Россия и мусульманский мир № 9 / 2012 - Валентина Сченснович

Социальная тревожность также высока при часто совершаемых противоправных действиях в общественных местах. Подобную картину отражает статистика хулиганств. Расчет коэффициентов корреляции показывает, что не имеется значимой взаимосвязи между преступлениями, квалифицируемыми как хулиганство, и подростковой преступностью. Это свидетельствует о том, что в среднем по России хулиганство и уличное насилие «является уделом», прежде всего, взрослого контингента преступников. Максимальные за последнее десятилетие показатели статистики хулиганств характерны для Уральского ФО – этот регион является лидером по количеству и удельному весу таких преступлений. Второе место по распространению хулиганств делят Центральный и Северо-Западный федеральные округа, а на третьем месте – Северо-Кавказский и Приволжский ФО.

В свою очередь, подростковая преступность при ее значительных масштабах также является сильным общественным раздражителем. Тем более что в России подростковая преступность в значительной мере связана с преступлениями, совершаемыми в состоянии алкогольного опьянения (при этом следует отметить, что не наблюдается статистической взаимосвязи подростковой преступности с преступлениями в состоянии наркотического опьянения). Подростковая преступность особенно высока в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах.

То, что на Северном Кавказе регистрируемая преступность – одна из самых низких в стране – явление не новое, хорошо известное в статистике. Реальная ситуация в этом федеральном округе, видимо, хуже, чем это представлено в отчетности. На вывод о мифичности низких показателей преступности в отдельных кавказских регионах наталкивают совершенно обычные показатели преступности в соседних регионах. Так, судя по отчетности правоохранительных органов, в Чечне уровень преступности в 2010 г. составил 3,6 случаев на тысячу жителей. Почти такой же низкий показатель в Дагестане – 3,9 промилле. В Ингушетии – 4,7 промилле. В то же время в Карачаево-Черкесии – 9,1 промилле, в Кабардино-Балкарии – 10,8, в Ставропольском крае – 13 промилле. Наблюдения показывают, что территории с многотысячным населением всегда имеют уровень преступности выше 5 промилле.

К аналогичным выводам о недостаточно точной фиксации преступлений подводят данные о тяжких преступлениях. Факт тяжкого преступления труднее скрыть от статистики, тем более если речь идет об убийстве. По показателю количества убийств в составе совершаемых преступлений на первом месте в России числится именно Северо-Кавказский федеральный округ, причем наибольший удельный вес убийств фиксируется именно в вышеназванных, «наименее криминогенных» Чечне, Ингушетии, Дагестане. Более того, показатели по этим республикам – это абсолютный «рекорд» в стране, оставляющий далеко позади самые «криминальные» регионы. Примечательно, что если в целом по стране и по каждому федеральному округу в 2010 г. произошло некоторое снижение количества убийств в составе зарегистрированных преступлений, то в Южном ФО эта доля даже несколько возросла, а в Северо-Кавказском ФО доля убийств возросла значительно. Все эти статистические парадоксы возникают в результате регулярного сокрытия от статистики мелких правонарушений и иных, менее тяжких, преступлений.

Применительно к современным российским условиям, в частности при отсутствии широкой прослойки так называемого среднего класса, общим показателем материальной обеспеченности населения, учитывающим региональные особенности, является доля малоимущего населения. Прежде всего, к категории малоимущего населения относится население, денежные доходы которого устойчиво (в течение нескольких лет) находятся на уровне ниже прожиточного минимума. По данному показателю в России за последние десять лет малоимущими являются 22,3 % населения, причем дифференциация по федеральным округам не имеет в большинстве случаев существенных отклонений. Как правило, доля малоимущих составляет 15–25 % жителей. Максимальные и более высокие значения этой доли характерны для Сибирского и еще более – для Дальневосточного федерального округа. На общем фоне самыми неблагоприятными показателями отличается Северо-Кавказский ФО, в котором, согласно статистике, более трети населения имеет доходы ниже прожиточного минимума. По некоторым регионам этого округа ситуация еще более напряженная (в Ингушетии 63 % населения – неимущие, в Чечне, по неполным данным, – столько же или более).

Для оценки дифференциации доходов принято сопоставлять массу денежных доходов 20 % наименее обеспеченного и 20 % наиболее обеспеченного населения. Такое сопоставление показывает, что за последнее десятилетие наименьшие различия в доходах, по крайне мере, по официально регистрируемым данным, характерны для жителей Северо-Кавказского ФО – денежные доходы «богатых» в 6,5 раза превышают денежные доходы «бедных». А наибольшая дифференциация доходов свойственна жителям Центрального и Уральского федеральных округов – доходы одних в 9 раз превышают доходы других.

Указанная картина имущественного расслоения, впрочем, не показывает, насколько острым является существующее положение вещей, ведь если какая-то часть населения является очень богатой, то это не означает, что менее обеспеченные должны непременно быть бедняками. Для общей оценки социальной напряженности в сфере материального обеспечения следует использовать показатель отклонения доли наименее обеспеченной части населения от доли ее доходов. В частности, если предположить, что вся денежная масса индивидуальных доходов в государстве в расчете на душу населения соответствует приемлемому уровню материального обеспечения, то, следовательно, отклонение от этого уровня какой-либо категории населения в сторону меньших доходов свидетельствует о недостаточном обеспечении. Исходя из этого, в данном исследовании подсчитано отклонение многолетних денежных доходов 20 % наименее обеспеченного населения от уровня 20 % «богатых». Подсчет показывает, что наиболее низким от теоретически равного уровня доходов, а следовательно, не только социально несправедливым, но и наиболее критическим с точки зрения материальных основ жизни является доход наименее обеспеченной части населения Центрального ФО – доходы ниже на 14,5 %. Также низкими доходами отличается аналогичная категория населения в Сибирском ФО – дефицит доходов составляет 14 %. В остальных федеральных округах дефицит доходов наименее обеспеченной части населения несколько ниже, но не менее 13 %, причем наименьший дефицит доходов – в Северо-Кавказском ФО. Последнее свидетельствует о том, что общественно-политическая риторика по поводу Северного Кавказа как самой бедной части России не вполне соответствует действительности.

В подтверждение следует также привести данные о десятилетней тенденции роста реальных денежных доходов. Такие доходы в 2001–2009 гг. росли опережающими темпами именно в Северо-Кавказском ФО, где в среднем за год реальные денежные доходы населения увеличивались на 15 %, в то время как в остальных федеральных округах, включая и Южный ФО, прирост доходов составлял 9–10 %.

О различиях в уровне социального комфорта можно судить по многим параметрам, хотя общепринятой методики не существует. Как правило, в аналитических целях используют данные об обеспеченности населения определенным набором жилищно-бытовых удобств. Представляется, что такие индикаторы «объективного» свойства следует дополнять параметрами, которые можно интерпретировать с точки зрения общественного восприятия. К таковым параметрам относятся данные о росте потребительских цен в сопоставлении с доходами потребителей. Если, к примеру, в одном из регионов доходы населения высокие, но они растут медленнее по отношению к росту цен, а в другом регионе рост доходов опережает рост цен, хотя изначально доходы населения не являются высокими, то в первом случае социальная напряженность может быть выше, чем во втором. За последние годы рост цен на продукты питания (минимальный набор) существенно опережал рост денежных доходов населения в большинстве федеральных округов России. Наибольший разрыв наблюдался в Дальневосточном ФО. Значительное опережение потребительских цен сравнительно с доходами населения происходило в Уральском, Северо-Западном и Центральном федеральных округах. Естественно, для населения названных территорий ситуация с ценами и зарплатой не выглядела привлекательной, и в данном случае социальный дискомфорт очевиден. В других федеральных округах ситуация несколько лучше, однако лишь в Приволжском ФО опережение потребительских цен на основные продукты питания было незначительным. Единственный федеральный округ, где реальные денежные доходы населения не отставали, а наоборот, росли опережающими темпами по отношению к указанным потребительским ценам, – Северо-Кавказский. Это свидетельствует о значительном потенциале общественного развития и перспективах улучшения социального климата на Северном Кавказе.