Великий и Ужасный 4 - Евгений Адгурович Капба

вы, уруки, народ крепкий, что тебе четыре денька… А тут — тут вон их сколько, а ты один.

— Гы, — сказал я. — Тут кормят?

— Завтрак, обед, ужин. Между ними — тяжкий физический труд, прогулка и сон, — пояснил дружелюбный старый охранник. — Но тебе это вряд ли светит. Встретимся в лазарете, утречком. Мы пришли, тебе сюда

Рация крепилась у него на плече, и он сунул дубинку в гнездо на поясе, прижал освободившейся рукой кнопку и сказал:

— Федорыч, открывай четыре-двадцать.

Дверь камеры с гудением зуммера отодвинулась в сторону.

— Проходи, становись спиной к решетке. Закроется дверь — расстегну наручники.

На самом деле я уже дважды примерялся — разорвать цепи я бы смог, стоило только приложить усилия. Но потом отковыривать браслеты с запястий и лодыжек? Не, пусть уж лучше ключиками… Так что я снова сделал смиренный вид и подождал, пока старшой из охраны скажет:

— Два шага вперед, — обозначая, что я могу быть свободен, по крайней мере в пределах камеры.

Затопали ботинки, конвоиры удалились, а я с удовольствием хрустнул суставами, наслаждаясь движениями конечностей и вглядываясь во тьму. И тьма взглянула в ответ — четырьмя парами ярко-желтых, светящихся глаз!

— Ур-р-р-р… — прорычал кто-то глухо и гортанно. — Чер-р-р-рный ур-р-р-рук!

— А каков он на вку-у-у-ус? — с подвыванием поинтересовался другой.

— И кр-р-р-репко ли он спит?

Зрение мое уже переключилось в ночной режим: смутить порождение урук-хая отсутствием ярких источников света не получится! И я скорчил рожу: песьеглавцы! Вот же кого не ожидал тут увидеть! Это какой-то подвид зоотериков, типа — волки-оборотни, или вообще — отдельная местная раса? Кинокефалы, которых Геродот с Гесиодом как раз размещали на севере Азии? Я все-таки склонялся к первому варианту, потому как на волков они походили как… Как псины ледащие, короче. Такие себе лохматые дворняжьи рожи, волосатые руки-лапы, про хвосты ничего нельзя было наверняка сказать — жопами они ко мне не поворачивались.

— Ша! — сказал я и хрустнул пальцами. — Вас жалеть не буду, песьи дети.

— Бр-р-р-ратья, у нас тут бор-р-р-рзый чер-р-рный ур-р-р-рук! И его к нам посадили спе-ци-аль-но!

— Давайте сожр-р-р-рем у него ноги? Он не помр-р-р-рет, а мы пер-р-р-рекусим…

— Ноги я вам мои жрать не дам! — погрозил пальцем я. — Только попробуйте, псины.

— Обзывается! Мы не псины, урук! Мы — чекАлки!

— Да мне похер, — сказал я. — Не полезете ко мне — я не трону вас.

— Он нас не тронет… Он думает, что может нам угрожать… — сутулые собаки приближались, принюхиваясь. — Ты урукочеловек? Твоя мама расставила ноги перед орком?

— А твоя — перед блохастым кобелем? — уточнил я, стоя в показушно расслабленной позе. — Как думаешь, кому повезло меньше — ей или ему?

Конечно, они кинутся на меня, это как пить дать. Но если я хоть что-то понимал в собачьих (вольчих, шакальих, орочьих) стаях — то первым кинется вожак. Так внутри стай принято. Ну, про Акеллу ведь все знают, да? Пока он не промахнется — он главный! А я понятия не имел — кто именно из них главный, и поэтому обоими глазами пытался следить сразу за всеми четырьмя кабыздохами.

— РОАР! — один из шелудивых оттолкнулся передними конечностями, придавая себе дополнительное ускорение, и стремительным домкратом рванул вперед, целясь своей пастью вроде как мне в пах. Грязный извращенец!

Я встретил его ударом кулака в нос, крепко — так, что даже локоть заныл от столкновения, а лицевые кости песьеглавцу, отправив его в полет через всю камеру. Третьему почти удалось цапнуть меня за руку, но хрен там — только кусок рукава оторвал, и тут же был схвачен второй рукой за грудки и оприходован твердым урукским лбом опять же — в нос! Ну, то есть я хотел в переносицу, классически — но слишком у псины выдающаяся морда лица. Была. Теперь — вогнутая.

— Не-не-не! — завизжал четвертый, видимо, впечатленный скоростью и решительностью расправы. — Я всё понял! Не меня-а-а-у!

— Тогда сам! — предложил я. — С разгону.

Во мне клокотал норадреналин, прошло всего каких-то секунд пятнадцать, и этого было крайне мало для реализации моих кровожадных наклонностей. Да и маны у меня по ощущениям накопилось после стычки на мосту через край — еще бы, такие редкие твари как киберэльфы наверняка уже и на татау проявились, пока меня в этот Бурдугуз везли… Так что рявкнул я, наверное, громче чем следует, потому как шакалёнок обреченно заверещал:

— И-и-и-и! — и с разгону врезался башкой в стену и упал.

— Офигеть, ты неадекват, — прокомментировал я. — Какая у вас койка свободная была?

— Л-л-любая!

Мне нужно было сделать обмотки на руки, потому что по всему выходило — это будут очень долгие дни, пока Рикович меня не найдет. А сквозь рукав нет-нет да и посверкивало золото, и только тот факт, что последний из собачьих могикан забился в угол и прятал мохнатую рожу в коленях спасал меня от разоблачения. Вот поймут что я не просто так погулять вышел, а имею сверхъестественные рояли на правом предплечьи — и всё! Переведут в тюрьму для магов, а там меня размотают как Бог черепаху. Или как Роксана — Сархана в свое время.

Так-то они наверняка подумали что я просто урук-беспредельщик, и решили наказать, посадив к самым злобным местным паскудам. Знали бы про татау — определили бы или в карцер с хитрым экранированием, или в помещения для магов-мутантов-киборгов, не совсем же они идиоты!.. Хотя киборгам и тюрьма не нужна: выними батарейки и всё, наслаждайся холодным железом, чучело.

Я уселся на ближайшую, воняющую мокрой псиной кровать, поморщился, скомкал постель вместе с матрасом и бросил в поскуливающего шакала, который мигом соорудил себе в углу что-то вроде гнезда, приспособленец. Даже на голой фанере было приятнее, чем гипотетически — в этом блошином домике! С шерстью на подушке, фу!

— Скажешь охране, что твои эти соплеменнички сами на меня напали, или я суну тебе руку в пасть, высуну из жопы, дерну за хвост и выверну тебя наизнанку, понял? — так себе алиби, но лучше, чем ничего.

— Д-д-д-дыа! — его била крупная дрожь.

Жалеть мне теперь щеночка, что ли? Мерзкий и странный тип. Кстати, он и предлагал сожрать мои ноги, если что. Просто — порода такая. Типа шакала Табаки.

Я огляделся, пытаясь понять, где предстоит существовать ближайшее время. В целом — это было приемлемо. Тут обнаружилась даже маленькая раковина и сортир в полу, так что я умылся, осмотрелся повнимательнее, обнаружил пару сравнительно чистых полотенец и принялся драть их на полоски: к тому моменту, как откроются двери, я должен быть во всеоружии.