Игры желтого дьявола - Борис Пугачев

– Я понимаю вашу занятость. В Москве в любом случае буду рад с вами пообщаться, – вставая из-за стола, ответил Родик.

Алпамыс проследовал в коридор и, необычайно быстро надев ботинки, спросил:

– А где же хозяюшка?

– Окса! – позвал Родик.

Из кухни появилась Окса. Алпамыс галантно поцеловал ей руку, сопроводив этот знак внимания массой комплиментов.

Закрывая за Алпамысом дверь, Родик подумал: «Как многолики бывают люди. Возможно, они этого сами не замечают. Как разительно отличается Алпамыс сегодняшний от того, которого я наблюдал там, на войне. Важно, что он интересен. Предложение его тоже, хотя и имеет размытые граничные условия и попахивает авантюрой. Он раскусил меня. Понял мои чувства и проблемы сегодняшнего существования. Очень тонко заинтриговал меня. Ему палец в рот не клади, а хочется! Несмотря на его странные обороты речи и непривычную внешность, общаться приятно. Классический вербовщик. На кого же из иранских персонажей, изображенных Александром Николаевичем, он своими бородой и прической похож? Приеду в Москву – пересмотрю внимательно все портреты. Давно я не навещал старика, и он что-то не звонит. Вдруг заболел?.. Да и свой портрет я у него никак не заберу. Позвоню-ка ему прямо сейчас».

Родик набрал номер и неожиданно легко дозвонился.

– Алло, – послышался в трубке знакомый голос.

Родик, живо представив ленинскую бородку Александра Николаевича и его любовь к пародированию вождя, шутливо спросил:

– Смольный?

– Ой, Родион Иванович, так рад вас слышать! – отозвался Александр Николаевич и, подхватив игру, грассируя добавил: – Поздравляю вас, батенька. Ваши действия на Туркестанском фронте нами с товарищами одобрены.

– Откуда такая осведомленность?

– Феликс Эдмундович, батенька, мне вчера докладывал. Вы уже в столице? Почему не пришли ко мне с докладом?

– До столицы пока не добрался. Басмачи задержали… Золотой запас России пытались захватить. Был долгий бой. Золотой запас потеряли в песках.

– Не дело, батенька, не дело! Упускать золотой запас… Придется перед Львом Давыдовичем ответ держать, перед товарищами, перед партией.

– Знаю. Отвечу по всей строгости. Ящик бальзама «Шифо», полагаю, удовлетворит товарищей.

– Не уверен, батенька, не уверен… Требуется коллегиальное решение. Будет заседание ЦК в русском люксе Вятских бань. Как товарищи решат. Я за вас несколько слов замолвлю.

– Спасибо! Пределов моей благодарности не будет.

– Не меня благодарите. Благодарите весь рабочий класс и желательно не словами, а пролетарским напитком. Ждем вас с нетерпением!

– Буду к концу недели. Рад, что у вас все хорошо!

Родик разъединил линию и, посидев несколько минут в задумчивости, пошел в спальню с одним только желанием лечь на кровать и, несмотря на ранний час, заснуть.

Глава 2

Почти всегда бывает так, что мы редко управляем событиями, но события ведут нас за собой.

Ф. Вольтер

Убедившись в невозможности изменить ситуацию по кредитованию, во вторник вечером Родик принял решение возвращаться в Москву.

Достать билеты удалось только на вечер четверга. Заняться было нечем.

Родик уже давно понял, что когда-то не без основания называемый городом-садом Душанбе стал совершенно непригоден для отдыха в том понимании, которое вкладывали в это слово жители уже несуществующей страны – СССР.

Учреждения культуры давно не функционировали. Парки, пляжи, рестораны, кафе и другие места, отведенные для отдыха горожан, заполонили неопрятно одетые, с блестящими от пота лицами и постоянно играющие оружием недавние крестьяне, а сейчас заслуженные деятели Народного фронта. Они создали сумятицу, раньше царящую только в кишлачных чойхонах [1] во время отмечания революционных праздников.

Смотреть на это Родику не хотелось, и он решил провести оставшееся до вылета в Москву время дома. Единственное уличное развлечение, которое он вынужденно себе позволил, – посещение базара. Надо было чем-то питаться и кое-что захватить с собой в Москву, чтобы оправдать надежды друзей и родственников на презенты, а себя, вероятно, надолго обеспечить необходимыми ингредиентами для приготовления восточных блюд, прочно обосновавшихся в его рационе.

Ходить на базар Родик любил по многим причинам. Ему нравилось торговаться, ощущать восточные ароматы, выбирать пищу и особенно фрукты, предвкушая их поглощение. Земля и солнце этого благодатного края, несмотря на социальные катаклизмы, продолжали дарить плодам незабываемые ароматы в сочетании с несравненными вкусовыми качествами.

Время подходило к полудню, и надо было поспешить, чтобы застать базар в его расцвете. Улица встретила Родика и Оксу безлюдьем и духотой. Еще накануне задул «афганец», неся с собой что-то похожее на песок. Им повезло. Почти сразу удалось остановить «жигули», и сидящий за рулем таджик согласился довезти их до Путовского базара. Через пятнадцать минут они уже осматривали торговые ряды.

Несмотря на войну, базар изобиловал продуктами, хотя привычной толчеи по понятным причинам не было. Родик по привычке начал торговаться, но вдруг почувствовал, что необходимая для восточного базара часть общения пропала. Продавцы хотя и принимали торг, но как торг, а не как общение. Настроение Родика испортилось. Он отстранился и полностью положился на Оксу, предложив дыню для Москвы купить завтра на Зеленом базаре по дороге в аэропорт, а вахшских лимонов не брать много, поскольку до Москвы их не довезти, а за оставшееся время он больше килограмма съесть не сможет.

Вскоре сумки в руках Родика потяжелели, вместив предназначенные для Москвы миндаль, фисташки, сухофрукты, зиру, барбарис, а для дома – дыню, вахшские лимоны, виноград, крупные плотные розовые помидоры, слегка потемневшую от жары баранину. Наконец Окса стала выбирать лепешки, и Родик понял, что поход завершается.

Фрукты, книга, кондиционер, секс и вот уже трап самолета. В салоне, еще не наполненном запахами фруктов и людских тел, Родик устроился около иллюминатора, из которого было видно здание аэропорта. Некоторое время он всматривался, как будто желая запечатлеть его в памяти. Потом повернулся к Оксе и сказал:

– Прощайся с Душанбе. Вероятно, теперь мы попадем сюда не скоро, а может – никогда.

– Да-а-а, – как-то растерянно отозвалась Окса и положила голову на плечо Родика. – Жалко. Что с нашими квартирами будет?

Родик удивился такой реакции женщины, прожившей в этом городе всю сознательную жизнь, родившую здесь двоих детей и похоронившую мужа. Однако развивать эту тему не стал. Достав книгу, он погрузился в сюжетные ситуации рассказов незаслуженно забытого Пантелеймона Романова. Его короткие бытовые зарисовки, так характерные для советской сатиры двадцатых–тридцатых годов, нравились Родику и навевали ассоциации с современностью. Он отвлекся, только когда начался разгон для взлета, чтобы понаблюдать момент отрыва от земли. Наконец самолет набрал высоту. Родик опять углубился в чтение.

Приземлились без опоздания. За иллюминатором проплывали аэропортовские постройки с неопрятными подтеками воды от моросящего дождя, предвещавшего близкую осень.

Выйдя на трап, Родик посетовал, что не взял зонтик. Ветер неприятно бросал дождевые капли в лицо, заставляя бегом преодолеть путь до автобуса. Окса безмолвно следовала за ним.

В толпе встречающих Родик сразу заметил своего заместителя Михаила Абрамовича. Тот помахал им рукой. Родик сделал ответный жест и постарался ускорить свое движение в потоке прилетевших, чем вызвал их явное недовольство.

Наконец толпа вырвалась из узкого прохода и растворилась среди встречающих.

– Мишенька, как дела? – приобняв своего заместителя, спросил Родик. – Как самочувствие Галины Моисеевны? Как Инна?

– Все слава богу. Мама, как всегда, поскрипывает, поднывает, но в целом держится бодрячком. Инна – без изменений. Продолжают воевать друг с другом. На работе все ровно. Да я тебе по телефону докладывал. Августовское затишье. Как долетели? Выглядите отдохнувшими.

– Все нормально. Только в салоне было очень душно.

– Это мелочи. Главное – рейс не задержали. Окса, давай свои сумки.

– Спасибо, Миша, мне не тяжело.

– Давай, давай! Идти достаточно далеко. Машину близко не удалось поставить.

– Слушай, Миш, мы с Оксой подождем тебя у выхода, а ты подрули. Так будет проще. Да и мы еще не акклиматизировались. Болеть не время.

– Хорошо. Ждите. Я быстро!

Вскоре показался знакомый серый «Москвич», который Родик недавно приобрел для Михаила Абрамовича, с трудом преодолев при этом его нежелание передвигаться по Москве на автомобиле. С тех пор Родик постоянно сожалел, поскольку водителем Михаил Абрамович был никудышным, что приводило к курьезным ситуациям, не способствующим ожидаемому улучшению работы. «Москвич» описал нерациональную дугу и, наехав колесом на бордюр, остановился.