Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран

На лице командующего мелькнуло недоумение.

— И как же я должен им… мстить?

Айми улыбнулась:

— Придумайте. Вы же командующий. Я преподношу его вам на блюдечке. Моя цель – господин Ван.

***

Ночь Джеоншина

Катарина вскрикнула, когда Ван Лин схватил ее за руку и толкнул на стол. Она оказалась распластана под ним, полностью доступна. Открыта и беззащитна.

Он сжал ее запястья над головой, склоняясь так низко, что она ощутила запах костров, которые жгли на Джеоншин.

— Если боишься, что я прикоснусь к тебе, тогда сам можешь дотронуться до меня.

Он потянул ее руку вниз, пристально глядя в глаза, гипнотизируя и даже, кажется, не дыша.

Ее дыхание тоже замерло в груди. Но лишь на пару мгновений.

Было так легко забыть, кто перед ней. Отдаться желанному – разве это сложно? Разве не заслужила она нескольких сяоши любви и страсти?

У нее почти не осталось сил бороться. Сунлинь ушел месяц назад, забыв о ней, оставив в одиночестве. А Ван Лин здесь. Всегда рядом. Вот только он – лишь красивая замена настоящего и навсегда недоступного для нее принца.

Не произнося ни слова, Катарина начала вырывать руку.

Ван Лин выпустил ее и отпрянул:

— Что я делаю неправильно? Что тебе не нравится?

Катарина быстро поднялась со стола:

— То, что ты – двойник. Ты даже не человек!

— Я лучше людей! – Он накрыл ладонью ее щеку и ласково погладил. – Я смогу тебе дать то, чего никогда не сможет дать ОН.

Катарина покачала головой.

— Просто уйдите отсюда, пока все не испортили!

— Вот, кто я для тебя? Лишь глупая марионетка, чтобы спасти то, что разрушил ваш любимый принц? Он бросил вас всех! Он бросил ТЕБЯ! Оставил одного, беззащитного! Никто, кроме меня не сможет позаботиться о тебе.

Катарина не знала, что делать, что еще сказать. Искушение сдаться фальшивому Ван Лину было так велико, что она всерьез начинала представлять, как надевает маску, берет туманную пыль и отправляется с ним на праздник. Даже готова была себе соврать, что пойдут они как два друга, не более.

Но в глубине души видела, что его отличия от настоящего принца слишком велики. Он был другим. Более… земным, что ли. Сунлинь же, даже притворяясь посланником, казался небожителем, богом.

Прекрасное лицо двойника отражало слишком много эмоций. В то время как принц всегда оставался холодным и невозмутимым. Но там, за этой аристократичной отстраненностью скрывался огонь тысяч чувств. И Катарина была уверена, что оставшись наедине с ним, смогла бы их разбудить. Теперь бы она не стала строить из себя недотрогу.

Пусть ему и нужен был лекарь… Прожив без Сунлиня всего месяц, она готова была стать для него кем угодно. Она бы пила их счастье большими глотками, жадно давясь и насыщаясь, до тех пор, пока он не раскрыл бы ее секрет. И была бы благодарна за каждый фэнь счастья, даже если бы после этого обмана он выгнал ее.

— Ты нуждаешься в любви, в признании тебя человеком, ведь так? – Катарина обняла себя за талию, понимая, что говорит не только о двойнике. – А госпожа Айми нуждается в тебе. Она подарит тебе заботу, ласку и столько любви, сколько сможешь вынести.

— С тобой я познал, что значит быть отвергнутым, счастливым, надеющимся, а сегодня еще и униженным. Хочешь просто выбросить меня? Как ставшую ненужной игрушку? Словно передаешь меня младшей сестре.

— Айми – женщина. И она даст тебе все то, чего не смогу дать я.

— Меня не смущает твой пол! Разве ты не понимаешь?! Это может отвращать и пугать принца, но не меня. Если и быть игрушкой, то твоей.

Катарина покачала головой:

— Твои чувства – лишь отражение желаний Его Высочества. Они ненастоящие. – Она коснулась ладонью чуть колючей щеки Ван Лина. – Ты имеешь право на свои собственные чувства. К красивой женщине, которая примет все, что ты ей дашь.

— Вам я нужен лишь чтобы прикрывать отсутствие принца, а ей – чтобы увести отсюда. Хоть кто-то из вас, людей, знает что такое искренняя привязанность?

Дверь с грохотом и скрипом отлетела в сторону. Катарина замешкалась, не успев отскочить от Ван Лина.

Ее пальцы, касающиеся щеки двойника, заметила и Айми, и грозно шагающий за ней командующий Рэн. Боги, а он-то что здесь забыл?

Пришел, чтобы поквитаться за ту ночь? Да нет, не стал бы он столько времени ждать.

Чтобы не выглядеть застигнутой на чем-то постыдном, Катарина медленно убрала руку и отступила от Ван Лина. Командующий следил за каждым ее движением тяжелым пристальным взглядом, не обещающим ничего хорошего.

За этот месяц Катарина почти убедила себя в том, что все произошедшее в злополучную ночь, когда она усыпила его, – лишь плод ее воображения. Командующий не владел собой и то, что он говорил, очарованный музыкой заколдованной лютни, было только пьяным бредом. Да и все это время он почти не разговаривал с ней, привычно игнорируя. Но кажется, она слишком расслабилась.

— Господин Ван, господин Рэйден, – Айми присела в поклоне, и только сейчас Катарина заметила, что сароен успела переодеться и украсить свое лицо необычным макияжем, – вас не было на празднике. Наверное, вы оба очень заняты… Поэтому я решила, что несправедливо оставлять вас без развлечений.

Каких еще развлечений? Не нужны ей никакие развлечения! Да еще в лазарете.

— Даже не вздумайте отказываться, господин Рэйден! Я уже вижу по вашему лицу, что вы хотите сбежать. – Айми хихикнула, прикрыв широким рукавом рот. – Вы совсем не бережете себя. Нельзя быть таким затворником, вам тоже нужно развлекаться. Пусть ваш друг меня поддержит. Не правда ли, господин Ван?

Вот же змея… Решила перевернуть все так, будто пришла развлекать именно ее, а не посланника.

— Господин Рэйден самозабвенно отдается своему любимому делу. Быть может, именно из-за того, что он так погружен в медицину, в крепости нет эпидемий, и все здоровы.

Тишина после его слов была подобна мягкому маслу.

Ножом, разрезавшим ее, стал голос Фао Рэна:

— Тогда тем более, господин Рэйден достоин отдыха.

Командующий уверенно подошел к Катарине и указал на место на полу:

— Думаю, нам стоит сесть здесь, чтобы у госпожи Айми было место для ее танца.

Айми уверенно, словно была тут хозяйкой, разбросала по полу подушки, принесенные Минэко.

— Прошу, господа, рассаживайтесь.

В душе шевельнулось