Дятел - Демид Дубов

скотина сейчас там резвится с ней как в последний раз, а Хорнет — человек, как сам считал, достойный доверия — сидит в спальне сложив ручки и все это слышит. Что могло быть еще хуже для него? Для человека безответно влюбленного в самую красивую девушку всего «Кило-11»? И красивую не по форме даже, не по размерам ягодиц или груди, не по лицу! Более смазливые и распутные мордашки, с которыми только и делать, что развлекаться, были прибраны при Гримсоне и его заместителях. Сэм была красива, потому что за всем этим, за тем, чем занималась в свободное от работы время, был какой-то фантомный статус. Крюгер, как ни крути, умела себя держать и не расплываться в простую похоть, относилась к этому философски и этим еще сильнее застревала в сердце Хорнета. И разбивала.

Джейк услышал натужный стон, вместе с диким воем от армейца. И опустил голову в руки. Ну, вот и все, он дождался того момента. Перетерпел и проглотил все внутренние обиды, снова, в очередной раз задушив в себе клокочущее и едкое чувство уничтоженного самодостоинства. Он слышал, как они прощались, и как напоследок Кроули сочно шлепнул Сэм по голой заднице.

— Все будет, как обещал, малышка! — хвалился он. — Еще увидимся?

— Спроси попозже, красавчик, и узнаешь. — ответила она, игриво улыбаясь ему межкомнатных дверях.

Подмигнув ему, она закрыла створку и мгновенно поменялась в лице. Оно осунулось и словно постарело. Медленно заправив растрепанные волосы за ушко, девушка посмотрела на руку и немедленно обтерла ее об узкие черные кружевные трусы. Поправила на себе лифчик и накинула фиолетовый шелковый халат, который лежал на кровати рядом с Джейком. Даже не опоясывая его, плюхнулась в кресло около столика с зеркалом и достала из тайника в ящике красную записную книжку. Щелкнула ручкой и что-то начала набирать быстрой и кривой вязью, то и дело посматривая на свои руки.

— …Как прошла встреча? — смятым голосом спросил Хорнет, часто и обильно сглатывая.

— Да он чертов гад. — словно между делом выпалила она. — Просто грязная свинья, вот и все! Как могла выпроваживала, а он все одно залез…

В маленьком зеркале Джейк заметил, как скривилось ее лицо. На нем смешалась злоба и отчаяние. И вдруг, в этом же зеркале он заметил смотрящий на него взгляд Сэм, и отвернулся. Крюгер шумно выдохнула, с хлопком закрыла блокнот и повернулась к нему.

— Джеки, мой дорогой. Ты сейчас сам испортил себе настроение. Ты зашел очень не вовремя.

— Я надеялся, что ты окажешься сильной, и сможешь выпроводить этого буйвола после первого раза. А ты с ним…

— Четыре. Четыре раза. — будто вообще без эмоций, как робот проговорила Саманта. — Я не буду просить у тебя прощения, я тебя предупреждала. В том, что ты увидел, виноват только ты.

— Да, я виноват. — кивнул он согласно. — И виноват только в том, что не могу…

— Джеки… — протянула Сэм, устало выдохнув.

— Что ты писала сейчас? — переменил тему он. — Я этот блокнот впервые вижу.

— Я рассчитываю количество припасов, которые смогу получить. — пожала плечами она, вставая. В этот момент Хорнет не смог удержаться и вгрызся взглядом в ее черное кружевное белье. Та заметила это, но не стала прикрываться. — И, если я смогу получить столько припасов, сколько мне наобещал этот кретин, я смогу поделить их на достаточные части среди всего своего отдела. Тут важно накопить столько припасов для раздачи, чтобы порции, полученные каждым, кому я хочу их давать, были одинаковыми, и никто не чувствовал себя обездоленным. Вот зачем мне дневник. Я веду в нем записи. Логично?

— Что? — Хорнет мгновенно оторвал взгляд от ее живота и поднял на лицо. — В смысле…

— А ты думал я одна собралась все это есть?! — звонко усмехнулась она, поставив руки в боки. — Милый мой, я не съем все это до того, как оно испортится!

— А в чем… В чем смысл?

— Ну, смысла здесь больше, чем во всех словах Гримсона вместе взятых. — отогнув указательный палец, она босиком зашагала по своей комнате. — Во-первых, я действительно все это не съем, а значит зря разводила колени перед всеми этими ослами. А во-вторых это ли не есть настоящее проявление хозяйственника, когда ты способен заботиться о своих людях, считая их равными себе, при том не жалея себя? Я ведь начальник, подо мной ходят сотрудники, и если сотрудники не будут видеть во мне угрозу, если они будут считать меня с ними одинаковой, то какова вероятность, что во время голодного бунта, который вот-вот случится, они поднимут меня на вилы? А Гримсона или Кроули, которые заграбастали себе десятки килограмм провианта? Вот и думай.

— Хочешь получить себе корону, когда начнется бойня?

— Я хочу не корону, Джеки. Я хочу прожить подольше. И прожить подольше у меня выйдет только в окружении тех, кто считает меня неприкасаемой, и кого я считаю достойными людьми. Здесь простая механика выживания, которая работала несколько тысяч лет, прежде, чем люди придумали рабство. И мы либо работаем сообща ради своего выживания, либо какие-то упыри забирают себе все, а обездоленные рабы возвращают себе это огнем и мечом. И оба этих пути ведут в одну и ту же точку. Только один прямо сейчас, а другой через кровь, пот, и боль. Логично?

— Логика в этом несомненно есть. — Хорнет согласился, прищурившись. — Отнять и поделить? Мыслишь стандартами врагов.

— Я мыслю логической цепочкой. — подняла брови она, разведя руки. — Жаль, что полковник не научился думать логически. Или хотя бы думать так, как думает его противник. Если бы мы знали, как думает противник, а противник знал бы, как думаем мы, мы бы не сидели здесь, а продолжали бы вечно держать руки над ядерными кнопками. Весь смысл в паритете. И если кто-то вдруг начинает считать, что паритета нет, и по ту сторону океана сидят идиоты, мы оказываемся в «Кило-11». Как тебе, милый мой?

— Соглашусь.

— А зачем ты пришел? — вдруг смутилась она, вспомнив, что он вообще-то нагло прервал ее способ заработка. — Ты же застал меня врасплох не для моих умозаключений о прошлой политике, да? Выкладывай.

— Да, точно не для этого. — округлив глаза, он помял шею. — Мы поймали странный сигнал. И… у него нет волны. Вот, послушай.

Она внимательно, с умным видом и голым пузом, на несколько раз прослушала запись настолько стоически и спокойно, что Хорнет в момент подумал, что у нее прихватило сердце, и она умерла вот так, на ногах. Или оцепенела настолько, что ни один из ее глаз даже не