Трясина - Арнальд Индридасон

— Просто взяла и исчезла, — сказала мать.

Оба немного старше меня, наверное, около шестидесяти. Бизнесмены, импортируют детскую одежду, денег явно хватает на все с лихвой. Нувориши, одним словом. Да и возраст едва заметен. В доме гараж на две машины, каковые и стоят перед ним, обе новые, отполированы до блеска.

Мать девушки наконец собралась с силами и стала рассказывать, как было дело.

— Все случилось в субботу, три дня назад — боже, как летит время, — и какой это был восхитительный день! Их поженил этот, как его, в общем, викарий один, нынче очень популярный.

— По мне, так просто ужас, — сказал отец. — Прибежал взмыленный, махая портфелем, выдал на-гора пару клише, от каких зубы сводит, и убежал восвояси. Понятия не имею, отчего он такой популярный.

Но мать не собиралась позволять мужу портить рассказ о самой красивой свадьбе на свете.

— В общем, божественный день! Солнце, восхитительная осенняя погода. Человек сто на одном только венчании. У дочки же столько друзей. Ее все так любят. А потом у нас был прием, тут, в Гардабае. Как это заведение называется, я все время забываю?

— «Гардахоль», — подсказал отец.

— Да-да, восхитительный, уютный ресторан, — продолжила мать. — Ни одного пустого места — в смысле, гостей было очень много. Столько подарков. А потом… а потом…

Мать залилась слезами.

— Настала пора им танцевать первый танец, — продолжил за нее отец, — и этот кретин, ее муж, вышел на танцпол. Мы позвали Дису Розу, а ее и след простыл. Мы стали искать, но она словно сквозь землю провалилась.

— Диса Роза? — переспросил Эрленд.

— Оказывается, она угнала свадебную машину.

— Свадебную машину?

— Ну, лимузин. С цветами и ленточками, они на ней приехали из церкви. Просто взяла и убежала со свадьбы. Ни слова не сказала! Почему, почему?!

— С собственной свадьбы! — застонала мать.

— И как вы думаете, почему так произошло?

— Наверное, она передумала, — сказала мать. — Наверное, пожалела, что решилась.

— Но почему вдруг? — настаивал Эрленд.

— Пожалуйста, найдите ее, а? — сказал отец. — Она уже три дня не дает о себе знать, мы просто места себе не находим. Свадьба испорчена, мы в ужасе. И наша девочка пропала!

— Так, лимузин. Его нашли?

— Да, на улице Гардастрайти.

— Почему именно там?

— Я не знаю. У нее нет знакомых на этой улице. Ее обычная одежда была в машине.

Эрленд задумался.

— В каком смысле, обычная одежда в машине? — спросил он, выждав минуту. Что-то мне не нравится, куда идет разговор, наверное, я что-то не так сказал.

— Она сняла подвенечное платье и переоделась в обычную одежду. Видимо, заранее положила ее в машину, — пояснила мать.

— Сможете ее найти? — спросил отец. — Мы поговорили со всеми ее друзьями и знакомыми, и никто ничего не знает. Мы не понимаем, что делать дальше. Вот ее фотография.

Отец вручил Эрленду школьную фотографию беглянки — молодая, очаровательная блондинка. Улыбается.

— Как вы думаете, что на самом деле случилось?

— Понятия не имеем, — ответила мать.

— Ни малейшего, — кивнул отец.

— А это что, подарки?

Эрленд указал рукой на гигантский обеденный стол, заваленный разноцветными коробками, букетами, корзинами с цветами и прочим. Родители беглянки не шелохнулись. Эрленд подошел поближе к столу. Никогда еще не видел столько подарков. Интересно, что там, в этих коробках? Посуда, наверное. Зачем людям столько посуды?

— А это что такое? — спросил он, указывая на большую вазу на углу стола. Из нее торчало нечто вроде дерева, к веткам привязаны бумажные сердечки.

— Это дерево для записок.

— Что-что? — удивился Эрленд.

Лишь раз в жизни был на свадьбе, лет сто тому назад. Никаких деревьев для записок не припомню.

— Ну, гости писали пожелания невесте и жениху вот на таких бумажных сердечках, а потом вешали их на дерево. Целое дерево украсили, это еще до того, как Диса Роза пропала, — объяснила мать, не отнимая платка от лица.

Тут у Эрленда зазвонил в кармане мобильник. Он полез в карман, телефон застрял. Настроение у него было не слишком, поэтому вместо того, чтобы вынуть трубку аккуратно, Эрленд принялся изо всех сил дергать за куртку.

Дернул слишком сильно — телефон вылетел из кармана, и Эрленд не сумел его удержать. Мило, мило — опрокинул мобильником дерево для записок. Эрленд поднял аппарат с пола, извинился перед супругами и ответил.

— Ты к нам на Северное болото собираешься? — сказал Сигурд Оли. Хорош гусь, ни здрасьте, ни до свиданья. — Мы, помнится, хотели получше осмотреть квартиру.

— Ты уже там? — спросил Эрленд, отойдя немного в сторону.

— Нет, я тебя жду, — рявкнул Сигурд Оли. — Где тебя черти носят?

Эрленд бросил трубку.

— Я сделаю, что смогу, — сказал он родителям. — Не думаю, что вашей дочери угрожает опасность. Вероятно, она просто перенервничала и прячется у друзей. Не стоит беспокоиться, я уверен, она вскоре вам позвонит.

Родители тем временем подняли вазу с пола и принялись подбирать рассыпавшиеся сердечки. Эрленд заметил, что несколько записок залетели под кресло, и нагнулся их поднять. Ну и прочитал заодно.

— Хо-хо! А это вы видели? — спросил он и вручил родителям карточку.

Отец прочел ее, и на его лице отразился смертный ужас. Он передал карточку матери, та прочла ее несколько раз, но явно не могла понять, что к чему. Эрленд взял у нее сердечко и снова прочел записку. Без подписи.

— Почерк вашей дочери? — спросил он.

— По-моему, да, — ответила мать.

Эрленд еще немного повертел в руках записку. М-да, хорошенькое дело. Вот скажите на милость, что это значит: «Он чудовище, что я наделала!»?

5

— Ну и где тебя носило? — спросил Сигурд Оли Эрленда, когда тот вернулся на работу, но ответа не получил.

— Ева Линд не выходила на связь? — спросил Эрленд вместо этого.

Сигурд Оли ответил, что не знает, но вряд ли. Он знал про проблемы Эрлендовой дочки, но они с боссом никогда об этом не разговаривали. Они вообще мало говорили о жизни вне работы.

— Что-нибудь новое о Хольберге? — спросил Эрленд и направился к себе в кабинет. Сигурд Оли пошел за ним и закрыл дверь. Убийства — нечастое дело в Рейкьявике и всякий раз привлекают к себе массу внимания. Поэтому полиция завела правило — в прессу не сообщать ничего, кроме самых общих вещей, а подробности дел держать в секрете.

— Мы собрали о нем кое-какую информацию, — сказал Сигурд Оли, открывая папку, которую держал в руках. — Родился в Сойдакроке, возраст — шестьдесят девять лет. Последние годы перед пенсией работал водителем грузовика. Да и до сих подрабатывал периодически. Как думаешь, стоит поговорить с его коллегами?

Высокий, красавец, одет в новый костюм, подумал Эрленд. Да еще окончил факультет криминалистики где-то в Америке. Полная моя противоположность: современный, организованный.

— А что другие из нашей группы говорят? — спросил Эрленд, пытаясь застегнуть отрывающуюся пуговицу на кардигане. Не вышло, пришлось оторвать.

Крепко сбитый, большой мужчина, пышные рыжие волосы, самый опытный следователь в группе. Еще бы ко мне не прислушивались. И коллеги и начальство давно бросили попытки заставлять Эрленда работать не так, как ему хочется. И дела, которыми он занимался, всегда раскрывались. Так что все идет, как надо, вот и отлично.

— Думают, убийца какой-нибудь псих, — сказал Сигурд Оли. — Может, как раз этот парень в зеленой куртке. Хотел деньгами поживиться и запаниковал, когда Хольберг указал ему на дверь.

— А родственники у этого Хольберга есть?

— Вроде бы нет, но мы пока собрали не все данные. Все еще разбираемся с его связями — друзья, коллеги и прочее.

— Судя по состоянию его квартиры, жил он один, и жил так давно.

— Да уж, ты по этой части эксперт, — вырвалось у Сигурда Оли, но Эрленд пропустил это мимо ушей.

— Что патологоанатомы?

— Предварительный отчет у нас. Ничего нового — мы и сами знали, что Хольберг умер от удара тяжелым предметом по голове. Рана по форме совпадает с формой пепельницы, определили по острым краям. Ему проломили череп, умер он мгновенно… ну или почти мгновенно. Видимо, падая, задел журнальный столик и опрокинул его. На голове еще одна рана, совпадает по форме с углом стола. На пепельнице отпечатки пальцев Хольберга и еще двух людей, один из которых также оставил отпечатки на карандаше.

— Надо полагать, стало быть, это отпечатки убийцы?

— Весьма вероятно.

— Ты прав, типичное тупое исландское убийство.

— Вот-вот, типичное. Эту-то версию мы и разрабатываем.

Дождь и не думал переставать. В это время года с просторов Атлантики через Исландию один за другим перекатывались циклоны, принося за собой ветра, дождь и черную зимнюю мглу. Полиция все еще трудилась в доме на Северном болоте. Вокруг здания натянута желтая лента; похоже, подумал Эрленд, на ремонт электросети — пробили дырку в асфальте, поставили сверху замызганную палатку, откуда летят искры, и обмотали это дело желтой лентой, словно подарок на день рождения. Хорош подарочек, и даже написано, от кого, прямо на ленте — «Полиция Рейкьявика».