Целый вагон невест - Дарья Калинина

Дарья Калинина

Целый вагон невест

Человек шел по лесу так же медленно, как и замерзал. Вокруг него на много километров не было ни жилья, ни самих людей, поэтому ужасаться тому, как выглядел сейчас путник, было некому, как некому и помочь ему. Человек посмотрел на свои ноги и застонал сквозь зубы. От купленных недавно теплых ботинок остались одни лохмотья. Китайская кожа не выдерживала ни критики, ни зимних морозов. Человека спас ватник: он отрезал ножом несколько полос спереди и обмотал их вокруг истерзанных ботинок. Ногам немедленно стало теплей, зато стало холодно животу. Покончив с обувкой, он еще раз огляделся по сторонам и прислушался. Шум погони стих еще два дня назад, и тогда мужчина сделал то, чего не делал уже десять лет. Он заплакал, ибо решил, что судьба наконец-то сжалилась над ним и дала ему шанс. Но сейчас да еще на голодный желудок жизнь что-то перестала казаться ему той штукой, ради которой стоит жить.

Но он все же развел костер и долго наслаждался его теплом, с торжеством думая, что на этот раз прославленные ищейки не смогли тягаться силами с ним и повернули обратно. Но уже через час после того, как погас огонь и голод дал о себе знать, в голову мужчине закралась предательская мыслишка: а ведь там, у людей, от которых он сбежал, сейчас тепло и настал час ужина. Но природное упрямство, не раз губившее его в прошлом, дало знать о себе и сейчас: он продолжал идти вперед, не оглядываясь и не позволяя себе думать о возвращении.

Анна стояла в аэропорту Мюнхена и медленно закипала. Ее самолет приземлился уже больше получаса назад, она прошла таможенный контроль и вопреки собственным опасениям получила свой чемодан, а Вернера все еще нет. Наконец она услышала знакомое по многим телефонным разговорам «Аннья!» и была заключена в крепкие объятия Вернера, которого узнала с трудом. На фотографиях он выглядел как-то не так. Не то чтобы значительно лучше, но все-таки не таким помятым и морщинистым. К тому же его рост в письмах был явно завышен. Видимо, ее чувства отразились у нее на лице, потому что Вернер поспешно затолкал Анну в такси, и они поехали. По пути к его дому Аня с тоской вспоминала напутствие своей ближайшей подруги Мариши.

– Два раза ты уже влипала в истории с этой Германией, – говорила ей подруга. – Пора сделать выводы. Если и в третий раз обломится, значит, не судьба.

Сам дом в отличие от хозяина Анну приятно удивил и порадовал. На фотографиях, которые ей присылал Вернер, дом целиком не умещался, поэтому и сложилось неверное, так сказать, половинчатое о нем представление. На самом деле в доме было целых четыре этажа вместо предполагаемых Анной двух плюс мансарда. О самом женихе у Анны, оказывается, тоже сложилось неправильное представление. Ему было вовсе не «чуть за сорок», а уже значительно ближе к шестидесяти. Это Анна сообразила, когда смогла хорошенько рассмотреть его. Кроме того, он был вовсе не так одинок, как явствовало из его писем. У него имелись две взрослые дочери и вполне здравствующая жена, которая стояла тут же и мило улыбалась гостье.

Анна немного опешила от такого обилия впечатлений. И хотя это был не первый ее приезд в Германию, остро пожалела, что не осталась дома, в России. Но она тут же взяла себя в руки и напомнила себе про свои два первых визита, а напомнив, почувствовала, что вполне может примириться с существованием жены и дочерей, которые к тому же жили отдельно и вели почти самостоятельную жизнь. Старшая дочь обитала в Канаде и Анну вообще не волновала, жена имела любовника в Мюнхене, у которого и жила. Опасность представляла только младшая дочь. Она хотя и имела приятеля, но жила с ним тут же в Хайденгейме.

«Зато этот явно не будет заставлять меня принимать ванну в умывальной раковине, а потом в этой же воде стирать все грязное белье, которое накопилось у него за неделю, – подумала Анна себе в утешение, обнаружив стиральную машину, стоящую в роскошной ванной комнате. – И экономить на отоплении, когда за окном десять градусов мороза, тоже не будет», – продолжила она перечислять плюсы, увидев несколько электрических каминов и один, ловко имитировавший настоящий.

Обедали они втроем. Вернер ухаживал за обеими дамами и в их разговор особо не вмешивался. За десертом, состоящим из взбитых сливок с печеными яблоками, разговор все еще продолжал вертеться вокруг светских тем. Наконец, досконально выяснив, какая погода бывает в Питере, какими самолетами предпочитают летать в России, и рассказав, какие места посетили ее дальние знакомые во время тура в Россию, жена начала собираться.

– О, – сказала она, собирая вещи, – чуть не забыла. У меня для вас подарок.

И женщина протянула в очередной раз опешившей Анне толстую книгу с названием, которое Анна смогла бы перевести, даже если бы не учила немецкий с трех лет и не заканчивала немецкое отделение университета. Картинка из двух деятельно совокупляющихся тел, мужского и женского, достаточно ясно комментировала содержание книги.

– Danke schцn, – машинально поблагодарила ее Анна, чувствуя, что ей никогда не научиться ценить немецкое чувство юмора.

– Какой удачный подарок, – сказал Вернер, едва за его женой захлопнулась садовая калитка. – Она всегда знала, как мне угодить.

Анна с некоторым недоумением посмотрела на Вернера. К ее приезду он явно старался прихорошиться – покрасил волосы в голубоватый цвет, побрился и облился сразу несколькими дезодорантами, но Анна полагала, что затраченные им усилия себя все же не оправдали. Тут нужны были более радикальные меры, и общая косметическая подтяжка кожи была бы самой мягкой из них.

– Как думаешь, книга нам пригодится? – многозначительно глядя на нее, продолжил Вернер.

– А как твоя жена восприняла мой приезд? – спросила у него Анна, чтобы увести его от этой скользкой темы, попутно думая, куда бы спрятать мерзкую книжицу.

– Она обрадовалась, – заверил ее Вернер. – Когда она ушла от меня к Густаву, то очень переживала, что за мной некому будет ухаживать. «У тебя такой возраст, что нужно, чтобы рядом все время находился заинтересованный человек», – говорила она. И вот теперь я думаю, что нашел такого человека.

– Но с женой ты не разведен? – уточнила Анна. – Ты ведь не думаешь, что я буду жить с женатым мужчиной?

– На развод я уже подал, – поспешно заверил ее Вернер. – Но у нас такие дурацкие законы, что получить его я смогу только через полгода. Зато за это время мы сможем лучше узнать друг друга.

– За это время много чего случиться может, – пробормотала Анна по-русски и, как оказалось, словно в воду глядела.

У Анны была трехмесячная виза – это был максимум, который давали в посольстве. Значит, три последующих месяца Анне предстояло находиться где-нибудь в другой стране. Больше трех месяцев Германия ее терпеть отказывалась. Таким образом, из полугода, что оставался до развода, вместе с Вернером она в лучшем случае проживет половину.

Ночью выяснилось, что Вернер мужчина еще хоть куда. К Ане он вышел в костюме поросеночка. У него была шапочка с ушками, пятачок и хвостик колечком. Больше на нем не было ничего, и он, сложив ручки перед собой, бодро попрыгал по направлению к окаменевшей от изумления Ане.

Девушка решила бежать. Все равно куда и как – но бежать. Как раз в тот момент, когда Вернеру удалось допрыгать до нее, у него отвалился хвост. И ситуация несколько разрядилась и даже наладилась. Вспоминая своих более молодых приятелей, Анна не могла не отметить, что они все Вернеру в подметки не годились. Даже намечающийся маразм Вернера не помешал любовникам приятно провести ночь и утром встать весьма довольными друг другом. Сразу после завтрака, состоявшего из яиц всмятку и нескольких тостов с мармеладом, Вернер отправился на работу.

– Отдыхай, моя девочка, – проворковал он, нежно целуя Анну в щечку на прощанье. – Погуляй по саду, собери яблоки. Корзины стоят в сарае. Сахар, предназначенный для варки домашнего яблочного джема, ты найдешь в стенном шкафчике, рядом с остальными продуктами, которые я оставил тебе для приготовления обеда на сегодня. Потом я, конечно, покажу тебе магазины, где обычно делаю покупки, но на сегодня я все приобрел сам.

И он гордо посмотрел на Анну, явно ожидая, что его похвалят за проявленную заботу. Но Анна, потрясенно обдумывавшая количество работы, неожиданно на нее свалившейся, его взгляда не заметила. Она оглядывала сад, чувствуя, что вчерашнее ее восхищение его размерами стремительно испаряется.

– Верхние комнаты не убирай, – продолжал Вернер, и Анна облегченно перевела дух. – Оставь их на потом, прибери только в тех помещениях, которыми мы пользуемся. И…

– Вернер, ты не опоздаешь на поезд? – поспешно перебила его Анна. – Ты говорил, что он отходит в 10.45, а сейчас уже половина.

– Ты права, моя дорогая, – согласился Вернер, – как мило, что ты обо мне заботишься. Сегодняшний день в конторе пролетит для меня незаметно. И даже слушание моего дела в суде не сможет заставить меня забыть о тебе.