Шустрое ребро Адама - Дарья Калинина

Но, несмотря на свое возмущение, сам он лихачил еще круче. У Серафимы Ильиничны дух захватило, когда он стрелой пустил свою «пятерку» прямо под колеса фиолетовой «девятки», вырвавшейся откуда-то сбоку. Благополучно разминувшись с «девяткой», Сева обогнул на полной скорости еще несколько машин, чудом избежал столкновения со средних лет упитанным господином и сшиб рекламный стенд.

К тому моменту, как с Серафимы Ильиничны уже сошло семь потов от страха, Валериана сцапали работники патрульной службы, которые почему-то наплевали на выходки Севы и нацелились именно на «Ауди».

«Должно быть, решили, что с того можно взять покруче», — сказала самой себе Серафима Ильинична.

«Пятерка» скромно подождала, пока неверный муж разберется с патрульной службой, а потом вновь пристроилась за ним. Теперь «Ауди» ехала значительно тише и без выкрутасов. Направлялась она в сторону Обводного канала. Там возле дома старой застройки парочка и вылезла из машины. Серафиме Ильиничне стало прямо плохо, когда она увидела, как девица обвилась вокруг ее мужа.

— Они неплохо смотрятся, — заметил Сева, который, что ни говори, был на редкость толстокожим типом.

— Ты! — прошипела Серафима Ильинична, не находя слов, чтобы высказать свое возмущение. — Ты думай, что говоришь, — наконец нашлась она.

— Ох, прости! — спохватился Сева, переходя на «ты». — Язык мой — враг мой.

— Заметно, — заявила Серафима Ильинична. — Мне необходимо выяснить, чем они будут заниматься.

— Это я могу сказать и так, — заявил Сева. — Совсем не обязательно убеждаться в этом своими глазами. Это больно.

— Откуда ты знаешь, если никогда не был женат?

— Потому и не был, — лаконично ответил Сева.

— Все равно мне необходимо своими глазами убедиться в его измене, — упрямо возразила Серафима Ильинична. — Иначе у меня останутся иллюзии.

— Тогда иди за ними и проследи, в какую квартиру они зашли, — сказал Сева.

— Я не могу, иди ты.

— Я?! — ужаснулся Сева. — Чтобы я оставил свою машину, можно сказать, свое единственное богатство на какую-то малознакомую мне женщину? Да мало ли что тебе в голову придет с ней сделать.

— Ты идиот, — запальчиво заявила Серафима Ильинична. — Ты что, думаешь, будто я все это затеяла, чтобы снять покрышки с твоей тачки?

— Покрышки у меня совсем новые, кстати говоря, — заметил Сева. — И потом, это твой муж, а я к тебе только в шоферы нанимался. Не хочу, чтобы он мне морду набил, приревновав к своей подружке.

— Чтобы Валериан набил кому-то морду? — поразилась Серафима Ильинична, но тут же прикусила язык.

Муж в последнее время явно отбился от рук, кто его знает, может, и до кулачной разборки докатился.

Чтобы не терять времени на бесплодные пререкания с шофером, Серафима Ильинична вылезла из машины и поплелась в подъезд. Лифт в доме был, но не работал.

— Какое убожество! — пробормотала Серафима Ильинична, поднимаясь по заплеванной лестнице с разрисованными стенами.

Разумеется, нелепо думать, что здесь по стенам могла быть пущена высокохудожественная роспись, что волей художника по панелям катил волны могучий океан и цвели волшебные цветы. Если что и цвело, так это плесень. В доме было всего четыре этажа и чердак.

Серафима Ильинична поднялась до конца и уперлась лбом в деревянную дверь с внушительным амбарным замком. Дверь вела на чердак. Дальше прохода не было.

— Куда же они делись? — в полном недоумении спросила у самой себя Серафима Ильинична.

Но в этот момент раздался шум заработавшего лифта, и на площадку четвертого этажа выскочила раскрасневшаяся парочка, продолжающая обмениваться поцелуями, на ходу раздеваясь. Серафима Ильинична в полном отчаянии смотрела, как девица в совершенном упоении от ее мужа никак не может попасть ключом в замочную скважину. Серафиму Ильиничну они не видели, так как она сидела пролетом выше, а смотреть вверх, да и вообще по сторонам у парочки не было ни желания, ни времени.

Наконец девица справилась с первым замком, на очереди был еще второй. В этот момент всякое благоразумие оставило Серафиму Ильиничну, она почувствовала, что если немедленно не разлучит сладкую парочку, то просто лопнет от злости. Она открыла рот и завопила. Но, к ее удивлению, вместо протестующего вопля у нее изо рта вырвалось слабенькое шипение.

Голосовые связки, впрочем, как ноги и руки, отказывались ей подчиняться.

Наконец проклятой девице удалось открыть дверь своего борделя, и она буквально вползла туда с Валерианом, повисшим на ней и мусолившим ей шею. Серафиму Ильиничну чуть не вырвало. В общем, состояние у нее было какое-то странное: с одной стороны, она была полностью обездвижена, а с другой — готова к немедленному открытию боевых действий против собственного мужа.

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы ее энергичная половина одержала верх. Наверное, Валериан, возмущенный поведением своей супруги, наверняка не простил бы ей, что так скомпрометирован в глазах молодой подруги. Разрыв и развод в этом случае был бы неизбежен. Что бы потом ни говорила Серафима Ильинична, как бы ни умоляла, сколько бы ни плакала, ничего изменить было бы уже нельзя. Но господь был, как всегда, на стороне униженных и оскорбленных, и Серафима Ильинична так и не смогла сдвинуться с места.

Зато едва за парочкой захлопнулась дверь, как паралич мигом оставил Серафиму Ильиничну и она метнулась вниз по лестнице. Жадно приникнув к двери, она стала прислушиваться к звукам, долетающим из Глубины квартиры. Прямо сказать, звуки не обнадеживали.

— Господи, что же это делается! Помешай этому как-нибудь! — воззвала бедная женщина к небесам, и там ее мольба была услышана, впрочем, реакция высших сил приняла какие-то странные формы.

Внезапно раздался шум поднимающегося лифта, и из него вывалилось сразу несколько молодых и очень крепких ребят. Они подскочили прямо к дверям квартиры, где скрылся Валериан Владимирович со своей пассией.

— Вы кто? — удивилась Серафима Ильинична. — Что это?..

Но закончить фразу ей не довелось. Один из ребят оторвался от двери, которую они взламывали всей командой, и повернулся к Серафиме Ильиничне. В руках у него сверкнуло что-то блестящее. Проследить за полетом его руки Серафима Ильинична не успела, но мир вокруг нее внезапно взорвался, а потом быстро стал терять свои краски, и Серафима Ильинична после краткой эйфории полета провалилась в темноту.

Мариша загорала в парке возле дома. Она всегда старалась воспользоваться первым летним солнышком, чтобы приобрести ровный золотистый загар и сэкономить на солярии. К тому же Мариша в глубине души была уверена, что все эти разговоры о пятнах на солнце, озоновых дырах и повышенной солнечной радиации придумали владельцы соляриев в компании с производителями аппаратов для солярия, одновременно с чем эти же люди всячески затирали информацию о вреде самих соляриев.

Солнышко припекало уже довольно здорово, и даже небольшая сырость, шедшая снизу, Маришу не смущала. А чего смущаться, если парк был разбит на месте бывшего болота, которое кое-как осушили и засадили деревьями. Но парк все равно время от времени зарастал осокой. Но Мариша всегда себя утешала, что вместо болота вполне могло оказаться кладбище, и тогда было бы совсем уж невесело. А так, ну подумаешь, немного сыростью тянет.

Так она уговаривала себя уже третий час. Наконец она почувствовала, что подстилка вся насквозь пропиталась влагой и на ней нет буквально ни одного сухого островка, где можно бы было притулиться. Только после этого Мариша пошвыряла свои вещички в мешок, сложила подстилку и поспешила домой.

Дома было пусто и голодно. Дина укоризненно смотрела то на хозяйку, то на свою пустую миску. Мариша заглянула в шкаф, в трюмо, в холодильник и на всякий случай в шкафчик в ванной, но нигде не обнаружила ни крошки кошачьей еды. Может быть, где-нибудь в доме и завалялась банка-другая «Вискаса», но Мариша не помнила где, а искать дальше было лень.

— Ты на диете, — сообщила она Дине.

Дина фыркнула и подошла к двери, показывая, что раз хозяйка дура, так и разговора у них не получится.

— Ладно уж, — смилостивилась Мариша, которой после нескольких часов на свежем воздухе тоже страшно хотелось есть. — Пойдем к маме, может быть, она нас покормит.

Дверь в квартиру мамы почему-то была открыта.

Это Маришу насторожило. Она твердо помнила, что мама собиралась на выходные поехать за город, и раньше позднего воскресного вечера ее дома будет ждать нечего. Сейчас даже до раннего вечера было еще далеко. Мариша осторожно опустила кошку на пол, чтобы не рисковать жизнью невинного животного, и шагнула внутрь.

Внутри кто-то побывал. В этом не было ни малейшего сомнения. Маришина мама не отличалась особой любовью к порядку и чистоте, но такого безобразия у себя в квартире она бы никак не устроила. Тут явно орудовал человек посторонний. Мариша обошла всю квартиру и убедилась, что, кроме нее и Дины, сейчас тут никого нет, а тот, кто был, уже ушел.