в этом смысле пришлец – семи пядей во лбупромолчал из тактических соображений.

А кончается эта история так:прощелыга-пришлец похищает красоткуи в грядущее с ней устремляется ходко,потому что он, в общем, пижон и мастак!

К сожалению, где-то на грани вековтормозит он с отчаяньем мотоциклиста,а красотка стареет годочков на триста,и ее ни в какой не затащишь альков!

В общем, это наивный избитый сюжет,но читатель постигнет, те книжки листая,что вояжи в глубины исчезнувших лет,путешествия в прошлое – вещь непростая.

Тем не менее, есть и такая страна,та, которой бессонная память верна,где прошедшее наше осталось навеки,где текут непонятные пенные реки.

В той таинственной полузабытой странеможем мы предсказать всё, что будет в грядущем.В той стране с нашим сердцем, томительно ждущим,мы пылаем в одном автогенном огне.

Предсказуемо всё. Всё свершится в свой миг,завершится вполне утоленною жаждой,только я сожалею всегда, что не каждыйдо Крещатика Страсти доводит язык!

Не спеша мы уходим в забвенья пургуи последние силы душевные тратим.

Предсказания прошлого я не могусчесть каким-то никчемным иль глупым занятьем.

КОЛОМБИНА

Ты была Коломбиной и ты ликовала,и судьбины своей ты не знала пока,и ложилась на музыку Леонкаваллоголубиная тень твоего колпака.Ты была Коломбиной – и самой любимой,и совсем нелюбимой, – и камень плакуч,и слезинки струились горючей лавинойсквозь летучее месиво мреющих туч.Ты была Коломбиной, была фейерверкомпозабытых острот, пожелтевших страниц,ты росла, уходя колпачком островерхимв голубиную почту померкших зарниц.Ты была Коломбиной – и ты отыскалана галерке юнца, не сводившего глаз,ты была полногласной, как лингва тоскана,ты плыла по щебечущей влаге вокалаи на дряхлых партнеров косилась подчас.А за окнами зной, – мы и вправду играли,а на Медной Горе добывали руду;это было в бреду (рассказать не пора ли?),это было со мной в незабвенном году.Ты была Коломбиной – и ты ликовала,ты плыла по щебечущей влаге вокаланеизвестно зачем, неизвестно куда,ты была Коломбиной – и ты не сдержалась,распустила корсаж, растранжирила жалость,а в нетронутых недрах змеилась руда.Дорогая подруга, неласковый недруг,золотая руда в нерастраченных недрах,предгрозовье и душу смутившая боль,я не думал тогда о улыбке лукавой,я тебя не прозвал сероглазой забавой,я боялся и думать о встрече с тобой.А сегодня гроза сизокрылым набатом,а сегодня гроза запеклась над Арбатом,и стрекозы летят над кипящей смолой,над землей – как хотите ее называйте,над железной травой, над размякшим асфальтом,над хрустящей, еще не остывшей золой.

А сегодня, бродя по траве стрекозиной,я навьючен опять бутафорской корзинойалых, белых, и черных, и розовых роз.Ты опять – Коломбина в кисейных нарядах,и пылает под пыльными складками паддугнеподкупная горечь рябиновых гроз.

СТИХИ О ПРОГРЕССЕ КИНОИСКУССТВА