Тайна жизни и смерти - Александр Мень

Учение о перевоплощении возникло в ограниченном регионе, среди определенного этнического окружения, в районе между Индийским субконтинентом и Австралией. Впоследствии, когда племена ариев пришли в Индию, около 2000 года до нашей эры, они постепенно заимствовали концепцию переселения душ, но сами предки ариев этой доктрины не знали. Древнейший памятник религии тех времен — «РигВеда» — еще не знает теории переселения душ. И только потом, в начале I тысячелетия до н. э. в Упанишадах, в частности, в БрихадараньякиУпанишаде, впервые упоминается эта концепция.

Что же такое переселение душ? Это учение имеет три формы. Первая форма — та, которая имеется в древнейших текстах Упанишад. Почему там возникло это представление? Потому что, согласно учению древних индийцев, в мире действует только Бог — и человека нет, и нет никого, кроме Него. Только Бог рождает из Себя мироздание и снова в Себя втягивает. Подобно тому, как солнце выбрасывает из себя протуберанцы, подобно тому, как из океана рождаются волны, разбиваются о скалы и снова уходят в море, так все явления мира возникают, рождаются из недр Божественного и погружаются обратно в Него.

О перевоплощении какихто душ говорится довольно условно, потому что, в конечном счете, перевоплощается не человек, а Брахман, Единое Божественное. Он входит в этот мир, и каждый из нас, согласно этой концепции, есть лишь всплеск этого Брахмана, каждый из нас единосущен Божеству, и только надо опознать в себе эту тайну и помнить, что рано или поздно ты вернешься в это состояние. Тогда будет ясно, что перевоплощение души в других людях, в животных — это все временные этапы, это часть грандиозных игр мирового океана, грандиозных моментов воплощения Абсолюта. В этой картине есть свое величие.

Но христианство иначе смотрит на вещи. Есть ли здесь чтонибудь общее с церковной точкой зрения? Да, несомненно, есть. Прежде всего, глубинная традиционная христианская точка зрения полностью согласна с учением Упанишад и других философов о том, что Божественная тайна невыразима, невместима в наши понятия, что Божественное — это то, что находится по другую сторону частных конкретных человеческих мыслей, слов и определений. И если в Упанишадах мы находим мысль, что высшая Божественная Личность — Атман — может определяться только отрицательно, что Он есть «не то, не то и не то», то же самое говорят и христианские богословы: Бог не может быть целиком и адекватно втиснут в прокрустово ложе наших земных человеческих представлений.

Далее, христианство полностью разделяет взгляд, который проповедует Восток, о том, что духовное, безусловно, важнее материального, что духовное — это некая высшая ступень развития бытия, и что дух должен господствовать над телом, ибо «не единым хлебом жив человек». Здесь общность налицо.

Корме того, в Упанишадах есть понятие «мокша» — спасение. И это разделяет христианство. Человечество, мир находятся в страдающем, болезненном состоянии; он нуждается в избавлении, спасении, а тот, кто не отдает себе отчет в этом, тот и будет прозябать во мраке. «Мокша» в Упанишадах — это великая  жажда спасения. И я думаю, вы знаете, что христианство, которое ставит в центр своей проповеди учение о Спасителе и о спасении, конечно, является религией спасения.

Но здесь есть и различие: для Востока спасение заключено прежде всего в осознании единства человека и Божества, полной тождественности. И для этого возникли определенные методы и упражнения — так родилась и техника йоги — для того, чтобы это осознание в себе вызвать и реализовать. Собственно, главная беда человека, согласно Упанишадам, в «авидьи», то есть в неведении: человек не знает, что он часть Божества, частица.

Для христианства человек не частица, а творение. Он не был и стал. Между бездной абсолютного и нами — относительными — нет перехода, нет того излияния силы, которая бы превратилась в человека и мироздание. «В начале сотворил Бог небо и землю». «Небо и земля» — символ, образ Вселенной. Не излил из Себя, не исторг из Своих недр, а сотворил. «Да будет свет», «Да произведет вода душу живую», то есть Абсолютное не рождает, а творит — вот здесь важнейшее, принципиальное, качественное отличие. Мы не единосущны Богу, мы — творение.

Твое созданье я, Создатель,

 Твоей Премудрости я тварь,

 Источник жизни, благ Податель,

 Душа души моей и Царь!

[Г. Р. Державин. Ода «Бог»]

Так говорит пророк.

Мы не имеем бытия. Когда древний боговидец Моисей спросил у Бога: «Кто Ты есть? Как имя Твое?» Он ответил: «Я Сущий, Я Тот, Кто есть». Бог дает понять, что его как бы нет, его бытие рождено потому, что Он дал ему бытие.

В конце концов, согласно Упанишадам, единственным субъектом мира является только Бог. Согласно христианскому воззрению — Творец и второй, «малый Бог» — созданный им человек. Не частица, не излияние, а новая воля, противостоящая Ему, причем свободная, способная восстать против своего Создателя, противиться Ему, и если желает прийти к Нему, то свободно. Спасение без свободы осуществляться не может.

У атеистов в 20е годы сложился такой софизм для незадачливых людей: «Может ли Бог создать такой камень, который Сам не сможет сдвинуть?»

Если Он не может, значит, Он не всемогущ, а если может, то опять не всемогущ, потому что Он не может его сдвинуть. Бердяев ответил: «Может, и этот камень есть человек». Человек... потому что он образ и подобие Божие, не частица Бога, не излияние Бога, а «alter ego», Его второе «я», созданное Им, а не рожденное.

Так вот, если учение о спасении как таковое нас роднит, то понимание спасения у нас совершенно разное. Для христианства спасение есть приобщение к Божественной жизни, но не растворение в ней. Для авторов Упанишад, для великих мудрецов Индии и тех, кто следовал за ними, высший этап спасения — полное исчезновение личности, ибо личность есть временный всплеск на поверхности бытия, а на самом деле есть только одна Личность, к Которой надо вернуться, — это сверхличность Бога.

В Евангелии мы находим совершенно противоположную точку зрения: Господь говорит о том, что ангел каждой души предстоит на небесах перед Богом (Ср. Быт 1:2), то есть Ему дорог каждый. Созданная личность абсолютно драгоценна для Творца, она не является только частью чего-то. Какое огромное различие!

В брахманизме, в Упанишадах, перевоплощение возможно потому, что Абсолют как бы входит в этот мир и играет в нем, играет, превращаясь в людей, зверей, в растения и так далее. Но потом он должен вернуть все обратно.

Есть в Индии другой вид учения о перевоплощении, буддийский, созданный в рамках великой религиознофилософской системы, основанной Гаутамой Буддой. Это пессимистическое воззрение.

Согласно учению Будды, личности не существует. Личность — это «скандха», сумма некоторых элементов, которые потом продолжают существовать, но как таковая личность исчезает. Перевоплощение в буддизме, строго говоря, является лишь данью традиционным индийским взглядам, а в действительности, как подчеркивает один из крупнейших наших буддологов Отто Розенберг, перевоплощаются лишь те элементы, «дхармы», которые когдато были выведены из состояния покоя, и вот они входят в мир, создают людей, души. Потом это распадается, но зло, сотворенное людьми, переходит в следующее воплощение. Того человека уже нет, но его зло, его болезнь идут из поколения в поколение. И самое великое счастье — прекратить этот поток бесконечных возвращений. Спасение для буддизма — в том, чтобы пресечь жажду жизни, «тришну», в том, чтобы выйти за пределы этого тяжкого бытия. Поэтому, в конечном счете, буддизм является учением о развоплощении.

Христианство есть учение о воплощении, о том, что Бог приходит в этот мир, и Он освящает небо, и землю, и звезды, и плоть человека. Воплотившийся становится одним из нас, плоть и кровь человеческая струится в жилах Богочеловека. И личность не разрушается, а разрушается в ней только зло. Но если разрушается зло — это становится колоссальной опасностью для личности, ибо, выражаясь образно, чем больше зла в личности, тем меньше от нее останется. Потому что все должно пройти через огонь. Естественно, речь не идет об огне физическом. Входя в атмосферу земли, метеорит накаляется и сгорает. Входя в атмосферу иных миров, в душе сгорает все злое, все темное, все черное, и полнота бытия человека в посмертии в значительной степени зависит от того, сколько, выражаясь опятьтаки метафорически, останется после этого сожжения.

И наконец, мы имеем третью модель учения о перевоплощении, эволюционистскую, которая развилась с конца XIX века. Это модель теософская. Она игнорирует буддийский пессимизм, она построена на научном оптимизме и идее прогрессизма XIX века. Возникла эта модель в теософском движении и в его ответвлениях, которые в высшей степени были связаны с интересом людей, направленным на все таинственное.